Прайд (СИ) - Анатолий Махавкин

– Хозяин! – она упала на колени, – позвольте приводить вам старых и больных. От них нет никакого прока, а вы будете сыты и довольны!

Офигеть! Илья перестал сдерживаться и хохотал во всё горло. Ох уж эти люди!

– Это – неспортивно! – категорически заявила Галя, – я люблю охоту и ненавижу употреблять старые и несвежие продукты.

– Слышала? – я развёл руками, – посему иди и помни всё то, что я тебе сказал.

Она уже пошла, но тут я вспомнил одну вещь.

– Постой-ка. Не можешь объяснить, почему вы так боитесь северных коридоров? Это – ваши ритуалы, связанные с религией?

Женщина подозрительно покосилась на меня, точно ожидала какого-то подвоха. Похоже она и слово такое слышала в первый раз. Потом кое-как разгладила вздыбившиеся волосы и выпалила так, словно произнесённое жгло ей губы:

– Там – холодные!

– Кто? – удивился я, – какие такие, холодные?

– Холодные, они как люди, только мёртвые. Не спят, быстро бегают и глазами светят в темноте. Когти у них острые – если человека убивают, он кричит долго и страшно. Но они нас чуют только тогда, когда мы совсем рядом. И стараются из своих северных нор далеко не выходить, у нас редко появляются. А вот если кто-то из наших туда забредает…Назад ещё никто не вернулся.

– Очень странно, – задумчиво заметил Илья и нахмурился.

– Иди, – отпустил я женщину, и она тотчас погнала своё воющее стадо к дыре, – Галя помоги им спуститься. Ну, не ворчи, солнышко.

Недовольная кошка ухватила в охапку сразу четверых и, не обращая внимания на громкий вопль ужаса, спрыгнула вниз. Да это же аттракцион! Катание на львах. Главное, львице этого не ляпнуть – исцарапает!

Я повернулся к Илье, и он вопросительно вздёрнул подбородок.

– О чём думаешь? – спросил он.

– Как-то уж очень эти холодные напоминают наших. А я так и не понял, до сих пор, почему львы пропали с этой грани. На войну, вроде бы, не похоже…

– Ушли вниз, за людьми, одичали и измельчали?

– Попробуем выяснить? Думаю, ты не будешь против?

– Нет, – ухмыльнулся Илья и похлопал себя по животу, копируя любимый жест людей, – как раз сегодня, до обеда, я абсолютно свободен. Кстати, как поступим с едой? Может взять с них честное слово?

Мы подошли к провалу в тот момент, когда Галя доставила вниз последнюю троицу. Как ни странно, но похоже кошке это развлечение пришлось по нраву. Она громко мяукала и щекотала детёнышей, отчего те начинали громко визжать. Их опекунша потерянно наблюдала за всеми этими играми и пыталась собрать около себя всю пищащую мелочь. Однако те уже твёрдо решили – гораздо веселее им будет с красивой "тётей", которая так замечательно прыгает и хватает за пятки. Деткам было совершенно невдомёк: в других обстоятельствах "тётя" вполне могла, за один присест, выпить их всех и даже не вспомнить об этом.

Галя повернула к нам светящееся удовольствием лицо и ущипнула ближайшего мальчугана за ягодицу. Тот заверещал и помчался вокруг кошки, пытаясь вцепиться в её длиннющие волосы.

– Хочу такого! – безапелляционно заявила львица, – а лучше двоих или троих. Они такие интересные! Буду играться с ними, кормить и выгуливать.

– А потом выпьешь? – ехидно осведомился Илья, – и будешь переживать: "Ах, ах, прости, не удержалась, маленький мой!"

Кошка немедленно оскалилась на него и нежно прижала к себе чумазую девчушку, в невообразимых лохмотьях. Та, с удовольствием, вцепилась в львицу и весело затарахтела. Это оказалось настолько непривычно, что я задумался.

– Прецеденты, вообще-то были, – заметил я, – в книге описано множество случаев и большинство – с хорошим концом. Львицы, как выяснилось, могут быть отличными опекуншами, а из воспитуемых вырастали самые верные и преданные слуги. У той же Акки было пятеро подопечных и с одним она даже крутила шуры-муры.

– Как же ты меня уже достал своей Аккой! – досадливо крякнул Илья и спрыгнул в дыру, отчего детёныши шарахнулись в разные стороны, – идём уже, историограф хренов.

– А я хочу шуры-муры! – восторженно завопила Галька и закружилась в безумном вальсе, – пусть за мной ходят и называют меня богиней! Богиня Галина! Как это звучит?

– Отлично звучит, – я поймал её и остановил поцелуем, – солнышко, мы обязательно займёмся твоим обожествлением, но это будет немножечко позже. Просто сейчас мы с Ильёй ненадолго отлучимся, а ты, пока, отведи пищу в дом. Та, большая, комната, на втором ярусе, с фонтаном и сливом, вполне подойдёт.

