Прайд (СИ) - Анатолий Махавкин

– В общем – ты, – резюмировал я, – жаль, не вышло.

Мы стояли, друг напротив друга, крепко сжимая оружие и следя за каждым шагом противника. Ольга, слегка потрёпанная, но такая же прекрасная как всегда, продолжала улыбаться. Жаль, что дело дошло до такого.

– Странно, как ты вообще смог догадаться в чём дело, – она рассмеялась, – ах, это Баджара во всём виноват! Несчастные дурачки…Ни о чём спросить не желаешь?

– Спросить? – я был нисколько не обманут её притворной расслабленостью, – разве, как тебе удалось гипнотизировать всех этих людишек?

– Я же говорила, ты – тупой. Всё очень просто, – Ольга покрутила указательным пальцем в воздухе, – помнишь, я как-то…

И в этот момент она прыгнула, нанося стремительный удар в мою грудь. Будь, вместо меня кто-то другой, этот манёвр несомненно удался бы. Но я-то знал её боевые приёмы и успел перехватить тонкое запястье, твёрдое, словно сталь. Продолжив движение, повернулся и швырнул кошку в стену ближайшего здания. Встреча получилась горячей: стена не выдержала и развалилась, а Ольга, с жутким грохотом, провалилась внутрь. Ничего особо страшного.

Я успел сделать всего пару шагов к проделанной дыре, как вдруг крыша дома словно взорвалась, осыпав меня мелкими щепками. Живой снаряд обрушился сверху, пытаясь уколоть своим ядовитым жалом. И вновь я был быстрее. Отбив удар, я приложил львицу к пыльной мостовой, заставив жалобно захрустеть дряхлые камни. Ольга хохотала.

– Займёмся любовью? – спросила она и впечатала подошву мне в живот так, что я улетел на противоположную сторону улицы, – дождись меня, дорогой!

Ещё в воздухе я сгрупировался и приземлившись, оттолкнулся ногами от земли, после чего кувырнулся через себя. Подо мной мелькнуло коричневое тело и почти наугад, я ударил своим оружием,

Дикий крик боли, ярости и отчаяния оглушил меня и ошеломлённый, я смотрел на чёрный стержень торчащий из спины Ольги. Кошка покачнулась и тресп выпал из её руки. Потом она медленно повернулась, и гримаса боли исказила прелестное лицо. Львица сделала неловкое движение, словно собиралась дотянуться до рукояти клинка. Поздно. Слишком поздно. Я победил.

Колени Ольги подогнулись, и она опустилась на землю. Голубое сияние окутало кошку оболочкой, пульсация которой слабела с каждым мгновением.

– Так темно, – сказала вдруг Ольга, – темно и одиноко. Словно ты всё время сидишь в тёмной комнате. Есть маленькое окошко, и ты ползёшь к нему. Там должен быть цветочный луг и лето. А там…Там ещё одна тёмная комната. Зачем мне ещё одна тёмная комната?

Она повалилась на бок.

– Хочу. Песню, – слова с трудом покидали её губы, – Как.Ты. Пел. Раньше. Пожалуйста…

Я беспомощно смотрел на неё не представляя, как могу исполнить это последнее желание. И вдруг я обнаружил кое-что. Прощальный подарок, оставленный моим исчезнувшим я. Не знаю, как это получилось, но мне очень пригодилось.

Не было никаких инструментов, но щеголять мастерством игры и не требовалось. Я опустился на колени, рядом с кошкой и взял её голову в руки. Потом тихо запел:

Лодка, качаясь, уходит во тьму,

Мне оставаться теперь одному,

Кто объяснит – отчего, почему?

Мрачный извозчик таится в тени

Голос беззвучный бормочет: Усни!

Ночи свершились, закончились дни…

Света не видно в тёмной воде,

В ней лишь ничто, никогда и нигде,

Весла несут от несчастья к беде.

Ты исчезаешь, уходишь во мрак,

Словно увидев таинственный знак,

Шепчешь, прощаясь: Пусть будет так…

Из потемневших глаз выкатилась одинокая слезинка и они закрылись.

Навсегда.

Женщина пристально смотрит на меня, но я не в силах встретить её взгляд. Словно приходится перелистывать страницы позабытой книги в поисках нужного места. Глаза мёртвой кошки укоризненно взирают из мрака забвения. Я забыл…

Ледяной ветер, несущий белую крупу и тёмный силуэт, закрывающий полой плаща тщедушную фигурку брошенной девочки. "Я так больше не могу! Давай уйдём из этого проклятого города! Здесь только смерть, и мы сами превратились в смерть!"

