Вы друг друга стоите - Сара Хогл
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Конечно, – улыбается он, и в груди екает. У него очаровательные волнистые кудри, каштановые, которые слегка падают на лоб, и открытая улыбка. Добрые глаза.
– Спасибо. Моя семья так и не научилась вести себя на людях.
Он хмыкает и качает головой.
– Моя семья обставила бы их в два счета, поверьте.
Келли рыдает. Я слышу, как она называет Аарона сволочью за то, что украл из ее сумочки пять долларов, чтобы купить пакетик травки у того, с кем только что столкнулся в туалете, и я с ней согласна. Он отвечает, что сама она такая, потому что как-то сдала его налоговой за то, что он не сообщил о получении ста двадцати пяти долларов за покраску крыльца нашего дяди, так что с ним я тоже соглашаюсь.
– Простите, но в это слишком сложно поверить, – с каменным лицом отвечаю я, и мы оба смеемся. Тыкаю большим пальцем за спину, указывая на родных: – Из-за них вам, должно быть, нелегко было сосредоточиться.
– Я действительно немного отвлекся, – признает он. А потом окидывает меня долгим взглядом. – Но не из-за них.
Похоже на флирт. Или нет? Я веду себя как в сериалах и поворачиваюсь посмотреть, не обращается ли он к кому-нибудь у меня за спиной. Там никого.
– Что ж, если не обращать внимания на семейные дела, ты кажешься очень милой, – снова улыбается он.
Правда?
– Я… ничего.
– А я в самом деле милый, – усмехается он.
– Возможно, – с опаской отвечаю я.
– Мне также говорили, что бываю просто очаровательным. – Да, определенно флирт. Внутри все загорается, и начинает звучать восьмибитная мелодия, будто я выиграла в пинбол.
– Возможно.
При ответном флирте уголки губ у него приподнимаются в усмешке.
– Ты должна пойти со мной на свидание сегодня, – непринужденно заявляет он, не отводя от меня глаз и одновременно бросая свой шар для боулинга. Я слышу, как он врезается в батальон кеглевых солдатиков, но мы оба слишком заняты и не смотрим, с каким итогом.
– На свидание?
– Да.
Я могу только рассмеяться. Я не знаю этого человека. И живу не в О-Клэр, даже не близко. Мы больше никогда не увидимся.
– Конечно, пойдем, – соглашаюсь я. – Если собьешь сейчас оставшиеся кегли.
Он поворачивается к ним. Его удар выбил все, кроме двух крайних – по одному слева и справа. Если, конечно, он не профессиональный игрок в боулинг под прикрытием, способный управлять гравитацией, сбить обе кегли не сможет никак. Они слишком далеко друг от друга, одна в другую не отскочит, так что шансы стремительно приближаются к одному на миллион.
– Обещаешь? – с веселыми искорками в глазах уточняет он.
Я медлю. Надо быть идиоткой, чтобы болеть за него, так что это я и делаю.
– Конечно, обещаю.
Стоит мне это произнести, как он направляется по дорожке прямо к кеглям и сбивает их ногой. Потом эффектно разворачивается – пируэт отражается в блестящей, натертой воском дорожке – и посылает мне озорную улыбку. Должна признать, я попалась. Экран над нами взрывается салютом конфетти, разлетаются буквы «Победа!» с музыкальным сопровождением, больше напоминающим рассыпавшиеся кокосы.
Он выглядит довольным собой. Между нами определенно какая-то химия, которая подталкивает меня ближе. Нашептывает, что нужно проверить, что же это. Следовало бы уйти, но я не могу. Что-то тут такое… Какая жалость, что я живу так далеко. Стоит ему услышать, откуда я, он потеряет всякий интерес. Но сказать придется.
– Я не отсюда.
– Знаю, – отвечает он, подмигивая сотруднику боулинга, наблюдавшему за его выходкой и теперь строго хмурящемуся. – Ты из Морриса.
– Это когда я тебе такое сказала?
– Ты не говорила. Я сам тебя там видел пару недель назад, ты складывала покупки в машину. Я тоже живу в Моррисе.
У меня открывается рот.
Мое явное удивление его только радует.
– Я хотел подойти тогда, поздороваться, но решил, что подошедший незнакомый мужчина в темноте, на пустой парковке, да еще и когда ты одна, – так себе решение. – Он пожимает плечами, будто говоря: «Ну что было поделать». – Но я думал об этом потом, хотел, чтобы мне дали еще попытку. Как было бы здорово – получить второй шанс? Я даже пару раз ездил к тому магазину, думал, вдруг снова тебя увижу.
Я смотрю на него с потрясенным выражением, потом слегка оборачиваюсь, проверить, не подслушивает ли моя семья. Но никого нет. Они просто уехали, даже не попрощавшись, и остались только мы – я и этот странный, все более ошеломляющий человек, о котором я ничего не знаю, даже имени.
– Каждый год на мой день рождения я езжу к родителям, и мама втыкает в торт свечи, – рассказывает он. – На «Фейсбук» приятели из колледжа пишут мне, а я жду почти до самого вечера и только потом отвечаю, чтобы казалось, будто у меня есть дела поважнее, чем считать поздравления. Я никогда никуда не езжу, ничего особенного не делаю. Но сегодня я проснулся, и мне захотелось съездить в боулинг. Это мой первый день рождения в полном одиночестве. В местный боулинг идти не хотелось, чтобы ни с кем не столкнуться, так что я посмотрел в интернете другие места и нашел это. Просто наобум нажал. О-Клэр.
Я стою как вкопанная, не в силах отвести взгляд. Экран над дорожкой мигает, говоря, что пора делать еще бросок, но мы не можем оторваться друг от друга. Мы стоим близко, но недостаточно, чтобы я могла различить цвет его глаз. Мне кажется, они серые.
– Сегодня мой первый день рождения в жизни, когда я не задувал свечи и не загадывал желания, – продолжает он, делая шажок ко мне. Из комнаты будто высосали кислород, его осталось лишь на пару глотков, по одному на каждое легкое. – Но ты все равно вошла сюда сегодня. Оказалась на соседней дорожке, подошла ко мне, заговорила. Каковы шансы, что двое из Морриса столкнутся в О-Клэр? Причем я
