Прелюдия к убийству. Смерть в баре (сборник) - Найо Марш

В следующий момент он будто со стороны услышал собственный голос, произносивший привычные фразы. Казалось, говорил не он, а совсем другой человек.

– Надеюсь, мы не создадим вам дополнительных неудобств, Ник? Дела такого рода всегда не слишком приятны, поскольку затрагивают чувства местных обывателей. А ведь вам, как говорится, и дальше с ними жить и работать.

Харпер швырнул на поверхность стола папку с делом, запрокинул голову и посмотрел на Аллейна из-под очков.

«Чувства местных обывателей», говорите? – протянул он. – Я бы сказал, чувства местных олухов. И мне наплевать, что они подумают. Тем более они в своем большинстве сами заделались доморощенными следователями и теперь что ни день выдвигают новую версию произошедшего. И старый Помрой еще не худший из них. Далеко не самый худший. Ведь он, если разобраться, просто изложил свою точку зрения на это дело и пожаловался на то, что к ней не желают прислушиваться. Меня куда больше беспокоят другие «эксперты», в частности Джордж Нарк и Ко. Ведь этот самый Нарк уже три письма в «Иллингтонский курьер» накатал, и первое посвятил отпечаткам пальцев. Разумеется, причислил их к системе Бертильона[23], невежественный старый осел, и со страниц газеты вопросил: а сняли ли мы отпечатки пальцев у всех, кто находился в баре в момент смерти Уочмена. Короче говоря, после этого я вызвал его в участок и собственными руками снял у него отпечатки пальцев. Тогда он послал в газету второе письмо – теперь уже на тему гражданских свобод, и заявил, что в полиции Южного Девона служат сплошные адольфы гитлеры. Дальше – больше. Оутс, констебль из Кумби, как-то раз обнаружил его на участке гостиницы «Плюмаж», где он ползал с лупой около гаража и что-то там высматривал. Констебль, ясное дело, вышиб его пинком с чужой собственности, а он в этой связи разразился третьим посланием, где обвинил всю нашу полицию в коррумпированности. Потом редактор, тоже, как выяснилось, тот еще болван, накропал в том же духе передовицу, после чего на страницах «Курьера» появились три ругательных письма в мой адрес под псевдонимами «Бдительный», «Бессонный» и «Бессмертный». Ну а уж после этого все те газетчики, что присутствовали на дознании, а потом уехали, снова вернулись в город – и пошла писать провинция. Мне-то, конечно, на это наплевать, но наш главный констебль с тех пор стал мне названивать по три раза на дню, спрашивая, что у нас происходит, и чуть не довел меня своими звонками до умопомешательства. Я тогда и посоветовал ему обратиться к вам для прояснения вопроса, и он, что интересно, ухватился за это. Ладно, забудем об этом. Вот материалы дела. Смотрите.

Аллейн и Фокс слушали суперинтенданта со всем вниманием, а когда он замолчал, выразили ему сочувствие. Потом Аллейн сказал:

– Прежде чем мы раскроем эту папку, нам бы хотелось узнать вашу точку зрения по данному вопросу. Мы уже просмотрели в газетах материалы о ходе дознания, так что в общем и целом представляем положение вещей. Или считаем, что представляем.

– Вас интересует моя точка зрения? – мрачно протянул мистер Харпер. – Ну так вот: у меня ее нет. Я только в одном не сомневаюсь: это был не несчастный случай.

– Даже так? Но почему?

– Да потому что я не понимаю, как такого рода инцидент вообще мог произойти. Старый Помрой вам, вероятно, все уши в Ярде прожужжал, доказывая свою невиновность. И знаете что? Я ему верю. Насколько я понял, старик при работе с ядом принял все возможные меры предосторожности. Разумеется, ему прежде всего не следовало оставлять флакон с цианидом в общественном месте. Но даже если такое случилось, я не могу понять, как спустя двадцать четыре часа после того, как флакон был водворен на отдельную полку в шкафу, Помрой ухитрился случайно измазать ядом эту чертову стрелку для игры в дартс. Кстати, мы сняли отпечатки пальцев с этого шкафчика. Но на нем только его отпечатки и обнаружены. Других нет.

– Понятно, – произнес Аллейн. – Значит, это не тот случай, когда кто-то другой взял флакон для забавы, а когда забава обернулась трагедией, испугался признаться…

– Определенно не тот.

– Интересно, а сколько всего отпечатков пальцев Помроя обнаружено на дверце шкафчика?

– Несколько. Четыре хороших на дверной ручке. А еще он запер дверцу на ключ, когда прятал цианид, и его отпечатки есть и на этом ключе. А проволочкой или перочинным ножиком дверцу не откроешь. Я пробовал, но у меня ничего не получилось.

– А на флаконе какие-нибудь отпечатки есть?