Смутная тень в дверях, продуваемого всеми ветрами зала. Лицо, по которому скользит бриллиант слезы. "Так много бедных брошенных детей. Мне холодно…" Бледная Дама Лисичанска – ангел смерти, поющий последнюю колыбельную умирающим от холода детям.

Бурный поток и гибкая фигурка ткнувшаяся в траву в бешеном рыдании. Хочется приласкать, но знаю – я навсегда утратил право на нежность. Убил его, растерзав парня с серебристыми волосами. "Я забуду своего волка, но и ты, навсегда забудешь ту Ольгу, которой я была!"

Я вспомнил всё.

– Мама, он плачет, – девочка опускается на колени и тянет крошечную ладонь ко мне, – не плачь!

– Человек, зачем ты сделала это? Мне больно!

– В древней книге сказано: "Провозвестником конца всего сущего выступит пленённый хищник, который, от всего сердца, оплачет свою жертву". Плачь, хищник, плачь, я не боюсь конца света.

– От всего сердца? – я качаю головой, – но у меня нет сердца. Мне просто больно…

– Нет сердца? Когда ты начинал свой рассказ, я тоже так думала, просто хотела убедиться, не совершаю ли ошибку, – даже в темноте я вижу выражение странной решимости, написанное на лице женщины. Она обнимает девочку и ерошит ей волосы, – ты, по-прежнему, считаешь всех обычной пылью, которую можно растоптать или пойти дальше, оставив уродливый отпечаток львиной лапы? Почему ты плачешь, хищник?

Я молчу. Потом опускаю пальцы и мелкие серые песчинки медленно ссыпаются вниз. Больно, больно. Оля, прости меня! Прости за всё…

Силы оставляют меня, и я ложусь в пыль клетки, как бы стараясь слиться с ней. Женщина смотрит на меня и её глаза странно блестят, словно она плачет вместе со мной. Зачем оплакивать умирающего льва? Посмейтесь над его унижением…

– Прощай, человек, – шепчу я, закрывая глаза и слышу тихий ответ.

– Тот, кто покаялся, имеет шанс на спасение. Даже такой, как ты. До встречи, лев.

И тьма поглощает меня.

КНИГА 3

СОН ХИЩНИКА

Мы не спим. Не спим, как люди. У нас нет необходимости падать замертво каждый вечер и терпеливо ожидать рассвета, притворяясь безжизненным бревном. Наши силы почти безграничны. Ведь так и должно быть у повелителей миров.

Но иногда, после сильного эмоционального всплеска или мощного физического потрясения, мы можем впасть в оцепенение. Хотите, можете называть его сном, хоть он и не похож на ваш, человеческий. Глаза открыты, но ни на что не реагируют, дыхание отсутствует, а температура тела опускается до температуры окружающего мира. Очень похоже на человеческий труп. Однако, мы не люди и поэтому, рано или поздно, пробуждаемся, для вечной жизни. А вы – люди, так и остаётесь кусками разлагающейся плоти.

И да, мы способны видеть сны. Но это не та мешанина фантастических образов, которая видится обычному человеку. Мы вновь погружаемся в те события недавнего прошлого, которые предшествовали падению в сон. И переживаем их в той же последовательности, в которой они происходили. Эти видения настолько реальны, что нет никакой возможности отличить их от прожитого на самом деле. Вот только изменить уже ничего нельзя.

И невозможно пробудиться по собственной воле. Остаётся терпеливо ожидать, пока сон подойдёт к завершению и станет реальностью.

А до той поры лев неподвижен.

И он вновь видит огромное помещение, облицованное серой зернистой плиткой, однообразие которой нарушено множеством ярких картин. Большинство из них – батальные; неведомые армии сходятся на холстах в яростных сражениях, давно позабытых всеми, кто ещё остался жив. Другие полотна щеголяют пышными торжествами, где люди в фантастических масках танцуют странные танцы. Самая большая картина – это огромный портрет, от пола и до потолка, изображающий женщину поистине фантастической красоты. Бледное лицо обрамлено ослепительно белыми волосами, ниспадающими до самой земли. Идеальную фигуру выгодно подчёркивает облегающее чёрное платье с крошечными блёстками. Большой, до пояса, разрез позволяет оценить совершенные формы невероятно длинных ног, а пышный бюст норовит покинуть тесное декольте. Единственная вещь, которая портит красотку – это брезгливо-презрительное выражение кукольного лица. Такое ощущение, будто его обладательница ненавидит и презирает весь мир.