Германия в ХХ веке - Александр Ватлин

Уход правящей партии в тень и возвращение власти конституционным структурам ГДР привели, как и в СССР эпохи перестройки, не к ослаблению, а к обострению кризиса во всех сферах общественной жизни. 13 ноября 1989 г. Народная палата избрала секретаря Дрезденского окружного комитета СЕПГ Ганса Модрова, считавшегося «немецким Горбачевым», премьер-министром страны. 1 декабря решением парламентского большинства из конституции страны была вычеркнута статья о руководящей роли СЕПГ. 7 декабря началась работа «круглого стола» правительства и оппозиционных групп, который должен был определить основы будущего государственного строя ГДР. 15 января 1990 г. пал последний бастион партийной диктатуры – демонстранты штурмом взяли комплекс зданий министерства государственной безопасности, сотрудники которого продолжали уничтожение своих архивов.

В СЕПГ к моменту начала демократических преобразований оставалось более двух миллионов членов, но партия давно уже перестала быть сообществом единомышленников, способным отстаивать свое видение исторического прогресса. Под воздействием разоблачительной кампании прессы в ней началась явно запоздавшая кадровая революция. В течение ноября были сменены все 15 первых секретарей окружных комитетов СЕПГ, 3 декабря в отставку в полном составе подал Центральный комитет партии. Созванный в спешном порядке чрезвычайный съезд СЕПГ (8-15 декабря 1989 г.) высказался против ее самороспуска, добавив к традиционному названию новый вариант: «Партия демократического социализма». Председателем СЕПГ/ПДС стал берлинский адвокат Грегор Гизи, до того не занимавший высоких партийных постов. Внутрипартийная дискуссия развивалась в удобном (и уже опробованном в СССР) русле разоблачения сталинизма, будущая стратегия ориентировалась на поиск третьего пути между реально существующим социализмом и не менее реальным капитализмом. Второй чрезвычайный съезд, состоявшийся в конце февраля, принял новую программу и вычеркнул аббревиатуру «СЕПГ» из названия партии. Вычеркнуть прошлое оказалось гораздо сложнее – рядовые коммунисты, считая себя обманутыми и опасаясь дискриминации со стороны новой власти, массами подавали заявления о выходе из партии. К лету 1990 г. в ПДС осталось только 300 тыс. членов, большинство из них составляли искренне верившие в идеалы социализма интеллектуалы и пенсионеры, которым приспособление к ценностям новой жизни давалось особенно трудно. Меньшинство, прежде всего функционеров с номенклатурным прошлым, удерживала в партийных рядах борьба за сохранение собственности СЕПГ, о размерах которой в средствах массовой информации ходили самые фантастические предположения.

Первая реакция официальных кругов ФРГ на «свертывание» коммунистической диктатуры в ГДР свидетельствовала о том, что правительство Коля было явно ошеломлено темпом демократической революции. В западногерманской прессе наряду с восторженными репортажами о пришествии восточногерманских братьев появлялись аналитические статьи, полные опасений, что развал ГДР подорвет военно-политическую стабильность в центре Европы. Накануне падения берлинской стены федеральное правительство заявило о готовности оказать ГДР экономическую помощь в обмен на отказ СЕПГ от монопольной власти, обеспечение ее гражданам всех политических свобод и проведение свободных выборов. На следующий день все крупнейшие политики ФРГ собрались на митинг у шенебергской ратуши в Западном Берлине. (Коль на сутки прервал свой официальный визит в Польшу). Председатель оппозиционной СДПГ Брандт, не связанный правительственной ответственностью, выразился в своей речи перед жителями обеих частей города достаточно определенно: «для противоестественного раскола Германии нет больше оснований».

В ведомстве федерального канцлера в течение последующих недель шел непрерывный мозговой штурм – в силу исторического опыта ХХ века любой политический план, соединявший в себе понятия «германский» и «национальный», мог быть встречен в мире со скепсисом и настороженностью. Только 28 ноября Коль выступил в бундестаге с программной речью, посвященной «преодолению раскола Германии и Европы». Наряду с предложением неотложной помощи ГДР в ней содержалась перспектива конфедеративного сообщества двух германских государств и их совместной интеграции в общеевропейский процесс. Реакция партнеров и соседей ФРГ, как и ожидалось, оказалась весьма сдержанной. На Востоке были всерьез обеспокоены тем, что план Коля не затрагивал вопрос о германо-польской границе, на Западе – тем, что конфедерация может поставить под вопрос существование НАТО. 19 декабря 1989 г. в Дрездене состоялась первая встреча руководителей двух германских государств. Как двадцать лет тому назад Вилли Брандт, Гельмут Коль был встречен восторженной толпой, демонстрировавшей свою приверженность идеям национального единства. Выступая перед дрезденцами, он пообещал, что «мы не бросим на произвол судьбы наших соотечественников в ГДР… Моей целью, если позволит история, было и остается достижение единства немецкой нации».

