Мир, где меня ждут. - Марина Дементьева

Демиан задумчиво посмотрел на довольно детальные портреты сантанских правителей. Мужественные черты лица Аргая Д`элавар были слишком тяжелыми для аваллара, будто высеченными из гранита. Княгиня Эджина поражала воображение утонченной божественной красотой. Аргай и Эджина… По авалларским традициям их сына вполне могли назвать Эджаем.

Почти не задумываясь о том, что он делает, Демиан угольком набрасывал портрет молодого мужчины, неосознанно смешивая черты княжеской пары. Правильный овал лица, прямые черные волосы. Высокие скулы не такие широкие, как у Аргая, прямой нос княгини Эджины, четко очерченная жесткая линия рта князя. Красиво изогнутые брови, пронзительные глаза Д`элавара заключить в рамку роскошных длинных ресниц… Уголек выпал из руки молодого мага, ошарашено уставившегося на законченный рисунок. Крепкие словечки застряли в горле.

— Бред… — потрясенно выдохнул парень и на том ограничился. Он отлично умел рисовать. И сейчас на него насмешливо взирал с листа телларионский боевой маг Демиан.

— Пора навестить дедушку, — пробормотал парень.

Марина тяжело вздохнула. Ну не выходит у нее эта чертова магия. Или, как говорят в этом мире, из которого ей, похоже, уже никогда не выбраться, — нарлагова. Но это все слова, а смысл один и тот же. Не любит Марину колдовство. Только раз один и вышло, когда в ней вскипела кровь, а ладони ощутили приятное покалывание, когда Марина запустила в Демиана заклятием, которое Трей впоследствии назвал «Пляшущей молнией». Демиан, Демиан… Еще ни одному человеку не удавалось вызвать у нее такую неприязнь. Хотя, казалось бы, всё должно быть как раз наоборот, — по самым скромным подсчетам, Демиан уже трижды спасал ей жизнь, а это многого стоит. Пусть даже защищать ее от нарлага, ночного летуна и невесть как забравшейся в Белый город плакальщицы было его профессиональным долгом, но кто, спрашивается, заставлял мага носиться по всему Теллариону, разыскивая сбежавшую из замка девушку, а потом еще и отбивать ее у зарвавшегося любителя сладкого? Да и пыток Первоисточника без его помощи Марина бы не выдержала. Выходит, Демиан стал для нее настоящим ангелом-хранителем. Вот только весьма нелюбезным к своей подопечной… Отношения Демиана и Трея заметно испортились, и Марина отлично понимала, что стала тем самым яблоком раздора, которое развело друзей по разные стороны. До девушки дошла молва, что дело едва не закончилось поединком, хотя ни Трей, ни его учителя или друзья эти слухи не подтверждали. Что до Демиана, то Марина старалась по возможности реже попадаться ему на глаза. Молодой человек, похоже, выбрал ту же линию поведения. Окружающие им в этом активно, хоть и незаметно, помогали. Так что Марина и Демиан, находясь всё время в пределах телларионского замка, почти не встречались друг с другом, а если всё же случалось неожиданно столкнуться где-нибудь на лестнице или в коридоре, Демиан только холодно кивал и молча уходил. А Марина растерянно останавливалась, прижав к груди руки, и задумчиво смотрела ему вслед. А потом приходила в себя и шла дальше с как можно более бодрым и невозмутимым видом, хотя в душе творилось нечто неладное.

Ну а в остальном дела шли вроде бы неплохо. Марина довольно быстро сошлась с четырьмя стражницами стихий, особенно с застенчивой и доброй Хлои Брейн, которая оказалась даже почти на год младше самой Марины, если не принимать в расчет те двадцать четыре года, что девушки провели в темницах собственных тел. Марине хватило совсем немного времени, чтобы разобраться в том, что выбор Первоисточника по отношению к четырем носительницам был далеко не так случаен, как может показаться на первый взгляд. Та же самая Хлои родом из семьи состоятельного фермера и всю свою жизнь провела на лоне природы, близкая к кормилице-земле, чутко улавливающая ее тихое дыханье. Постоянно собранной и строгой Солейн фамилией послужило название морского порта на далеком севере, и прекрасная и загадочная водная стихия была ей по-своему близка и понятна, знакома по соленым холодным брызгам и протяжно-тоскливым крикам чаек, по перешептыванию волн и очертаниям кораблей в сизом тумане. Беззаботной и легкой Фрее как никому другому подходила фамилия Кавель, ведь кавелью называют и маленькую певчую птичку в серебристо-сером нарядном оперении. Порывистая и пылкая Кристалина была под стать своей опасной непокорной стихии. Вот только одного не могла взять в толк девушка — почему именно она стала хранительницей Единства? Почему Первоисточник избрал из миллионов возможных вариантов иноземку, более всех остальных далекую от магии, неспособную понять ее законы?

— Первородная магия ничего не делает без причины, — серьезно разъяснил растерянной ведьме мастер Грайлин. — Первоисточник увидел вашу глубинную суть, сумел оценить по заслугам ваши личные качества, оценить преимущества.

— Да какие такие во мне могут быть преимущества? — воскликнула хранительница.

— Не стоит себя недооценивать, леди Марина. Вот скажите старику, что заставило вас совершить этот безрассудный поступок и прикоснуться к Первоисточнику?

— Ну… — замялась Марина. — Мне просто было очень жаль стражниц, а Демиан сказал, что их можно освободить только одним способом… Вот я и подумала… Глупо, конечно…

— Почему же глупо? — подбодрил окончательно смутившуюся девушку старый волшебник. — Вот в этом-то и заключается ваше превосходство перед всеми прочими — неутраченная способность сострадать, думать не только о себе, искреннее желание помочь терпящим бедствие. Между хранительницей Единства и остальными стражницами есть существенная разница. Стражницы по сути своей те же самые боевые ведьмы, более сильные, конечно, но всё же… А хранительница Единства выходит за эту черту, она — другое, она даже не совсем ведьма, а нечто гораздо более высшее. Как жаль, что люди почти не сохранили древних манускриптов, которые могли бы пролить свет на многие вещи, в частности, более четко определить суть хранительницы. Быть может, хранительница — та, кто стоит между магами и богами, кто знает… Но одно известно доподлинно — она должна не воевать, а приносить себя в жертву. Во благо остальных. И это самая высокая и тяжкая миссия.

Тогда слова старого наставника поразили ее. Вот и сейчас Марина сидела на изящной деревянной скамеечке в сиреневатой тени от кроны раскидистого дерева и под успокаивающий шорох листьев, похожий на тихий шепоток дриад, неторопливо повторяла про себя судьбоносные слова мастера Грайлина. Девушка зябко вздрогнула и поежилась, обняв себя за плечи. Но не прохладный ветерок, доносившийся с Илекты, был тому причиной. «Приносить себя в жертву»… Сможет ли она это сделать, если наступит необходимость? Страшно…