Святой дракон и Джордж. Никто, кроме человека - Гордон Диксон

— Ошибаешься, очень сильно ошибаешься, — с жаром возразил Джемисон. — Все персонажи наших мифов — это глубинные элементы культуры. При их сопоставлении можно увидеть, чем и насколько одна культура отличается от другой, хотя все они — земные, человеческие. Вот, например, балканские легенды об упырях, которые, выпивая кровь жертвы, тем самым превращают ее в сородича-вампира, такого же, как они. Предательство, измена — постоянные элементы истории этого региона, и они отражаются в легендах. Смысл прост: доверять нельзя никому, даже женщине, которая тебя любит, даже лучшему другу. Укус вампира за одну ночь превратит их в самых опасных твоих врагов. Теперь, для противопоставления, посмотрим на регионы Британских островов и северо-западной Европы. Вспомни легенды об английских фантастических созданиях вроде гоблина, брауни или шотландской феи. Как ты считаешь, чем они отличаются от вампира?

Калли на миг задумался.

— Они… не опасны для жизни человека, — сказал он. — По крайней мере, не в том смысле, что упыри…

— Именно так! — воскликнул Вил. — Все они — эльфы, брауни, гоблины, феи — проказливы, но не опасны для жизни человека, если только с ними поступают честно! Короче, их характер противоположен характеру вампиров: они честны сами и любят честную игру.

— Это верно, — задумчиво сказал Калли. — Если вдуматься, то это очень английское выражение: «честная игра».

— Более чем, — согласился Джемисон. — Недаром англичан называли нацией лавочников. И шотландцы, и англичане — оба народа славились тем, что твердо держали данное слово и до последней запятой выполняли условия заключенного контракта.

— А вот ирландцев, — усмехнулся Каллихэн, — нацией лавочников не называли.

— Нет. Но параллельные мифические типы, отражающие общий характер культуры, наблюдаются и здесь. Старый Ник — существо сверхъестественное. Но стойкий и смелый ирландец, особенно если справедливость на его стороне, всегда может победить или перехитрить Старого Ника. То есть, человек на равных противостоит мифическому персонажу — если, конечно, у первого хватает отваги. В раннегерманской легенде о Беовульфе появляется чудовище Грендель, которое питается человеческим мясом — двоюродный брат вампира. Никто не может устоять против Гренделя — пока не появляется герой, Беовульф. Он побеждает демона в бою, загоняет в болото и приканчивает. Теперь попробуем найти соответствия человеческим легендам в мифологии молдогов. Тебе приходилось слышать о «четырех всадниках Апокалипсиса»?

— Да, — кивнул Калли.

— Прекрасно. Итак, в этом мифе четыре персонажа. Соответствующий миф молдогов содержит один персонаж, вернее, три в одном. Имя его — Демон Тьмы. Я сказал о «троих в одном», поскольку Демон Тьмы, как и все молдогские личности, имеет тройственную природу. Собственно Демон — доминанта триады, вождь, лидер; помимо него в триаду входят еще Книжник и Безумец. Легенда повествует, как Книжник и Безумец объединяют усилия, чтобы освободить Демона, а потом — уже всей триадой — они начинают исполнять свое роковое предназначение среди молдогов…

— Минуту, минуту, — перебил Калли. — Что значит — роковое предназначение?

— Мы подходим к сути дела, — сказал Вил. — «Четыре всадника Апокалипсиса» сеют голод, войну, чуму и смерть — все это физические формы, в которых выражается гибель народа. Демон Тьмы в прямом смысле не угрожает народу молдогов физической смертью, потому что для молдогов война, смерть, разрушения, болезни — это не столько зло, сколько симптомы рокового Великого Зла… — Вил торжественно замолчал, внимательно глядя на Каллихэна.

— А именно? — полюбопытствовал тот.

— Перемена, — торжественно провозгласил Вил. — Великое Зло — это Перемена в Аспекте Достоинства.

— Аспект Достоинства? — Калли подавил невольный смешок, но лицо, очевидно, его выдало.

— Над этими вещами молдоги никогда не смеются, — с упреком сказал Джемисон. — Вспомни, я уже говорил: концепция Достоинства — это то самое острие, на котором крутится волчок культуры молдогов, подобно тому, как наша культура, в свою очередь, вращается на острие идеи Справедливости. Совершать правильные поступки, быть на стороне справедливости — неизменно важно для любого представителя любой культуры, независимо от того, какие именно стандарты справедливости и несправедливости данная культура использует. Теперь представим, что ты молдог, доминирующий член триады. Что будет заботить тебя в первую очередь? Ты будешь изо всех сил стремиться быть достойным — в противоположность недостойным.

— А как мне узнать, где достоинство, а где нет? — спросил Калли.

— Никак, — покачал головой Джемисон. — Здесь и таится одно из кардинальных отличий мышления молдогов от человеческого. У отдельного человека всегда есть представление о том, что хорошо и что плохо, и отнять у него это представление невозможно — вспомни череду святых мучеников земной истории. Но у молдогов стандарт достоинства подвержен переменам, и никакой индивид не в силах эти перемены контролировать. Таков один из главнейших аспектов культуры молдогов. С ним живут и умирают — потому что в достаточно большей степени потерять достоинство — судьба, которой любой молдог предпочтет смерть.

Каллихэн внимательно слушал седовласого антрополога, усевшись по-турецки в темном углу под лестничным пролетом.

— Но почему? — тихо спросил он.

— Чтобы понять, тебе придемся напрячь воображение, — сказал Вил. — Дело в том, что быть достойным среди молдогов — это значит жить в соответствии с акциями лидеров, обеспечивающих выживание всего народа. Окажись индивид почему-либо связан с каким-нибудь бедствием — эпидемией, неудачной войной — он потеряет часть своего достоинства. Если подобные события достаточно масштабны и угрожают существованию народа или чересчур часты, тогда виновные теряют достоинство до такой степени, что лишаются статуса лидеров. В понимании молдогов это означает, если попытаться перевести их понятия на наш язык, Перемену в Аспекте Достоинства. Иначе говоря, достоинство покинуло вождей народа и перешло на каких-нибудь других молдогов, которых теперь нужно отыскать, чтобы передать власть в их руки.

Калли присвистнул.

— Теперь ты понимаешь, сказал Джемисон, — что молдог, совершив какой-либо поступок, предприняв некую акцию, не может сразу же определить, сохраняет он достоинство или теряет его. Выяснить это можно лишь после того, как данное событие станет частью истории народа. Молдогу остается лишь полагаться на верность собственного суждения и лелеять надежду, что в исходе событий он достоинства не потеряет.