Христианские древности: Введение в сравнительное изучение - Леонид Беляев

Исследования по археологии византийской Палестины и всего Ближнего Востока приобретают все более интернациональный и меж-конфессиональный характер; один за другим следуют международные проекты.96 Одновременно раскопки ведут на крохотных церквях, затерянных в пустынях, и на самых крупных и знаменитых комплексах, исследования которых насчитывают сотни лет, в том числе на храме Гроба Господня 97 Результатом стал настоящий водопад полевых открытий в последние десятилетия, с трудом поддающихся учету и обобщению.98

Подводя общий итог изучения христианства в Палестине на юбилейном МКХА, израильский археолог Йоран Цафрир назвал ошеломляющую цифру поселений византийского периода: только к западу от р. Иордан их изучено более тысячи. Этому соответствует и объем открываемых церковных памятников, часто фантастически сохранных и способных рассказать (особенно благодаря надписям мозаик) буквально все о своей истории: о датах, донаторах, правящих епископах, даже масте-рах-строителях и мозаичистах. Выяснилось, что в Палестине при Юстиниане жило примерно две трети христиан и одна треть иудеев (обнаружено ок. 150 синагог этого времени; судя по материалам некоторых городов, взрыв строительной активности продолжался и при Анастасии). Конечно, ведут исследования и более поздних христианских древностей, памятников средневекового монашества и церковной жизни эпохи «латинских королевств» (Crusader, 1982; Journeys, 1992; Pringle, 1993; Kuh-nel, 1994; Folda, 1996).

В обзорной работе начала 1990-х гг. Цафрир писал суммарно о нескольких тысячах (!) христианских храмов, обследованных на небольшой по площади территории Палестины (ACR, xi). Их остатки, особенно планы зданий; организация и зоны совершения богослужений, расположение и форма алтаря; присутствие мощей; реликварии; помещения для клириков; амвоны; дополнительные столы для приношений; способы освещения и др. позволяют судить не только об искусстве и архитектуре, но частично и об элементах литургии. Например, о положении молящихся, клириков и мирян, в церкви вообще и особенно относительно алтаря, о месте реликвий и их роли в богослужении и др. Появляется все больше материала для ответа на вопрос о взаимосвязи таких исторических явлений, как иконоборчество, возникновение ислама, персидское нашествие и упадок христианства на Ближнем Востоке. Выясняется, что эллинизированное общество некоторых византийских провинций пережило арабское нашествие, как бы законсервировавшись (например, в Иордании). Епископов продолжали поставлять; церкви и мозаики обновлялись; монастыри не пустели в течение всего VII и первых десятилетий VIII в. (мозаики конца 710-х гг. известны в Кувайшем, Мааин, церкви св. Стефана в Умм эр-Резас и др.).

Но постепенно общины беднели: христианство было религией оседлых земледельцев, а в VIII в. отовсюду вновь наступала пустыня. Поддержание систем ирригации и сохранения воды стало невыгодным из-за дискриминационного налогообложения, которому подвергались немусульмане, и наступления кочевого хозяйства. Церкви уменьшились в размерах, «испортился» язык надписей. Упадок усилили землетрясения (особенно 746 г.) и перемены в политике исламских правителей, которые начали вести борьбу с христианской иконографией; в 723 г. был наложен запрет на изображение живых существ. Книга Роберта Шика, специально посвященная переходу к исламу в Палестине, служит полной сводкой по памятникам этого мало изученного периода (Schick, 1995).

Примечания к главе VI

1 Van Millingen, 1912; Ebersolt, Thiers, 1913. Первыми общими трудами по церковной архитектуре Византии называют труд Зальценберга о Константинополе 1855 г. и книгу Шарля Тексье 1847 г. (Salzenberg, 1855; Texier, 1847). Натурное изучение города восходит по крайней мере к концу XVII в. (Omont, 1902).

2 В Константинополе и раньше, конечно, вели наблюдения за открытием древностей. Уже в 1896 г. Д. В. Айнапов смог познакомиться со скульптурой и другими находками на месте древнего храма св. Георгия и монастыря Богородицы Перивлепты в Псаматии (в армянской церкви), его реферат прочел затем Н. В. Покровский на МКХА в Риме.

3 Согласно Мэтьюсу, честь открытия этого огромного здания принадлежала Э. Мэмбури, изучавшему храм уже в 1912 г. В 1914 г. памятнику уделил внимание РАИК, но Мэтьюс не был знаком с неопубликованным отчетом, который содержит весьма интересное описание здания. В 1960-х гг. к руинам вернулся Вольфрам Кляйсс; как оказалось, часть их сохранена в составе поздних зданий (мечеть, школа, жилые дома).

