Муравьи, кто они? - Павел Мариковский

Муравьи недавно покинули свое старое негодное жилище и недалеко, в том же лесном распадке у большой сосны, выстроили новое, сухое, из свежих палочек и хвойных игл. Как обычно бывает в таких случаях, муравьи не переставали наведываться к покинутому жилищу, будто несли охрану его, опасаясь, чтобы никто там не поселился.

Наступила пора бродяжничества самок, в муравейнике своих самок хоть отбавляй, и муравьи-разведчики строго следят за охотничьей территорией, охраняя ее: вдруг какая-нибудь самка обоснует поблизости свое собственное жилище, тогда с ним не миновать бесконечных войн. Бездомные самки особенно охотно заползают в брошенные муравейники. В покинутом жилище легче, чем где-либо, обосновать гнездышко. Кроме того, к такой одинокой самке примыкают со стороны рабочие и, изменив своей отарой семье, обосновывают новую.

Так оно и есть. По брошенному муравейнику не спеша ползает самка, сверкая на солнце блестящим брюшком. Она долго и тщательно обследует большую и глубокую щель и, кажется, собирается туда забраться. Если бы она приняла такое решение секундой раньше! Но эта секунда оказалась упущенной. Самку почуял сторож-рабочий, встрепенулся, поднял кверху усики, раскрыл челюсти, бросился на нее, уцепился за спину, подобрался к голове, схватил за усик, перевернул жертву кверху ногами. Ему бы одному не удержать самку. Но в это мгновение, по его призыву, со всех сторон, почти прямо на место поединка стремительными бросками помчались другие рабочие. Скоро несчастную бродяжку растерзали на части и уволокли в жилище.

У всех все по-разному происходит зарождение семьи. Многие самки обосновывают семью самостоятельно, сами строят для себя каморку, кладут яйца, часть из них поедают, выкармливая первых дочерей-помощниц, которые вскоре принимают на себя все заботы по воспитанию новой семьи, нового общества. Такие муравьи-первенцы необычны своими маленькими размерами и необыкновенно быстрыми движениями и отменной юркостью.

Самки примитивных муравьев Понерин при обосновании гнезда собственные яйца не поедают, а сами ходят на охоту и добывают пропитание, пока не появятся дочери-помощницы. Их первое жилище поэтому не замуровано и сообщается с внешним миром. Самки других видов избрали свой особенный не лишенный коварства путь. Они проникают в гнездо чужого вида, обманывая каким-то путем бдительность хозяев, уничтожают единственную самку-хозяйку и начинают класть яйца. Потомство такой грабительницы покорно воспитывается муравьями-хозяевами, постепенно образуется смешанное гнездо и наконец муравьи-хозяева со временем стареют и вымирают, освобождая место муравьям самки-чужеземке.

У одного муравья рода Калабара обнаружена уникальная способность образовывать новую семью. Очень крупная самка, достигающая размеров двух с половиной сантиметров длины, отправляясь в брачный полет, берет с собой несколько крохотных рабочих. После оплодотворения своей гигантской сестры они помогают ей строить новое поселение.

Иногда способы создания семьи трудно объяснимы с точки зрения органической целесообразности. Так слепые муравьи рабочие Тапинома нигерриум разыскивают и сами приволакивают в гнездо самку муравья совсем другого рода Ботриомирмекс. Она разыскивает царицу, забирается ей на спину и отгрызает голову. Затем происходит обычный финал: постепенно потомство самки-убийцы размножается, а рабочие-хозяева вымирают. Самка Ботриомирмекс обладает какой-то феноменальной способностью привлекать к себе рабочих чужого вида. Но какой?

Самки кроваво-красного муравья Формика сангвинеа обосновывают муравейник обязательно внедряясь в гнездо другого вида, но того же рода Формика, уничтожая хозяйку. Как удается эта операция, несмотря на уйму бдительных рабочих — непонятно.

Самка муравьев-листорезов, вылетая из жилища, забирает с собой культуру грибка в специальную предротовую сумку, сама же выращивает первый грибной сад, удобряя его яйцами снесенными ею, сама же и выращивает первых дочерей-помощниц, скармливая им свои яйца.

Обычно самки приступают к обоснованию семьи вскоре же после завершения полета. Но самки некоторых видов, особенно обитающих в умеренном климате, прежде чем приступить к трудному и ответственному делу, перезимовывают. Так поступают те муравьи, брачный полет которых совершается поздней осенью.

Вскармливанию первых работниц способствует атрофия крыловой мускулатуры, ставшей после полета ненужной. Кормление же молоди яйцами, кажущееся столь необычным явлением, на самом деле легко отождествить с выкармливанием новорожденных младенцев млекопитающих молоком матери, то есть тоже фактически частью своего тела. В обоих этих явлениях разница лишь в том, что муравьиная самка заранее запасает пищевые вещества в своем теле и во время воспитания молоди ничего не ест, не считая того, что поглощает свои собственные яйца. Предполагается, что они неоплодотворенные или как их еще называют «кормовые». Вообще же самка, вылетевшая из гнезда, способна долго голодать и в обстановке эксперимента живет без еды около года.

Если самку, самостоятельно воспитывающую первое поколение, лишить построенного ею убежища, она уже не способна начать заново свою трудную работу, отчасти, по-видимому, из-за нарушения последовательности инстинктивных действий. Если у самки-основательницы отсечь брюшко, то несмотря на бессмысленность ее дальнейшего существования, она начинает строить выводковую камеру и ведет себя так, будто с нею ничего не случилось.

Из пустыни я попал в непроходимые тугайные дебри урочища Бартугай. Облепиха, шиповник, чингиль, ивы так тесно переплелись, что заслонили собою небо. Ветви цепляются за одежду, ноги путаются в ползучих растениях. И всюду колючки. Ни в чему нельзя притронуться, чтобы не наколоться. А тропинка куда-то идет вперед, пинка куда-то идет вперед, хорошая протоптанная, только не для меня, а наверное, для оленей, кабанов и зайцев.

И еще фазаны. Они взлетают неожиданно среди полной тишины с невероятным шумам и громким криком, будто взрывается мина. Невольно вздрагиваешь и долго не можешь прийти в себя.

Иногда колючие заросли заставляют ползти на четвереньках. Иначе невозможно. Невольно думается о том, что далекий предок человека стал ходить прямо только когда вышел из густых лесов на степные просторы.

Мне достается: руки исцарапаны, одежда во многих местах порвана. Скоро ли конец? Лучше о нем не думать, а пробираться вперед, осторожно раздвигая перед лицом заросли.

И вдруг все кончилось. Сразу, внезапно! Передо мною тихая проточка, большая галечниковая коса и свет. Много солнечного света, Не спеша струится голубовато-зеленая вода, над ней застыли густые ивы. Сверкают окатанные камни самой разной причудливой расцветки. Поближе к воде песок в следах. Отпечатал свои когтистые лапы барсук, прошлась парочка оленей и всюду крестики следов фазанов: тут их давний водопой. По косе бродят маленькие темные муравьи. Они везде. Как будто это Формика куникуляриа. Только очень крохотные и темные. Что им здесь надо, где их жилище?