ПОЛВЕКА В АВИАЦИИ Записки академика - Евгений Федосов

Мы все пользовались большими привилегиями, были на уровне дипломатов Организации Объединенных Наций, имели паспорта, благодаря которым могли передвигаться по всей Европе, как Западной, так и Восточной. Я, правда, этим не воспользовался - не хватило времени на такие поездки, практически все отнимала работа. Жили мы в окрестности Вены, в очень живописном месте Баден, рядом с отелем находилась вилла известной кинозвезды Марики Рок…

В общем, в Вене я прошел хорошую школу, где почувствовал, как «скрещиваются шпаги» настоящих дипломатов в борьбе за интересы своих государств. Здесь же мне стало окончательно ясно, что иного пути развития человечества, чем достижение договоренностей между двумя общественно-политическими системами, на которые расколот мир, - нет. Надо договариваться… К сожалению, когда разрушился Советский Союз, и страны Варшавского договора качнулись в сторону НАТО, все эти договоренности частично обесценились. И надо их пересматривать. Но тогда мы дрались за каждую запятую в тексте, каждый танк и самолет.

Единственное, чего я совершенно не понял, так это зачем на переговорах присутствовали представители Ватикана…

…Сегодня, конечно, обстановка в мире очень изменилась. Запад с развалом СССР получил такие выгоды, о которых и не мечтал, и мы уже не столько с ним противоборствуем, сколько стремимся к налаживанию сотрудничества. Если эта парадигма окончательно восторжествует, то пропадет и весь смысл подписанных договоров. Вообще же, я давно считал и считаю, что война с Западом - бессмыслица, поскольку это будет схватка экономик, а в ней мы будем явно слабее противника. Речь идет, конечно, об обычной войне, а не ядерной, которая вообще лежит за гранью какой-либо логики.

И единственное, что нам осталось, - это следовать философии ядерного сдерживания. Между прочим, она резко отличается от философии ядерного противостояния и паритета. У нас же их путают. И представители старого генералитета, размышляя о будущем нашей армии, часто подменяют один термин другим, в то время как делать этого нельзя.

Ядерное сдерживание, на мой взгляд, базируется на той простой истине, что у нас и в США может и не быть одинакового количества ядерных боезарядов. Важно, чтобы любая из сторон, на которую напали, могла нанести агрессору неприемлемый ответный ущерб. Правда, что это такое «неприемлемый ущерб» до сих пор никому не понятно. Может один заряд его нанести? Да, если разрушить столицу, а с ней и управляемость страной… А может, для нанесения такого ущерба нужна тысяча зарядов. Никто точного ответа на эти вопросы не дает. Когда обе стороны - и мы, и США - решили понижать уровень ядерного противостояния и фактически переходить к договору ОСВ-3, то это можно было лишь приветствовать. Но отказ американцев от договора по ПРО тут же меняет ситуацию не в нашу пользу, потому что чем меньше зарядов у одной стороны, тем эффективнее становится противоракетная оборона другой стороны. Но это справедливо, если говорить о паритете. А если вести речь о ядерном сдерживании, то, может быть, ничего нет страшного и в том, что мы будем содержать и меньше тысячи зарядов. Важно сохранить возможность гарантированного ответного удара. Но все эти вопросы очень тонкие, и решить их можно только изменив мышление и преодолев недоверие друг к другу.

Конечно, отказ Буша-младшего, президента США, от договора по ПРО разрушает сейчас всю систему достигнутых за двадцать лет договоренностей между нашими странами. Они ведь увязаны фактически в единую цепочку. Может, это и не очень фатально для нас - я, например, согласен с президентом Путиным, что большого ущерба обороноспособности страны не нанесено, - но в том, что соглашения рухнули в одночасье, хорошего, конечно, мало. Теперь приходится менять взгляды на будущее: мы находимся совсем в другом мире, чем в 80-е годы, когда за спиной чувствовали мощь великой державы. Сила ведь всегда порождала и право, тем более в международных отношениях. Мы сегодня обладаем такой силой лишь по линии ядерного сдерживания.

Вопрос только в том, как нужно относиться к возникшему положению? Лично я считаю, что Россия, начиная с Петра I, стала формироваться как прозападная страна. В области культуры, техники мы ближе к Европе, чем к Азии. Поэтому хотелось бы какого-то конструктивного сближения с Западом, а не нагнетания угроз… Может, России, наконец, и повезет в ее судьбе. Наш народ достаточно уже настрадался от такого противостояния.

Глава V   ДЕВЯНОСТЫЕ

Перестройка и кризис

Даже самая богатая фантазия не могла бы представить того масштаба событий, который ждал нас в бурные девяностые годы.

