Создания света, создания тьмы. Остров мертвых. Этот бессмертный - Роджер Желязны

…И оба они видят один сон, и лишь один из них проснется.

Таким образом г л и т т е н используют в обряде смерти, чтобы умирающий уходил в некое место, от которого я тысячу лет старался держаться подальше, не в одиночку.

Этот эффект используют также и для дуэлей. Потому что, если только это не оговорено и не закреплено ритуалом, назад возвращается сильнейший. Такова природа наркотика, она вводит какие-то спящие части мозга в конфликт с другим сознанием, хотя вы сами этого не осознаете.

Грин Грин был в таком состоянии, что я не опасался ловушки. Даже если это была дуэль, мне нечего было бояться, учитывая его состояние и его обещание.

Но когда мы шагали рядом, я вдруг подумал, что под видом приятного, почти мистического обряда я уже несколько часов ускоряю его смерть.

Телепатическая эвтаназия.

Убийство мыслью.

Я был рад помочь сотоварищу пройти последний путь, если он этого хотел. Но это заставило меня подумать о собственной последней дороге. Я был уверен, что она уж никак приятной не будет.

Говорят, что как бы вы ни любили жизнь, как ни наслаждались каждой минутой, но когда-нибудь вы захотите смерти, будете ждать ее прихода, просить прийти. Когда об этом говорят, то подразумевают мучения и то, что все были бы рады избежать мучений и уйти таким приятным путем.

Я не надеялся, что уйду приятным путем в тихую теплую ночь. Нет, я буду драться за каждый дюйм света. Болезнь, которая и забросила меня в такую даль времен, заставила меня пережить достаточно мучений, даже агонию, пока меня не заморозили. Я много об этом раздумывал и решил, что никогда не соглашусь на легкий способ. Я желал жить и чувствовать. Есть книга. Ее написал человек, которого я уважаю, — Андре Жид. Она называется «Плоды Земли». Он уже лежал на смертном одре, знал, что осталось немного, несколько дней, он писал ее словно голубыми молниями. И завершил ее за три дня — и умер. В ней он перечисляет все прекрасные взаимопревращения воды, воздуха, огня и земли, вещей, которые его окружали, всего, что он любил, и видно, что он говорил им всем: «Прощайте», — и, несмотря ни на что, не хотел уходить. Примерно так же думаю и я. Поэтому несмотря на мое сочувствие Грин Грину, я не сочувствовал и не одобрял его выбора. Я бы предпочел лежать на камнях с переломанными костями, ощущать дождь, и удивляясь этому, и немного сожалея, и много еще чего желая. Может быть, вот этот голод и позволил мне стать мироформистом.

…Мы взошли на холм и остановились на его вершине. Я уже знал, что мы увидим внизу.

Беря начало между двумя массивными выступами серого камня, с дном из зеленой травы, такой же яркой под ногами, которая потом становилась все темнее, она лежала перед нами. Большая Темная Долина. И вдруг я увидел перед собой темноту, совершенную тьму, где не было ничего, совсем ничего.

— Я пройду с тобой еще сотню шагов, — произнес я.

— Спасибо, Дра.

И мы спустились с холма, направляясь в долину.

— Что скажут обо мне на Мегапее, когда узнают, что я ушел?

— Не знаю.

— Скажи им, что я был глупцом, который пожалел о своей глупости прежде, чем пришел сюда.

— Скажу.

— И…

— Да, это я тоже передам. И попрошу, чтобы твои останки были перенесены в горы, в место твоего рождения.

Грин Грин благодарно склонил голову:

— Тогда это все. Ты будешь смотреть, как я уйду?

— Да.

— Как печально, что в конце виден свет.

— Так говорят.

— Пойду на его поиски.

— Счастливой дороги, Дра Грингрин-тари.

— Ты выиграл свои битвы, и ты покинешь это место. Построишь ли ты миры, которых я уже никогда не смогу увидеть и создать сам?

— Возможно, — прошептал я, глядя в темноту — ни звезд, ни комет, ни метеоров.

Но вдруг там что-то появилось.

В пустоте плыла Новая Индия. До нее, казалось, миллион миль, но все детали были ясно видны и светились. Она медленно отодвинулась вправо, пока ее не закрыла скала. К тому времени в поле зрения вошел Кокитус. За ним последовали все остальные: Святой Мартин, Бунинград, Ужасный, М-2, Хонкитонк, Мерсия, Иллирия, Вершина, Тангия, Безумство, Родена, Вольная, Кастор, Поллукс, Централия, Дэнди и так далее.

По какой-то глупой причине глаза мои вдруг наполнились слезами. Мимо проходили все миры, какие я придумал и построил. Я уже позабыл, что это так красиво.

Чувства, наполнявшие меня во время их создания, снова возвратились ко мне. Там, где была пустота, теперь висели миры. Это был мой ответ. Когда я наконец уйду в Долину, они останутся после меня. Я совершил что-то в жизни и знал, как совершить больше.

— Там действительно свет! — воскликнул Грин Грин, и я не сразу понял, что он ухватил меня за руку, глядя на парад планет.

Я дотронулся до его плеча:

— Да встретишься ты с Кирваром Четырехлицым, Отцом всех Цветов!

Я не собрался с мыслями и не разобрал его ответ, когда он прошел мимо двух камней, вошел в Долину и исчез из виду.

Я повернулся лицом на восток, если таковой здесь имелся, и направился обратно.

Обратный путь…

Медные гонги и головастики.

Я лежал на шершавом потолке. Нет. Лежа лицом вверх — подо мной находилось ничто, — я пытался удержать мир на плечах. Планета была тяжелая, в спину давили камни. Потом подо мной был залив с его кондомами, плавающими деревяшками, канатами водорослей, пустыми бутылками. Я слышал, как плещутся волны. Они плескались, и брызги долетали до моего лица. Жизнь — холод, запахи. Может быть, я слышал крики птиц. Я побывал у Долины Теней и теперь возвращался назад. Если повезет, я вновь убегу от ледяных пальцев волны Залива. Я упал, и мир вокруг раздвоился, затем снова соединился и стал таким, каким я его покинул.

Небо было словно грифель, испятнанное сажей. Моросило. Камни впились в спину. Было отвратительно знобко.

Я уселся, тряся головой, чтобы прояснить мысли. Рядом лежало тело зеленокожего человека-пейанца. Я произнес последние слова, и голос мой дрогнул, когда я произносил их.

Я уложил тело Грин Грина в более удобное положение и накрыл своей пленкой. Я вытащил Ленты и биоцилиндры, прикрытые его телом. Он был прав: они были разрушены. Я уложил их в рюкзак. По крайней мере, Бюро Безопасности будет счастливо узнать, что все так разрешилось. Потом я дополз до энерговвода и стал ждать, подняв экран над Силой, чтобы привлечь внимание «Модели-Т». И продолжал следить за небом.

Я видел, как она уходит от меня, ее стройные бедра обтянуты белым и слегка покачиваются, ее сандалии щелкают по плитам патио. Я хотел пойти за ней, объяснить, какую роль я играл во всем случившемся. Но я знал, что это ничему не поможет, так зачем терять лицо. Когда сказка кончена и звездная пыль грез садится на землю, и вы чувствуете, что последняя строчка никогда не будет написана, то зачем лишние упражнения в бесплодных попытках? Ведь были же и великаны и карлики, и жабы и волшебные грибы, и полные драгоценностей пещеры, и не один, а целых десять волшебников…