Воздушный штрафбат - Антон Кротков

Помня состоявшийся в парижском ресторане разговор с племянником, Дмитрий Александрович ни на секунду не усомнился в порядочности Бориса. Поэтому в Москву он передал, что на него вышел такой-то высокопоставленный сотрудник НКВД, который сообщил важные разведданные и сообщает о своем желании перейти к немцам. Имя своего племянника Дмитрий Александрович в своем донесении, естественно, не упомянул. Дядя был рад, наконец, вернуть племяннику долг…

Итак, Тюхис оказался под колпаком у собственного ведомства. Теперь в этом не было никаких сомнений. Артур чувствовал — скоро страх доконает его. Это не был обычный профессиональный страх, который даже необходим человеку его ремесла, нет, это был сжирающий изнутри животный ужас перед мучительными пытками и смертью. Сам Артур никогда не участвовал в пытках, но во время службы ему частенько приходилось наблюдать за тем, как это делают профессионалы. Чтобы получить от подследственного нужные показания, были приемлемы любые средства. Артур не помнил случая, чтобы его сослуживцам это не удавалось. От одного представления, как ему начнут ломать пальцы дверью, бить по ребрам резиновой дубинкой, подвешивать на дыбу, у Тюхиса мгновенно пересыхало во рту и начинало мерзко сосать под ложечкой.

Он стал продумывать оправдания на все случаи. Даже если представить уже совсем невозможное, что каким-то непостижимым образом руководству стало известно, что полковник Тюхис передал врагу важные военные сведения, этому можно попытаться найти оправдания.

Но все произошло чудовищно обыденно. Берия вызвал к себе Тюхиса и ледяным тоном сообщил, что у Абакумова есть неопровержимые данные о его предательской деятельности:

— Мы не можем допустить, чтобы на органы государственной безопасности легло пятно позора. Вы должны сегодня же подчистить за собой то, что напакостили. Иначе нам придется помочь вам это сделать.

В этом разговоре просто не нашлось ниши для того, чтобы подчиненный мог попытаться оправдаться перед руководителем. Берия просто отдал приказ, а Тюхис обязан был его исполнить.

Сколько раз за эти годы Артур видел человеческую смерть. Но сам оказался совершенно не готов к собственной. «А может сбежать! Разве нельзя попытаться спасти себя?» — возникла в голове чудесная мысль. Тюхис подошел к окну. Во дворе стоял огромный черный «паккард». Он был похож на катафалк. Это «пасли» его… Артур ярко представил скуластое лицо убийцы и почти безмолвно прыгающий в его руке пистолет. Все, что он услышит, это звук, похожий на сиплый выдох велосипедного насоса — «пых-пых». Он инстинктивно втянул голову в плечи, представляя, как обожжет его мозг раскаленный свинец, а потом наступит полное безмолвие…

Что-то изменилось в природе за те несколько минут, пока он смотрел в окно. Грянул гром, бабахнуло так, что напряженным нервам Артура показалось, будто поблизости шарахнули из безоткатного орудия, по карнизу весело забарабанили капли дождя…

Умирать ужасно не хотелось. Мужчина с ненавистью посмотрел на лежащий на столе пистолет, однако взял его и направился в ванную комнату. Но потом, вспомнив что-то важное, вернулся с полпути обратно в кабинет, вытащил из сейфа дело Нефедова и сжег его на кухне. Перед встречей с вечностью даже закоренелые злодеи торопятся делать добрые дела. Ольге Тэсс Артур написал длинное покаянное письмо, в котором просил прошения и признавался, что обманул ее, когда сообщил, будто Борис погиб. В конверт Артур вложил прежний паспорт Ольги и адрес полевой почты части, в которой служит Борис.

Потом в ванной комнате перед зеркалом полковник невольно подтянулся, на его красивом лице истерично дрогнули губы:

— Нельзя доводить дело до ареста… Позор будет слишком велик…

Самоубийца аккуратно засунул пистолет себе в рот, и на счет «три» мягко надавил на спусковой крючок…

Глава 36

Костя Рублев вернулся с задания чрезвычайно довольный, возбужденный и сразу к командиру:

— Кажется, я нашел их логово!

С момента гибели Лямина нефедовцы безрезультатно пытались выследить, откуда взлетают реактивные «мессеры». За это время летчики авиагруппы еще несколько раз встречались в небе с одиночными «Ме-262». Но немецкие самолеты всегда отрывались от преследователей.