 После череды смены маразматических генсеков, начиная от позднего Брежнева, Черненко, больного Андропова, приход М. С. Горбачева был воспринят обществом положительно, особенно в связи с его «апрельским» выступлением, когда был провозглашен курс на перестройку экономики, научно-техническую революцию и наукоемкое производство.

Постановление ЦК КПСС и Совета Министров о подъеме машиностроительного комплекса в стране особенно было близко нам, авиастроителям. Правда, мы при этом потеряли своего министра: Иван Степанович Силаев был назначен вице-премьером, отвечающим за машиностроение, возглавив специальное бюро по машиностроению при Совете Министров. Премьером в то время был Н. И. Рыжков, с которым у Силаева плохо складывались отношения. Само назначение Силаева было довольно драматичным. В последние годы жизни министр обороны Д. Ф. Устинов, отвечающий как член Политбюро и за оборонную промышленность, всячески поддерживал И. С. Силаева и, как мне рассказывал впоследствии бывший при Устинове начальник оборонного отдела ЦК КПСС И. Ф. Дмитриев, планировал назначить его секретарем ЦК по «оборонке», так как после ухода с этого поста Романова место было вакантно. Но после смерти Д. Ф. Устинова и с назначением М. С. Горбачева положение резко изменилось. На Политбюро рассматривались различные кандидатуры. Вызвали И. Ф. Дмитриева и спросили его мнение. Он сослался на мнение Д. Ф. Устинова, на что Горбачев среагировал репликой: «А что, неплохая кандидатура». Но решение не было принято. После этого Горбачев, впервые после назначения,

выехал в Ленинград и вернулся оттуда с кандидатурой Л. Н. Зайкова, который многие годы работал в «оборонке», был генеральным директором крупного радиолокационного завода «Ленинец», а в последние годы занимал должность секретаря Ленинградского обкома партии. Зайков был назначен секретарем ЦК по «оборонке».

Когда при подготовке Постановления ЦК КПСС и СМ СССР по машиностроению возник вопрос, кто возглавит эту работу, Зайков назвал фамилию Силаева. Кандидатура была поддержана. Мне кажется, что Зайков сделал ловкий ход, вытеснив Силаева из «оборонки». «Оборонка» - это знаменитая «девятка» оборонных министерств, на которой держалась не только вся программа выпуска вооружений и военной техники, но и в ней были сосредоточены все наукоемкие технологии того времени. Наверное, правильнее было бы проводить некоторую конверсию оборонного производства, подгружая его гражданской продукцией, тем более что 60% объемов «оборонки» и так было связано с выпуском гражданского продукта. Так или иначе, но Силаев был «брошен» в совершенно чуждую ему среду гражданского машиностроения, где царили совершенно другие методы работы. Это в конце концов привело к возникновению трений между Силаевым и рядом директоров машиностроительных предприятий, которые были достаточно близки Н. И. Рыжкову.

Вслед за машиностроительным комплексом как из рога изобилия посыпались постановления по сельскому хозяйству, энергетике и другим отраслям народного хозяйства. Практически каждое утро, открывая страницы «Правды», я находил очередное постановление ЦК КПСС и СМ СССР. Невольно закрадывалась мысль, а на какие «шиши» все это делать? Разве страна способна сразу поднимать все направления народного хозяйства? Была явно забыта заповедь о том ключевом звене, вытянув которое, можно вытянуть и всю цепь.

Все это не преминуло быстро сказаться. Экономику стало лихорадить. Постановления остались на бумаге. Тогда заговорили об «ускорении». Что это такое? Для нас это было совершенно не ясно. Сплошные лозунги и эмоции. Газеты, партийные съезды, бесконечные совещания - все призывали нас перестраиваться и «ускоряться». Мне кажется, что Горбачев и все его окружение не представляли механизмов перестройки. Теперь, спустя более десяти лет, особенно отчетливо понимаешь всю беспомощность политического руководства того времени. России явно не повезло с лидером. Тем более обидно, что в Китае, значительно более отсталой в экономическом отношении стране, но с близкой политической и экономической системой, был также взят курс на перестройку. Но там этот процесс шел последовательно, без ломки экономических отношений, а с наращиванием новых форм, в том числе и рыночных. При этом никто не призывал к ломке политической системы. СССР в то время по объемам производства был второй державой мира, обладая значительным экономическим и ресурсным потенциалами. Начальные условия у нас для перехода к рыночным методам управления народным хозяйством явно были более предпочтительными, чем у Китая. Однако история распорядилась иначе. Невольно задумаешься о роли личности в истории.