Святой дракон и Джордж. Никто, кроме человека - Гордон Диксон

О’Рурку удалось втиснуть пять лет обучения в три — работал он без отдыха и каникул, однако финансовые ресурсы оказались истощены, и ему не оставалось ничего другого, как вернуться на Калестин, где и освоенной основной программы было довольно, чтобы получить работу архитектора. Накопив достаточно средств, он мог вернуться на Землю и завершить обучение в аспирантуре. Но не прошло и года, как заполыхало пламя Восстания, и Калли, втянутый в него возродившейся первой своей любовью, оказался на острие событий. Старые Миры не позволяли планетам Приграничья строить или покупать космические корабли. Поэтому Калли поставил рекорд в самом небезопасном деле — он захватывал и угонял эти корабли, жизненно необходимые Приграничью. Восстание победило.

Калли, перед которым открывались радужные перспективы, стал представителем Калестина в новоиспеченной Ассамблее представителей Приграничных Миров — и оказался свидетелем гибели своей первой любви. День за днем Ассамблея все глубже увязала в склоках. На глазах О’Рурка идеалы и идеи, за которые они сражались, погружались в трясину партизанской борьбы фракций, эгоистических местных интересов. Устав от всего этого, полгода спустя он подал в отставку и снова занялся архитектурой.

И вот, когда жизнь, пройдя пик, достигла нижней точки кривой, когда наступило некоторое затишье, внезапно появилась Алия…

— Калли!

Хриплый сердитый шепот заставил Каллихэна вернуться к действительности. Не поднимая головы, он быстро взглянул по сторонам — одними лишь уголками глаз.

Он ожидал увидеть Доука, хотя не в манере коротышки было так шептать. Но Тауншенда в поле зрения все еще не наблюдалось. Глаза Калли на секунду встретились со взглядом громадного, тяжеловесного мужчины, который сейчас проскальзывал за край навеса, скрывавшего зону свалки от посторонних глаз, если не считать, разумеется, чаек и акул. Это был Марк Листром, один из членов Правления, и во взгляде его читался настойчивый вопрос.

— Чего ты ждешь?

Каллихэн впервые видел, чтобы громадный приграничник проявлял подобное нетерпение. Очевидно, он верно угадал причину внезапного сбора — сейчас, при виде Листрома, сомнений у Калли почти не осталось.

Приближался момент побега.

Теперь, наверное, каждая секунда — на вес золота. Но у Кэлли имелись собственные планы и интересы, о которых остальные члены Правления, само собой разумеется, и не подозревали. И Каллихэн не желал рисковать, присоединяясь к собравшимся, пока в поле зрения не покажется Доук.

6

О’Рурк снова занялся слущиванием краски.

В запасе у него пять минут — после чего Правление сообразит, что дело не в элементарной осторожности, и что Калли задерживается по иной причине. После чего… они не станут без него начинать — а может быть, и станут. Если так, он может потерять возможность протащить в число совершающих побег Вила и Доука.

Как и предсказывал Вил, сам Каллихэн без проблем оказался в числе названных Правлением. Это разумелось само собой — кто еще, кроме Калли, бывшего повстанца номер один, должен в самую первую очередь получить шанс на побег? Что же касается Доука или Вила, то их кандидатуры с точки зрения Правления не заслуживали даже упоминания, а не то что обсуждения. Зато они были жизненно необходимы для Калли — по крайней мере, Вил.

Столь необходимы, что Калли даже не мог довериться остальным членам Правления. Существовала вероятность того, что Вил поможет выяснить мотивы, руководившие молдогами, которые настаивали на передаче в их собственность приграничных планет. Если просочится хотя бы слух об этом, и седовласый антрополог по какой-то причине будет переведен в другую тюрьму, все далеко идущие планы Калли потерпят полный крах.

Нет, пусть Вил остается самой мелкой сошкой в глазах общественного мнения арестованных на Первом номере. Вот когда они окажутся в безопасности, на Калестине…

Но для этого Калли должен был найти способ заставить Правление включить Вила и Доука в число избранных для побега. Он начал с поиска слабых мест в уже разработанном плане — и нашел их. Как и подозревал О’Рурк, идея втайне построить ялик и тайно же собрать его была не только трудновыполнима, но и слишком очевидна. Если об этом плане знал Вил, то, вероятно, слишком много других заключенных тоже имели о нем представление. А среди трех тысяч человек не могло не быть стукачей, доносящих охране.

Проверка, которую Каллихэн провел лично и скрыто, подтвердила его подозрения. Калли быстро убедился, что начальник станции уже знал о плане побега; охрана просто давала Правлению возможность выпустить пар — до момента, когда лодка будет готова. Стоит этому моменту наступить — и охрана быстро конфискует j готовые части лодки.

Поскольку план, разработанный Правлением, был заранее обречен на неудачу, Калли принялся искать другой, менее очевидный способ побега. И вскоре его обнаружил. Теперь он рассчитывал купить этой ценой места для Доука и Вила. Но необходимо было выждать момент, когда Правление окажется поставлено перед фактом, и ему не останется ничего другого, как принять в число беглецов и протеже Каллихэна.

Поэтому он выжидал, тем временем с помощью Вила знакомясь с языком и культурой молдогов. Это оказалось сложнее, чем он предполагал. Сначала Джемисон был рад вопросам Калли, потом начал хмуриться, наконец даже резко сказал:

— Приятно, конечно, когда к делу всей твоей жизни проявляют интерес, но зачем тебе все это знать? Ты можешь просто проконсультироваться со мной, если возникнут вопросы.

— Я хочу понять молдогов, — объяснил ему Калли.

— Понять? — Брови Вила удивленно дрогнули. — Но как ты или любой другой человек можете их понять, если ваша исходная предпосылка гласит: «Все молдоги — чудища, уроды»?

— Чудища? — в свою очередь изумился Калли. — Ты меня с кем-то спутал, Вил. Я ведь тоже приграничник, как и ты. Я не с Земли или какого-нибудь другого Старого Мира.

— Ничего подобного! — отрезал Джемисон, — Это не имеет, значения — землянин ты или приграничник. На подсознательном уровне все вы реагируете на молдогов одинаково. В глубине, на j животном уровне, вами руководит старая концепция: «чужак» значит «враг». А «враг» значит нечто чудовищное, злобное, отвратительное. Нет, — решительно заявил Вил, — не стану я тебе рассказывать о молдогах. Ты все равно не поймешь, собственные предрассудки не дадут. Когда тебе понадобится конкретная информация, посоветуйся со мной. Но учить тебя всему, что сам знаю, я не хочу — твое неверное восприятие проблемы станет только еще глубже.