Алое восстание - Пирс Браун

– Венера! – орет в бешенстве Аполлон. – Ты же должна была следить, тупая… – Задохнувшись в приступе гнева, он трясет кулаками.

– Тот коротышка снял кольцо, – отвечает сверху невидимый женский голос, – и его приспешники тоже. Я не могу их видеть, даже без кокона.

– Ничего, сейчас уже должны надеть обратно, – успокаиваю я. – Аполлон, глянь, что там, уж больно интересно.

– Ах ты, подлый… – Куратор делает шаг ко мне, но Виргиния, а за ней Пакс преграждают ему путь.

– Ух-ху! – гремит великан, ударяя себя в грудь боевым топором. Доспехи гулко отзываются под медвежьей шкурой. – Ух-ху!

Аполлон взмывает над лесом и мчится сквозь метель следом за остальными кураторами, но время уже упущено. Никакие вмешательства и подделка записей не помогут: битва за крепость началась, и Севро с Тактусом наводят ужас на врагов по ту сторону стен.

Когда подбегаем мы, Тактус уже карабкается с ножом в зубах на главную башню. На стометровой высоте, встав на парапет в позе атлета, он спускает штаны и мочится на знамя братства Аполлона. Чтобы добыть его, пришлось в буквальном смысле глотнуть дерьма. Захваченные на неделе рабы доложили о главной слабости замка – широких трубах канализации, – и малыш Гоблин со своими разведчиками сумел воспользоваться ею в рекордно короткий срок. Думаю, бойцы Аполлона проснулись от ужасающей вони еще прежде, чем услышали в коридорах волчий вой и увидели тех, кого уже привыкли бояться. Меня и самого едва не выворачивает наизнанку, когда упыри распахивают перед нами ворота. Внутри царит хаос.

Замок Аполлона великолепен – огромный, из белого камня, богато украшенный. Двери ведут в шесть высоких остроконечных башен, расположенных по кругу. У задней стены сколочены временные загоны для скота, где сгрудились коровы и овцы, а с ними и защитники крепости, оттесненные от ворот. Однако из башен выбегают все новые бойцы, и толпа врагов растет. Моих людей втрое меньше, но они не рабы, а значит, дерутся лучше, потому что дерутся за себя. Впрочем, численное превосходство противника – не главная угроза. Мой знакомый Новас, примас братства, стоит впереди своего войска, потрясая копьем с широким наконечником, который переливается фиолетовыми искрами, – куратор дал ему свое импульсное оружие. Ослепительный разряд срывается с острия, и девушка из мертвяков отлетает на три метра, падает на камни и корчится, будто сломанная кукла.

Мое воинство выстраивается у ворот под сторожевой башней. Со мной человек сорок, не считая Пакса, Милии, Нилы и Виргинии, остальные еще в башнях с Тактусом и Севро. Тем временем вражеский примас копит силы, а против его копья у нас защиты нет.

Я оглядываюсь:

– Виргиния, твой штандарт готов? – Чувствую ее руку у себя на пояснице под кирасой. Шлема на мне нет, волосы стянуты кожаным шнурком, лицо вычернено сажей. В правой руке тесак, в левой – укороченная пика с простым шокером. Рядом Нила со штандартом Цереры.

Ищу глазами Пакса, подмигиваю:

– Мы с тобой косим, девчонки подбирают.

Упыри выпрыгивают из башен и сбегаются с воем со всех сторон, чтобы принять участие в схватке. Тошнотворная вонь от их волчьих плащей заставляет противников отшатываться. Булыжная мостовая между армиями покрыта снегом по щиколотку. В небе поблескивают доспехи кураторов, ожидающих, что импульсное копье в руках примаса положит конец наглому набегу пришельцев.

– Покончи с Новасом, – шепчет Виргиния мне на ухо. Она кивает на могучего примаса, подбадривая меня шлепком по заднице. – Вызови его.

