Прямо сейчас - Сергей Нагаев

Паутов сел на ближайший стул.

– А что там грохотало? – спросил профессор. – И здесь сейчас под окном какой-то шум был.

– Грохотал салют – репетиция к параду. А под окнами, это кто-то машину припарковал, – сказал Данила. – Покупают права, а сами ездят, как на танке.

Продавщица прыснула. Судя по выражению лица и наличию в ее руке планшета, девушка перед появлением нежданных посетителей смотрела онлайн-трансляцию и, в отличие от профессора, знала, что происходило сейчас поблизости от магазина, на Тверской площади. И она определенно знала, кто вломился в торговый зал. Она была заинтригована ситуацией, а еще ее, видимо, забавлял не от мира сего старичок, не понимавший, с кем говорит. На него она не могла смотреть без лукавой улыбки.

– М-да, танки на улицах, подготовка к параду, – сказал профессор. – Но что же, не будем терять времени, – бодро добавил он и прошел к стоящему перед стульями столику, на котором лежал беспроводной микрофон, а также были разложены книги. – Мы и так уже запоздали с началом, а мне еще семинар сегодня вести в университете. Итак, – профессор взял микрофон и после короткой паузы торжественно сказал в него, – мы продолжаем цикл лекций Высшей школы экономики в книжных магазинах Москвы. Сегодня я представлю вам краткий обзор идей и теорий революционного преобразования общества, которые появились в XIX веке. Тема выбрана, как вы понимаете, сообразно специфике данного предприятия книжной торговли.

Снаружи магазина, из переулка, послышался шум стремительно подъехавшей машины и визг тормозов.

Данила скованно, словно превратился в студента-первокурсника, робеющего перед маститым профессором, сказал: «Душновато здесь, можно я ближе к воздуху?» – и, бочком протиснувшись между спиной старичка и стеной, подошел к окну. Когда он проходил мимо профессора, то посмотрел на книги, разложенные на столе перед лектором. Там были книги разных авторов, но в глаза ему бросились две, обе Карла Маркса – тоненький «Манифест» и толстенный «Капитал». Несомненно, эти книги разложила на столе, готовя зал к лекции, продавщица, чтобы слушатели после выступления профессора могли купить их. Данила осторожно выглянул в окно, сразу же отпрянул и обернулся на Паутова. Паутов с затравленным видом смотрел на него во все глаза в ожидании неприятных известий.

– Полагаю, для всех очевидно, что главной фигурой в ряду революционных теоретиков указанного века… – говорил в микрофон профессор.

Из окна донесся грубый мужской голос:

– Давай трос, сдвинем грузовик. Далеко не уйдут.

Данила ничего не стал объяснять Паутову, и так все было понятно.

– …по праву считается Карл Маркс, – продолжал профессор.

– Где этот чертов… как его… Андрей? – тихо спросил у Данилы Паутов – он почти шептал – не из-за того, что не хотел мешать выступлению профессора, а из-за опаски быть услышанным через распахнутое окно людьми снаружи дома; Данила водил туда-сюда глазами, ответа у него не было. – И что теперь? Куда ты меня притащил, Сусанин?

– Их там полный джип, – сказал Данила. – Если пролезут в арку, начнут нас искать…

Бежать из магазина и оказаться в арке или во дворике неподалеку от нее, когда грузовик оттащат в сторону, было глупо. Надо было срочно что-то предпринять, чтобы попридержать преследователей, пока появится Андрей – он придумает что-нибудь, у него пистолет, и вообще, он обученный для таких дел человек.

Суетливо оглядываясь, Данила заметил автомат Калашникова, привешенный за ремень на гвоздь, который был вбит в боковину грубого стеллажа с книгами. «Не настоящий», – пронеслось в голове у Данилы по поводу автомата (и он вспомнил, как удивило его это огнестрельное украшение книжных полок, когда он был здесь в прошлый раз). Данила схватил автомат, тот оказался увесистым, не пластмассовым, а вполне железным. «А вдруг настоящий?»

– Для начала зададимся наивным вопросом, – хмуро вещал профессор, нарочито не обращая внимания на не очень-то вежливую и внимательную публику в зале.

– Он стреляет? – спросил Данила у продавщицы.

– Как получилось, что философ, а Карл Макс изначально и прежде всего был философом… – говорил профессор.

– Нет, это просто игрушка, – шепнула продавщица. – В натуральную величину.

– …как же получилось, что философ, человек, казалось бы, далекий от реальной жизни, малоприспособленный к ней… – рассуждал профессор, в то время как Данила повесил Калашников на плечо, вытащил планшет из своего рюкзачка и принялся лихорадочно нажимать на кнопки экранной клавиатуры, пришептывая: «Сейчас-сейчас».

