Судьба - Николай Гаврилович Золотарёв-Якутский

— Бунтовать! — закричал он. — Прочь отсюда, скоты!

Иркутский генерал-губернатор тоже не помог. Спустя несколько месяцев после того как ему была послана жалоба, исправник обошел все прииска.

— Его превосходительство иркутский генерал-губернатор, — зычным голосом кричал он, — на вашу жалобу сообщил следующее: «Распоряжения администрации корпорации продиктованы высочайшей волей самого императора, и не в моей власти отменять их!»

IX

Невмоготу стало Федору жить порознь с семьей. Измучилась и Майя вдали от мужа. И вот они вместе на Надеждинском прииске. Сняли землянку — ее владелец перешел в только что отстроенный дом — и зажили в своем углу. Федор по-прежнему работал у Тихонова, не щадя ни сил, ни времени, и зарабатывал неплохо.

Майя была рада-радешенька, что муж ежедневно приходит домой, завтракает и ужинает дома, и искренне думала, что счастливее женщины, чем она, нет в этом мире. Вечерами она встречала уставшего, закоченевшего мужа, снимала с него шубу и вешала возле печки, чтобы одежда просохла. Потом всей семьей садились ужинать. Майя подкладывала Федору лучшие куски мяса, была с мужем ласкова и предупредительна.

Однажды, спустя год, к ним в землянку пожаловал гость. Федор был на работе, а Семенчик на салазках катался с горки. Майя была дома одна. Человек, сопя, переступил порог, стряхнул с дорогой шубы снег и, щурясь от света, посмотрел на Майю. Майя тоже смотрела на вошедшего, мучительно припоминая, где она его видела. Когда гость снял шапку и ей бросились в глаза большие оттопыренные уши, Майя признала его: это был вислогубый Федорка Яковлев.

— Вот вы, оказывается, где обитаете? — шлепая губами, сказал Федорка. — Еле отыскал.

Если бы в землянку вошел призрак покойного Яковлева, Майя бы меньше испугалась. Первым порывом у нее было бежать из землянки и звать на помощь. Но на пороге стоял улыбающийся Федорка и, кажется, ничего худого не собирался делать.

— Проходите, — похолодевшими губами сказала Майя.

Федорка прошел в землянку и, не ожидая приглашения, сел на табурет. В землянке было тепло. Федорка расстегнул шелковый кушак, намереваясь раздеться.

— А где же Федор? — спросил Федорка.

— Ушел по воду, — соврала Майя. — Сейчас придет.

От Федорки пахло водочным перегаром и сырой кониной. Майя пожалела, что тут же не показала ему на дверь.

— Как поживаешь, единственная дочь почтенных родителей? — с издевкой спросил Федорка. — Сладко ли тебе за батраком?

— Не жалуюсь, — ответила осмелевшая Майя.

— Да, жилище у тебя с Федором не больно того… собаки в лучших живут. Может, вы все деньги на сытую еду тратите, каждый день водку пьете и меня угостите?

— Для непрошеных гостей водку не держим, — отрезала Майя.

Федорка не сводил с Майи хмельных глаз. Она ему показалась еще красивее, чем прежде. Не похоже было, чтобы Майя бедовала: хорошо выглядит, чисто одета, держится независимо. Федорке захотелось потрогать Майю руками, но вдруг Федор войдет.

— Чего ж ты не спрашиваешь, как я живу?

Майя окинула Федорку презрительным взглядом. Он уже начинал тучнеть, лицо обрюзгло от водки.

— А меня это не интересует.

— Не пойдете ли с Федором ко мне батрачить? Буду хорошо платить. Я теперь богат! Богаче купца, чем я, среди якутов нет. В одном городе Якутске у меня девять домов, — вдохновенно лгал Федорка. — В Иркутске я открываю свою контору. Мои агенты везде, вплоть до Кяхты!..

— Кого-нибудь с маткой убили? — спросила Майя.

— Что? — не понял Федорка.

В землянку вбежал запыхавшийся Семенчик, весь в снегу, одна варежка разодрана.

— А где же папа? — нарочито спросила Майя.

— Он же на работе, — переводя дыхание, ответил Семенчик.

— Папа уже вернулся с работы, — сказала Майя. — Он пошел на прорубь за водой. Поди скажи, чтобы скорее шел домой. Скажи — к нам пришли.

— Кто, мама, пришел? — спросил Семенчик, глядя на Федорку.

Федорка стал завязывать кушак.

— Никуда не ходи, грейся, — сказал он Семенчику. — Мне некогда, пойду. Скажи Федору, что я еще зайду.

Когда Федорка ушел, в землянке еще долго пахло водкой.

На следующий день Федор увидал Федорку на улице. Он быстро мчался по улице на тройке, с кучером. Сани были покрыты черной медвежьей шкурой. Федорка был в шапке из лапок черно-бурой лисы, в черных оленьих сапогах, в драповом пальто, подпоясанный широченным шелковым кушаком. Рядом с ним, развалившись, сидела женщина.

— Я первейший купец!.. — успел услышать Федор обрывок фразы. — Я…

«Ты подлец и скотина», — подумал Федор и плюнул вслед тройке.

Федорка в самом деле преуспевал, получая за свой товар из коммерческой конторы корпорации большие деньги. В якутском банке для него открыли личный кредит на двадцать тысяч рублей. Теперь он ежегодно наезжал в тайгу с большими обозами в двадцать подвод, привозил мясо, масло, чай, табак, ситец, одежду. Вислогубый Федорка до того обнаглел, что подбирал даже падший скот и пускал дохлятину в продажу. Разрезал стегна и начинял их кровью и даже требухой.

В магазины то и дело приходили возмущенные покупатели, приносили дурно пахнущие сгустки крови, вынутые из мяса, ругались, требовали заменить товар. Продавцы рьяно отругивались, гнали рабочих прочь, говоря, что надо было смотреть, когда покупали, а теперь поздно об этом говорить. «Может, вы другое мясо принесли».

Чтобы предотвратить скандал, урядники посадили крикунов в холодную, и на приисках шуметь перестели. Решили послать письменную жалобу горному инженеру Витимского округа господину Коршунову, которому по-прежнему еще верили. Но он в последней время что-то не показывался рабочим на глаза. С некоторых нор Коршунова никто не видел ни в бараках, ни в шахтах. И в конторе его нельзя было застать.

На вопросы делегатов от рабочих, где инженер господин Коршунов, конторщики отвечали:

— Нет его, уехал.

— Куда уехал?

— Почем мы знаем? Господин инженер нам не докладывают, куда уазжают.

Бараки гудели, как растревоженные ульи. Все последними словами честили администрацию корпорации, сделавшую жизнь невозможной. Трошка, высокий синеглазый Федор Зеленов и хмурый, немногословный Иван Быков ходили по баракам и втолковывали рабочим, что ни горный инженер Витимского округа, ни царь не принесут им облегчения, надо самим браться за ум и тряхнуть как следует золотопромышленников.

Очень немногие знали, что Трофим Алмазов и его товарищи — члены РСДРП, держат связь с Центральным Комитетом партии, сообщают о всех событиях на Ленских приисках.

И уж конечно, никому из администрации в голову не приходило, что слесарь центральной механической мастерской Петр Баташев и техник электростанции Иван Волошин направлены на прииска Центральным Комитетом РСДРП и возглавляют подпольную революционную деятельность.

Однажды Трошка пригласил Федора на рабочую сходку. В переполненном бараке было до того накурено, что большая керосиновая лампа, тускло освещающая барак,