– Пакс, двадцать шагов и стой, – негромко говорю я. Великан послушно кивает. Затем ору что есть мочи: – Эй, Новас, слышишь меня, сукин сын? Жди, я иду к тебе! Дрожи, падаль, дрожи, жалкий трус! – При виде сверкающего серпа в моих руках бойцы Аполлона невольно отступают на шаг. – Сделать рабами остальных! – командую своим.

Мы с Паксом бросаемся вперед.

Остальные бегут следом, стараясь не отставать. Я даю Паксу вырваться на несколько шагов, и он с оглушительным ревом надвигается на телохранителей Новаса, размахивая огромным топором. Пехотинцы в тяжелой броне с кровавым отпечатком ладони на шлемах выставляют пики, чтобы встретить бешеный натиск титана. Эти надменные убийцы слишком привыкли побеждать и забыли, что такое страх, если рассчитывают так просто остановить Пакса.

Однако он вдруг останавливается сам.

В тот же момент я, поравнявшись с ним на бегу, прыгаю на подставленную могучую руку, и Пакс швыряет меня вперед и вверх. Словно воющий демон из ночных кошмаров, я пролетаю метров десять и обрушиваюсь прямо на головы телохранителей. Строй их смешивается, трое сразу падают. Наконечник пики чудом минует мою грудь, лишь слегка оцарапав бок, от другого, направленного в лицо, ухожу перекатом. Приподнявшись, машу тесаком во все стороны, подсекая наугад ноги, потом вскакиваю и рублю с размаху сверху вниз. Кровь брызгает из чьей-то шеи. Отбиваю в сторону еще одну пику и прыгаю вперед вдоль древка, врезаясь коленом в стальное забрало шлема. Оглушенный противник валится навзничь, но я, уцепившись за его плечи, успеваю достать тесаком сверху еще троих. Выдергиваю разбитое колено из помятого шлема и сразу откатываюсь в сторону, ожидая новых ударов, но их больше нет.

Моя наступающая армия во главе с Паксом уже смяла линию обороны, вскрытую моей бешеной одиночной атакой, и теснит врагов дальше. Один Новас возвышается в центре, как скала, отшвыривая нападающих одного за другим. Разряд его копья разносит вдребезги щиты и переламывает пики, словно спички. Милия отлетает назад и падает, оглушенная. Пакс получает удар копьем в руку и дергается в судорогах на снегу. Мы с вражеским примасом остаемся один на один.

– Эй, Новас, маленький плакса! – окликаю я. Новас оглядывается, глаза его сверкают. – Иди сюда, я тебя отшлепаю!

Он поворачивается мне навстречу, словно загнанный лось к вожаку волчьей стаи. Обе армии замирают, затаив дыхание, и наблюдают за нами. Делаем несколько шагов по кругу, выжидая, потом Новас наконец бьет. Увертываюсь от копья, в замысловатом пируэте захожу противнику за спину и мощным взмахом тесака перерубаю ему ногу, успев подхватить выпавшее из руки драгоценное копье.

Поверженный примас хнычет, как младенец. Сажусь ему на грудь отдохнуть, вспоминая, как Микки кромсал и дробил мои ноги у себя в мастерской. Приятно сознавать, что даже тогда я так не стонал. Зеваю, лениво поглядывая на кипящие вокруг схватки.

Приказы на поле боя теперь отдает Виргиния.

Впрочем, делать уже почти нечего. Все люди Аполлона обращены в рабство, уйти удается лишь одной девчонке, которая спрыгивает с верхушки самой высокой башни и плавно, точно пушинка, опускается на землю со штандартом Аполлона в руках. Никакого волшебства, однако, тут нет – я успеваю заметить контуры невидимого тела в снежной пелене. Куратор пытается сохранить свое место в игре. Вскочив на коня, девчонка скачет к открытым воротам. Копье, брошенное Паксом, способно пришпилить лошадь к земле, как жука, но очень вовремя подоспевший порыв ветра отклоняет его от цели. Я снова усмехаюсь. Однако Виргиния с Ведьмой и Крошкой, взяв лошадей из конюшен замка, не оставляют беглянке никаких шансов. Назад она возвращается, лежа поперек седла, и Виргиния с довольным видом лупит пленницу по заднице захваченным штандартом.