Это трехнефное кирпичное здание с трехгранной апсидой, по сторонам которой не было обычных для поздней планировки церквей приалтарных помещений, а вместо них — дополнительные проемы, обращенные к св. Софии и дворцу. На северо-западном краю атрия располагалась шестигранная пристройка, вероятно, баптистерий. Перед апсидой, так же, как в базилике Студита — маленькая крестообразная крипта с лестницей на восток. Однако реликвия, там хранившаяся, остается неизвестной (пояс Богородицы помещался в реликварии на самом алтаре, над криптой). К сожалению, археология не дала уточнения расплывчатой даты, поскольку строительная техника Константинополя была изучена еще очень мало (Mamboury, 1925; Kleiss, 1965; Kleiss, 1966; Mathews, 1980,28–32; MUller-Wiener, 1977, 77–78).

4 Хебдомон, «византийский Версаль» — парадная императорская резиденция в 4 км за Золотыми воротами, где обычно триумфатор располагался перед торжественным въездом в город. Храм Иоанна Предтечи (служивший императорской капеллой и местом коронации ряда императоров) принадлежит к типу центричных храмов (ц. Сергия и Вакха в Константинополе, Сан Витале в Равенне). Сохранялись шесть из восьми пилонов и апсида, под которой была крипта, большего размера, чем в ранних базиликах (план неизвестен). Описания и часть чертежей опубликованы в 1945 г. Остатки памятника уничтожены в 1965 г. (Mathews, 1980, 55–61; Demangel, 1945; Janin, 1953, 413–415). О церкви в Манганах: Diehl, 1923; Demangel, Mamboury, 1939; Шнайдер не согласился с ее идентификацией: Schneider, 1936,90–91.

5 По рассказу Михаила Пселла, проект не раз меняли в ходе работ и завершили в конце концов с невиданным великолепием. Но в сравнении с ранневизантийскими базиликами храм оказался небольшим (33x30 м с апсидами и пристройками, при квадрате зала 20x20 м). Качество раскопок, как и в других случаях, невысоко; нельзя не согласиться, что повторные работы будут полезны (Комэч, 1987, 84–87; Demangel, Mumboury, 1939).

6 Были и собственно «церковные» открытия, например, храма Богородицы в главных апартаментах, которые высились вокруг большого прямоугольного двора с крытой колоннадой и включали, кроме Церкви, «золотой» зал, богато украшенный мозаикой, резьбой н полированным мрамором. Первый отчет о работах вышел только после войны (1947), но до этого они широко освящались в периодике. Много сил отдал изучению дворца знакомый нам Э. Мэмбури, местный археолог Ф. Диримтскин и др. В 1951 г. раскопки возобновились под руководством Д. Т. Райса и его супруги Тамары, к которым затем присоединились Д. Оутс и С. Корбетт, а в конце 1953 г. в качестве руководителя — директор «Британской школы» в Риме Дж. Уорд-Перкинс. Второй этап раскопок оказался не столь успешным, виной чему был отход от строгой методики и первоначальных принципов фиксации. На второй том отчета есть подробная рецензия С. А. Кауфман (Mamboury, Wiegand, 1934; Megaw, 1936; GP, I; GP, II; Кауфмаи, 1962; Frend, 1996, 241; MUlIer-Wiener, 1977, 236–237). Отметим, что для византийской археологии большое значение имело также исследование городских стен Константинополя, на котором здесь не останавливаемся.

7 Памятник интересен тем, что в нем сохранились самая ранняя в Константинополе солея, амвон и фрагменты баптистерия (с которого даже не сняли план). Остатки базилики, по размеру уступающей Студиту и Халкопратийской, лежали на глубине 1–2 м под почвой сада. По сторонам от храма были открыты «залежи» керамических плиток для мощения церковных полов X–XI вв. (Ogas, 1940; Bittel, 1939; Ettinghausen, 1954; Mathews, 1980, 33–38).

8 Исследованиями руководил A.M. Шнайдер; ему и К. Битгелю принадлежат первые публикации. К сожалению, дневник работ утерян во время войны. Открытие сделано при строительстве нового Министерства юстиции. Библиография в обобщающей работе: Naumann, Belting, 1966; интерпретация: Mathews, 1980,61–67.

9 О дате спорили. Все признают ее связь с переносом в столицу мощей св. Евфимии из Халкедона императором Ираклием (615 или 626), но А. Грабар считал VII в. лишь terminus post quern, относя многие декоративные элементы к IX–X вв. Другие авторы (Белтинг, Мэтьюс) полагали, что храм возник в VI в., на что указывают колонны со стеклянными вставками, технически близкие найденным позднее в ц. св. Полиевкта.

10 Рихард Краутхаймер, например, полагал, что перестройка или постройка новых пропилей при Юстиниане совсем не означает обязательного возведения заново всего собора, переосвящеиие которого могло быть вызвано частичными переделками после пожара. Однако в других случаях он же решительно выделяет именно три здания (ср.: Krautheimer, 1986, 460 и Krautheimer, 1983, 50–55, пер.: Краутхаймер, 1998,132).