– А чем это вы собираетесь, без меня, заниматься? – подозрительно осведомилась будущая богиня, отдирая от себя особо цепкого паразита, – может и мне это будет интересно.

Стоит мне только заикнуться, как это может быть опасно и тогда от неё вовсе не отвязаться. Помощь опытной охотницы бесценна в случае прямого столкновения, но если намечаются какие-то переговоры…Вполне достаточно и одного прямолинейного балбеса, прущего напролом. Пара нас убьёт попытку осторожного контакта на корню.

– Может быть, – сказал я, улыбаясь, и потрепал её шелковистые волосы, – собираемся взглянуть на древние развалины. Возможно, там остались старые книги. Пойдёшь?

– Не-а, – она помотала головой, мгновенно утратив всякий интерес, – пойду, займусь добычей. А потом посмотрю, где можно держать детёнышей, чтобы они не разбежались.

– Заботливая хозяйка, – с непроницаемой физиономией заявил Илья.

Пока мы вели беседу, зверёныши не прекращали цепляться за львицу и первоначальный испуг отпущенной женщины сменился настоящим ужасом. Похоже её шокировало поведение детёнышей, желающих играть с беловолосым хищником. Самка заскулила и опустившись на колени, обратилась ко мне:

– Хозяин, разреши нам идти. Я всё запомнила. Мы будем носить еду к дворцу Звёздного Портала. К дому Богини.

Хм, а мне раньше это и в голову не приходило. Оказывается, мы, сами того не зная, выбрали в качестве жилища бывшую норку Акки. Скорее всего тот портрет, на стене, изображал именно её. Ну хорошо, очень даже симпатичная кошечка. Ничуть не хуже Ольги. Чёрт! Только не об этом! Не об этом, опять…

– Идите, – буркнул я, – да, и ещё: отберите несколько детёнышей покрасивее. Смотрите, пусть все будут чистые и здоровые, – женщина принялась тихо выть, – заткнись: они будут жить вместе с хозяйкой. Всё, проваливай.

Расставаясь с кошкой, дети начали плакать. Однако, мало-помалу, их крошечные фигурки исчезали во мраке тоннеля и жалобное нытьё стихало. Галя последний раз взмахнула рукой и повернулась к нам с Ильёй. Лицо её светилось предвкушением. Расцеловав нас обоих, львица выпрыгнула наружу и оставила, после себя, аромат экзотических цветов.

Вот это мне в кошках нравится – никогда не догадаешься, чем от неё будет пахнуть в следующий момент. Судя по всему, они и сами-то этого не знают.

Солнечный свет падал на противоположную стену коридора, очерчивая два тёмных силуэта на шероховатом камне. Тень пониже подняла руку и сделала второй рожки.

– Очень смешно, – хмыкнул я.

– А это тебе за то, что ты слукавил, – заявил кот, широко ухмыляясь, – Галя может быть всё это и проглотила, но меня-то ты на мякине не проведёшь.

– Объясни ещё и это, – сказал я и поинтересовался, – ты вообще, о чём сейчас?

– Я про детёнышей толкую. Даже если мы станем каждый день выходить на охоту, то как ты думаешь, сколько времени потребуется трём львам, для опустошения этого, постоянно пополняющегося резервуара? А ведь есть и другие города. И там тоже имеются жилые катакомбы.

– Хорошо, ты меня раскусил. Просто это было первое, пришедшее мне в голову.

– Ты их пожалел, – констатировал Илья, – думаю ты размяк, после…В общем, ты изменился и очень сильно.

– Думаешь, пора сместить вожака? Хочешь занять моё место? – спокойно поинтересовался я, не потрудившись повернуться к нему лицом, хоть и знал, что его тресп при нём. Свой я уже давно забросил под кровать.

– Нет! – он искренне расхохотался и хлопнул меня по плечу, – меня вполне устраивает моё место. Я сумел смириться со всеми своими мертвецами: простил их, и они простили тебя. Даже Вилена. Да и вообще, сейчас прайд стабилен, как никогда раньше. Просто мне не нравится твоё состояние. Такое ощущение, будто ты почти утратил волю к жизни. Нет?

– Сеанс психоанализа закончен, доктор? Спасибо. Думаю, теперь мы сможем заняться делом.

Сейчас мы находились на перепутье: отсюда, в разные стороны расходились три тоннеля. Тот, по которому ушли дети, самый широкий, вёл к обитаемому югу, где подземелье превращалось в настоящий муравейник. Там переходы кишмя кишели людьми и чем глубже ты опускался, тем больше их становилось.

Полуразрушенный лаз, с остатками металлического люка, некоторое время следовал на северо-запад, а потом отвесным колодцем уходил вниз. Никому из нас и в голову не приходило прыгнуть туда, для выяснения, где и чем он заканчивается.