К концу войны на вооружении ВВС Красной армии поступили первоклассные истребители «Ла-7», «Як-9». Но и немецкая авиапромышленность смогла под занавес совершить технологический рывок: небо рейха обороняли в том числе и реактивные машины. Правда, в люфтваффе оставалось все меньше хороших летчиков. В конце 1944 года впервые в истории германских военно-воздушных сил были отмечены массовые случаи отказа деморализованных огромными потерями молодых летчиков идти в бой. И все же уцелевшие эксперты еще представляли серьезную опасность. Собранные в элитные части реактивной авиации типа «Команды Новотны» они продолжали держать в небе фронт. Атаки всего двух десятков реактивных «Ме-262» на строй из тысячи «Летающих крепостей» давали такие же результаты, как если бы американские бомбардировщики штурмовали несколько сотен поршневых «Мессершмиттов-109» и «Фокке-Вульфов-190».

Первый визит в окрестности обнаруженного Рублевым гнезда фашистских реактивных охотников ничего не дал: сорок минут Нефедов с ведомым крутились вблизи базы, но так никого и не встретили. Приближаться же вплотную к аэродрому было нельзя, чтобы раньше времени не обнаружить себя. Борис даже не стал атаковать подвернувшийся им связной «Шторьх», хотя сбить эту «стрекозу» им было проще простого. Но на немецком самолетике наверняка имелась радиостанция, и о появлении вблизи секретной авиабазы русских истребителей сразу бы стало известно немецкому командованию. Нет, необходимо было сохранять инкогнито.

Наконец в третьем вылете, уже при возвращении к линии фронта, советским охотникам встретился реактивный «Мессершмитт-262». Борис увидел его за несколько километров. Встречный самолет приближался неестественно быстро. Немецкий пилот также заметил советский истребитель и приготовился к атаке. Встреча произошла на пересекающихся курсах. Борис пытался поймать в прицел удлиненный, похожий на щуку благодаря пятнистой окраске верхней части фюзеляжа и светлому брюху силуэт. Но хорошо прицелиться так и не удалось. Противник быстро проскочил мимо Нефедова и скрылся из вида. Рублев доложил командиру, что немецкий пилот пустил по нему ракету, но промахнулся. Хотя Борис ничего такого не заметил.

Советские охотники бросились в погоню. Зная, куда держит курс реактивный «мессер», они имели серьезное преимущество над врагом.

Недалеко от немецкого аэродрома русские «Яки» нагнали «Ме-262». Но его летчик и на этот раз вовремя заметил угрозу и легко оторвался от преследования. Дальнейшие его поиски ни к чему не привели…

Шли ожесточенные бои за Варшаву. В то утро у Бориса не было никаких особенных предчувствий, хотя начинающийся день был не совсем обычный — пятница тринадцатое число. Намечался обычный вылет на сопровождение бомбардировщиков. Но потом задание неожиданно отменили. Чтобы не тратить время впустую, Нефедов оставил вместо себя заместителя, а сам решил на пару с Рублевым «прогуляться» «на охоту».

Так как маршрут взлета и посадки реактивных «мессершмиттов» был примерно понятен, «Яки», используя солнце и облака, заняли позицию в «засаде», в надежде врасплох застигнуть пилота скоростного истребителя, в момент, пока он еще не успел набрать максимальную скорость или, наоборот, сбрасывает ее.

Советским летчикам уже было известно самое слабое место «чуда немецкой техники»: при посадке реактивный самолет становился очень уязвимым, так как его пилоту приходилось долго вести машину по прямой, постепенно снижая высоту и скорость. При этом скорость полета замедлялась не только обычным сбрасыванием газа, но и путем задирания вверх носовой части самолета. А главное: летчику просто было некогда следить за воздушной обстановкой, ибо ему приходилось выполнять множество сложных манипуляций и постоянно бороться со своей машиной, которая на малых скоростях норовила опрокинуться на крыло.

Именно в такой момент советские «охотники» и застали пилота реактивного «черного рыцаря». Немецкий летчик был так поглощен управлением, что даже не смотрел назад. Подвешенные под крыльями его «Ме-262» реактивные двигатели оставляли за собой черные дымные следы, словно они горели. Но это было не так.

Борис дал мотору полный газ и ринулся на врага. Мысленно он видел сидящего в кабине реактивного истребителя Хана и разговаривал с ним: «Ну вот и встретились, товарищ инструктор! К сожалению, даже в безграничном небе нам с тобой стало тесно. Слишком много зла ты натворил…»

Хоть немец и тормозил, скорость его самолета все еше оставалась достаточно высокой. Нефедову пришлось «выжимать» из машины максимум, чтобы на форсаже сократить дистанцию для выстрела. Лучше всего подобраться к мишени снизу, используя то обстоятельство, что из кабины «Ме-262» было плохо видно то, что происходит сзади внизу — под массивными реактивными двигателями…