– …оказал столь обширное влияние на политические и социальные практики XIX и особенно XX веков во всем мире? – завершил наконец свой «наивный вопрос» профессор.

…Съемочный автобус не стал въезжать в Малый Гнездниковский переулок, он остановился перед его устьем, не перекрестье с Тверской улицей. Ближе американцы подбираться не хотели, длиннофокусная камера и оттуда могла обеспечить вполне качественную картинку того, что происходило у «Фаланстера». Кроме того, с этой позиции вторая камера, которая вылезла из люка на крыше автобуса, могла снимать удаляющуюся вниз по Тверской улице оппозицию во главе с Чистяковым. Пусть эта группа была жиденькой, но она здесь была, и ее нельзя было не показывать. В онлайн-трансляции в интернете попеременно демонстрировали то джип и торчащий из арки кузов грузовика в узком переулке, то шагающего по широкой улице Чистякова со товарищи, чьи спины были видны в просвете между двумя белорусскими самоходками со сбитыми гусеницами.

– Готово, – сказал Данила. Он положил планшет на столик рядом с кассой. Взял с соседнего стола колонку, через которую шел звук от микрофона, и поставил колонку на подоконник (стараясь не показываться в окно). Все это он проделал очень быстро. Затем подскочил к профессору и со словами: «Можно, я буквально на минутку» взял из его руки радиомикрофон.

– Вопросы из зала – после лекции, – пробормотал озадаченный профессор.

– У меня не вопрос, у меня ответ, – шепнул Данила, отставив микрофон в сторону.

Далее он положил микрофон около планшета, присел под распахнутое окно, выставил в него напоказ автомат, направив примерно в ту сторону, где находился джип, и крикнул:

– Отвалите, ато получите очередь из Калашника.

Внизу послышался мат и топот.

Те, кто следил за онлайн-трансляцией через интернет, могли наблюдать на своих экранах, как мужчина, пытавшийся прикрепить к грузовику трос, бросил его на асфальт и кинулся под окна книжного магазина. Он прижался спиной к стене, что-то сказал сидящим в джипе и стал показывать рукой вверх. Видеокамера трансляции нацелилась чуть выше, куда указывал мужчина, и взяла крупным планом выставленный из окна ствол автомата.

Большим пальцем левой руки Данила нажал в нужном месте на экран планшета, где был открыт сайт с коллекцией звуков стрелкового оружия, а вернее, та страница этого сайта, где можно было прослушать выстрелы пистолетов, винтовок, автоматов и пулеметов российского производства, и переулок наполнился отменно громкой и сочной очередью из Калашникова. Виртуальный мир атаковал реальность.

И реальность спасовала. Так, во всяком случае, показалось Даниле, потому что джип почти сразу рванул вперед и скрылся за левым поворотом.

Данила отпустил кнопку. И встал с карачек, и гордо выпрямился.

– Спасибо, мой юный друг, за эту замечательную аудио-иллюстрацию к нашей лекции о теориях социальных революций, – профессор улыбнулся саркастически-снисходительной улыбкой. – А теперь позвольте мне продолжить выступление, верните, пожалуйста, микрофон.

Данила отдал микрофон, и профессор уже готов был продолжить лекцию, как в торговый зал ворвался Андрей.

– Ого, откуда здесь Калаш? – спросил он. – Дай-ка его мне.

– Он не настоящий, – ответил Данила.

– Что за маразм? – усмехнулся Андрей. – А на кой он, ненастоящий?

– Он концептуальный, – вдруг сказала продавщица, она, похоже, была оскорблена за свой магазин, – это идейное оружие, – пояснила она, хотя, судя по выражению ее лица, не питала особой надежды на то, что человек вроде Андрея в состоянии понять подобные вещи.

– Он нам очень пригодился, я тут с ним немножко пошумел, вот так, – Данила слегка нажал пальцем на экран, и раздалась короткая очередь, не такая громкая, какой была первая, поскольку микрофон уже был у профессора и звук не шел через усилитель и колонки.

– И теперь на позициях противника полная тишина, – торжествующе добавил Данила.

– Из тишины обычно прилетает граната, – хмуро заметил Андрей.

– Карл Маркс известен двумя своими работами, – неожиданно для всех продолжил свою лекцию профессор, – это «Манифест», – он взял со стола брошюрку, показал слушателям и положил ее на место, – и «Капитал», – он взял со стола том в черной обложке, и начал поднимать его, когда в окно влетела лимонка.