Создания света, создания тьмы. Остров мертвых. Этот бессмертный - Роджер Желязны

Я не мог уже больше ждать.

— Шендон. Я снимаю экран. Снимай тоже.

— Договорились.

… и наши мысли встретились, сплелись и расплелись.

— Ты не лгал.

— И ты тоже.

— Тогда по рукам.

— По рукам.

И в это мгновение из подземных пределов мира пришло громовое «НЕТ» и отразилось от башен неба, подобно цимбалам загрохотало внутри наших голов. Тело мое пронзила вспышка красного жара. Затем, медленно, я встал, и ноги мои были тверды, как горы. Сквозь зеленые и красные полосы я видел все ясно, как днем. Я видел, как внизу из шале вышел Майк Шендон и не спеша поднял голову к небу. Наконец, наши глаза встретились, и я понял, что сказанное или написанное в том месте, где я держал в руках громомолнию, оказалось правдой:

«Будет противоборство».

«Да будет так».

Тьма. Таков был изначальный курс событий с самого моего отправления с Вольной и вплоть до настоящего момента. И ход вещей был сильнее соглашения двух людей. Наш конфликт был жалок и мелок, и исход его не имел роли для противоборства того, что управляло сейчас нами.

Да. Управляло.

Я всегда считал, что Шимбо искусственный довесок, часть моей измененной личности, встроенной в меня пейанцами, чтобы я мог конструировать миры. Наши воли никогда не сталкивались. Он приходил только по моему зову и уходил по моей воле.

Он никогда не пытался принудить меня к чему-то. Возможно, где-то глубоко внутри я действительно хотел, чтобы это был Бог, и, возможно, это желание было движущей силой, а мои паранормальные способности — материалом для того, что происходило. Не знаю… Однажды, когда он пришел, вспыхнул такой яркий свет, что я заплакал без причины. Проклятье! Это не ответ. Но я просто не знаю ответа.

И мы стояли, смотрели друг на друга, два врага, которыми управляли два еще более древних противника. Я представлял удивление Майка. Я попробовал связаться с ним, но мои телепатические способности оказались полностью погашенными. Наверное, он и сам припомнил более раннюю сцену противостояния.

Потом я заметил, что над головой сгущаются тучи. Я понимал, что это означает. Земля под ногами слегка задрожала. И это я тоже понимал.

Один из нас умрет, хотя оба хотели жить.

— Шимбо, Шимбо, — прошептал я внутри себя. — Господин Башни Темного Дерева, нужно ли так?

… И я сразу же понял, что ответа не будет, даже для меня, не считая всего, что последует.

Прокатился гром: тихий, протяжный, как отзвук дальней дроби барабана.

Огни за водами озера вспыхнули ярче.

Мы находились на концах дуэльного поля в аду, нас омывали волны света, прочерченные туманом и испещренные пеплом. И Флопсус спрятал свой лик, тронув края туч багровым.

Когда напряжение сил достигло предела, им требуется некоторое время, чтобы прийти в движение. Я чувствовал, как входят они в меня из ближайшего энерговвода и наплывают волнами. Я стоял, не в силах шевельнуть пальцем или закрыть глаза под неподвижным взглядом противника. Сквозь световые узлы я видел, как он время от времени мигает, и разобрал очертания Того, кто был мне известен под именем БЕЛИОН.

Я сжимался и расширялся одновременно и через долгие мгновения понял, что все более неподвижным, маленьким и подчиненным становится Сандау. И одновременно я чувствовал, как гнездятся в моих пальцах молнии, их вершины качались высоко надо мной в небесах, ожидая, когда их направят вниз, чтобы впиявиться в землю. Это был я, Шимбо из Башни Темного Дерева, Громотворец.

Серый конус вулкана снова был рассечен сверху донизу, и оранжевая кровь выплескивалась в Ахерон, шипя и клубясь паром. Потом я расколол небо и послал на землю потоп света. Небесные мортиры салютовали, и небесные ветры снова пришли в движение, и низринулся дождь.

Он был как тень, как ничто. Потом он вновь оказался на том же месте, когда погас свет. Мой враг. Домик за его спиной горел, и кто-то крикнул:

— Кати!

— Френк, назад! — закричал зеленокожий человек, а карлик потащил меня за руку, но я смахнул их в сторону и сделал первый шаг в сторону врага.

Мой противник также сделал шаг, и земля задрожала, сползая и проваливаясь сама в себя местами.

Когда он сделал второй шаг, ударили ветры, и он упал, вызвав вокруг себя трещины. Я сделал второй шаг и тоже упал, потому что земля ушла из-под ног.

Мы лежали, и остров трясся, вздрагивал, стонал, дергая каменным плечом, на котором мы лежали, и изо всех трещин лез дым.

Когда мы поднялись и сделали третий шаг, мы оказались почти друг против друга. Я разнес в пыль скалу за его спиной, сделав четвертый шаг, а он, ступив вперед, обрушил на меня лавину камней сверху. И опять — ветер, шестой — дождь, огонь и скалы.

Вулканы озарили подоблачную часть неба и сражались с молниями за верхнюю. Ветер хлестал волны, и с каждым толчком мы все больше и больше погружались в эти огромные волны. Я слышал сквозь завывания ветра, раскаты грома, неутихающий дождь, как они бьются о скалы. За спиной моего врага все еще горело наполовину рухнувшее шале.

После моего двенадцатого шага разразился ураган, а после его шага — весь остров начал раскачиваться и стенать, дым повалил гуще и более едкий.

Что-то тронуло меня, это было неправильно, и я захотел узнать причину.

На скале стоял зеленокожий человек, а в его руках был пистолет. Секунду назад пистолет висел у меня на поясе, он не предназначался для нашей схватки.

Сперва он направил его на меня. Потом рука его заволновалась и, прежде чем я успел ударить его, он направил пистолет вправо.

Метнулась огненная линия — и мой враг упал.

Но подвижность острова спасла его, потому что зеленокожий упал при следующем толчке, и пистолет выпал. Тогда мой враг снова поднялся, оставив на земле кисть правой руки. Сжимая рану левой, он сделал шаг мне навстречу.

Между нами начала раскрываться трещина, и тут я увидел девушку.

Она выбралась из горного шале и отступила к тропе наверху, по которой я спускался. Тут она замерла, наблюдая, как мы приближаемся друг к другу. И перед ней раскрылась трещина, и кто-то закричал внутри меня, потому что я понял, что не дотянусь до нее и не спасу.

…Потом оно лопнуло, я задрожал и бросился к ней, потому что Шимбо исчез.

— Кати! — закричал я, когда она покачнулась и стала падать.

…И откуда-то выпрыгнул Ник, замер на краю трещины и ухватил ее за кисть руки. На мгновение я подумал, что он удержит ее.

Дело оказалось не в силе. Сил у него хватило бы. Дело было в весе и моменте, в равновесии.

Они упали в трещину, и я слышал, как чертыхнулся Ник.

Тогда я поднял голову и повернулся к Шендону. Смертельная ненависть и ярость жгли меня. Я потянулся к пистолету и, словно во сне, вспомнил, куда он пропал.