В ходе самих переговоров преобладали менее эмоциональные формулировки будущего сообщества двух германских государств (Vertragsgemeinschaft). Модров сохранял уверенность в том, что в ходе предстоявших выборов подавляющее большинство народа выскажется за обновление суверенной ГДР. Его расчеты на щедрую финансовую помощь в ходе этого процесса не оправдались – федеральный канцлер выжидал дальнейшего развития событий как в Восточной Германии, так и в Советском Союзе. До второй встречи друг с другом, состоявшейся 19 февраля, и Коль, и Модров побывали в Москве. Во время переговоров с каждым из них Горбачев признал, что воссоединение страны является делом самих немцев, но при этом должны быть предоставлены достаточные гарантии того, что с территории Германии никогда больше не будет исходить угроза войны. Вопросы о сохранении «социалистического выбора» уже не поднимались. Из-за нараставших внутренних проблем советское руководство негативно отреагировало на просьбы Модрова об увеличении экономической помощи. Напротив, Коль, уверенный в непреодолимой силе западногерманского «магнита», предложил план валютного и экономического союза двух стран, подразумевавший введение в ГДР западногерманской валюты.

Образованное 5 февраля 1990 г. «правительство национальной ответственности» под руководством Модрова включало в себя представителей оппозиционных партий и объединений, но не имело демократической легитимации для того, чтобы принимать подобные решения о будущем страны. Ввиду приближающихся парламентских выборов (их дата была перенесена с 6 мая на 18 марта) центром политической деятельности в ГДР стало ускоренное формирование многопартийной системы. Бывшие партии антифашистско-демократического блока, избавившись от диктата СЕПГ, воспряли духом, поменяли руководящих функционеров и установили контакты со своими западногерманскими «однофамильцами». Десант политических эмиссаров из ФРГ, призванных в кратчайший срок довести их до необходимой кондиции, сопровождался солидными финансовыми вливаниями. В надежде на них в ряде городов организовались даже отделения баварского ХСС. 1 февраля 1990 г. в Западном Берлине состоялась встреча Коля с руководителями восточногерманского ХДС, Германского социального союза и группы «Демократический прорыв», на которой было принято решение о формировании предвыборной коалиции, получившей название «Альянс за Германию».

Последние выборы в Народную палату ГДР завершились его убедительной победой (48 %), хотя по результатам опросов общественного мнения лидировала восточногерманская СДПГ, получившая в итоге всего лишь 22 % голосов. Секрет успеха блока правых партий заключался в том, что 18 марта фактически прошел плебисцит о скорейшем присоединении к ФРГ. За полгода, прошедшие с момента открытия германо-германской границы, нежизнеспособность экономической и финансовой системы ГДР в новых условиях стала очевидной, являясь для большинства восточных немцев главным аргументом в пользу «бегства вперед». Не последнюю роль в победе «Альянса» сыграло и заявление правительства ФРГ накануне выборов, что оно готово принять за основу объединения восточной и западногерманской марки соотношение 1:1. 12 апреля было сформировано коалиционное правительство под руководством Лотара де Мезьера (ХДС), поставившее своей целью устранение барьеров на пути к объединению с ФРГ. Активно проводилась унификация законодательства, слияние государственных и культурных учреждений двух стран, между ГДР и ФРГ был снят пограничный контроль. Начало свою работу ведомство по приватизации (Treuhandanstalt), в ведение которого были переданы 8,5 тыс. государственных предприятий, земельные владения и собственность общественных организаций.

26 апреля Народная палата проголосовала против разработки новой конституции ГДР. 18 мая состоялось подписание договора об экономическом, валютном и социальном союзе двух стран. За дипломатичным названием скрывалось перенесение на Восточную Германию основ социально-экономического строя ФРГ. Последняя приняла на себя выплату государственного долга ГДР, пенсий и пособий ее гражданам, которые отныне рассчитывались по западногерманской шкале (разница составила около 10 млрд. марок в год в пользу получателей). Правительство ГДР получало из Бонна ежегодный кредит на осуществление своих полномочий (на 1991 г. было запланировано 35 млрд. марок). Договор предусматривал создание фонда помощи государственной экономике, не способной к самостоятельному существованию в условиях рыночной системы. Валовой социальный продукт пяти восточногерманских земель, восстановленных в своих исторических границах после того, как были отменены «социалистические» округа, упал за 1990 г. почти на четверть.