– Никаких. Но он объяснил это тем, что работал в перчатках, а после работы тщательно протер флакон тряпкой.

– И все-таки дверца вызывает у меня известные сомнения. Должна же быть какая-то связь между ней и стрелками…

– Какая? Помрой распечатал коробку со стрелками у всех на глазах, разломив печати и вытянув соединявшую их ниточку. Причем ниточка опоясывала упаковку и была связана узелком, а печати несли на себе штамп магазина.

– Хорошо, Ник. С этим, кажется, разобрались, – сказал Аллейн, и после этой реплики у суперинтенданта определенно улучшилось настроение.

– Надеюсь, – произнес Харпер. – А это доказывает, что стрелки никто не трогал до того момента, пока Помрой не вскрыл упаковку. Ну а потом их подержали в руках молодой Уилл Помрой и Пэриш, а уж после этого они оказались у Леджа, который решил испытать одну или две из них. Затем началась демонстрация трюка, стрелка впилась в палец Уочмена, и он через пять минут отправился к праотцам.

– И какой из этого можно сделать вывод?

– Один только Господь знает. Экспертиза обнаружила на стрелке следы цианида, но как он там оказался – загадка. Полагаю тем не менее, что Помрой, находясь у вас в Ярде, попытался свалить всю вину на Леджа?

– Это правда.

– Что ж, давайте обсудим этот момент. Перед началом, так сказать, эксперимента Ледж скинул пиджак и закатал рукава рубашки. Кьюбитт и молодой Помрой клянутся, что он держал стрелки в левой руке остриями от себя. Они также сказали, что он не медлил ни секунды – сразу же швырнул их одну за другой в мишень, после чего подтвердил их хорошее качество, а затем приступил к исполнению трюка. И при этом, прошу заметить, все внимание собравшихся было сосредоточено именно на Ледже.

– Пожалуй, соглашусь и с этим.

– Но как быть с остальными пятью стрелками, супер? – осведомился Фокс. – Ведь Ледж использовал для своего трюка шесть штук, не так ли?

– Вы хотите сказать, что, пока все следили за выступлением Леджа, кто-то нанес яд на одну из них?

– По-моему, в этом нет никакого смысла, – заметил Аллейн. – Откуда было Кьюбитту или, скажем, молодому Помрою знать, что запущенная Леджем стрелка попадет в руку Уочмена?

– Полностью с вами согласен, – удовлетворенно кивнул Харпер. – Итак, что мы имеем в результате? По идее, убийцей должен быть Ледж, но этого просто не может быть. Значит, это несчастный случай? Но мы исключили его с самого начала. Забавно, не правда ли?

– Еще как!

– Далее. С флакончиком для йода тоже вроде бы все в порядке, как и с бутылкой от бренди.

– А ведь стаканчик для бренди разбился, не правда ли?

– Не то слово. Он будто намеренно раздавлен чьей-то толстой подошвой. Уцелело лишь донышко, помимо которого найдено около тридцати мелких и мельчайших фрагментов разбитого стекла. Но ни на одном из них следов цианида не обнаружено.

– А в какой части стрелки он обнаружен?

– На самом кончике и половине заостренной части. Разумеется, мы сняли отпечатки пальцев с этой стрелки. Но нашли только отпечатки Леджа, которых довольно много и которые перекрывают отпечатки Абеля и всех тех, кто эту стрелку держал. За исключением отпечатков констебля Оутса, поступившего вполне разумно и державшего ее за оперение. Рапорты эксперта и лаборанта прилагаются. А также соответствующие фотоснимки.

– Отлично. А что у нас с возможными мотивами? Вам удалось выяснить что-нибудь по этому пункту?

– По завещанию деньги покойного переходят Пэришу и Кьюбитту. Две трети Пэришу и одна треть Кьюбитту. Я имею в виду основную денежную массу, ибо есть незначительные отчисления в пользу других лиц. Пэриш считается ближайшим родственником Уичмена. Состояние же покойного отнюдь не маленькое. Хотя Люк был скрытен подобно устрице в раковине, мне удалось определить, что речь идет по меньшей мере о пятидесяти тысячах фунтов. Наверняка со временем всплывут на поверхность и другие суммы, но пока широкой публике об этом ничего не известно. Полагаю, многие видели Себастьяна Пэриша на экране, а мистер Кьюбитт, насколько я знаю, популярный художник, который нынче входит в моду. Ну так вот: главный констебль хочет, чтобы Ярд исследовал именно этот конец трости.

– Что ж, главный констебль как всегда смотрит в корень… Что-нибудь еще?

– Кое-что уже удалось узнать. В частности, установлено, что финансы Пэриша в полном беспорядке, по причине чего ему даже пришлось обратиться к ростовщикам. Кьюбитт же вложил деньги в предприятие «Чайна сторз анлимитед», которое, говорят, недавно прогорело. Так что с мотивами здесь все в порядке.