Восставшие из пепла. Как Красная Армия 1941 года превратилась в Армию Победы - Дэвид Гланц

Хотя есть много способов измерить качество жизни солдат Красной Армии, самым очевидным будет рассмотреть их питание и обмундирование, а также, как отдельную тему — методы поддержания среди солдат порядка и дисциплины, состояние их боевого духа и то, какие мотивы побуждали их воевать, сражаться, а зачастую и погибать.

Питание

Поскольку «армия передвигаются на брюхе{539}», то наиболее точной мерой качества жизни солдат будет то, насколько хорошо их кормят. Поскольку Советский Союз в целом всю войну испытывал острую нехватку продовольствия, особенно в первые два года, а система тылового обеспечения Красной Армии рухнула, как только немцы начали операцию «Барбаросса», то ее солдаты постоянно страдали от острой нехватки продовольствия.

Когда началась война, ежедневный продовольственный паек красноармейца определялся приказом НКО от 24 мая 1941 года, в котором точно указывалось количество продуктов, отпускаемых ежедневно солдатам, выполняющим различные военные обязанности. Эти нормы были основаны на их предполагаемых потребностях в калориях, белках, жирах, углеводах и витаминах{540}. Как было принято годами, если не веками, еда эта состояла в основном из хлеба, картошки, капусты и ячменя (для варки из него похожей на овсянку каши[218]) и в меньшей степени из мяса и рыбы, а также небольшого количества приправ — таких, как соль, перец, горчица, лавровый лист и другие специи.

Однако из-за острой нехватки продовольствия НКО 22 сентября 1941 года установил новые пайковые нормы, которые, хотя и продолжали отпускать солдатам продовольствие на основе выполняемых ими конкретных военных задач, резко сокращали им суточные пайки. Согласно этому новому и более строгому пайковому режиму солдаты на передовой должны были получать 3450 калорий в сутки, а солдаты тыловых служб действующих армий — 2954 калории в сутки. В зависимости от выполняемых ими воинских обязанностей солдаты в резервных, тыловых, строительных и охранных частях должны были получать от 2659 до 2722 калории в день, чего обычно оказывалось совершенно недостаточно для поддержания здоровья[219]:

«Нормы суточного продовольственного снабжения боевых частей действующей армии, введенные приказом НКО № 312 от 22 сентября 1941 г., не претерпели существенных изменений по сравнению с нормами, установленными приказом НКО № 208 от 24 мая 1941 г. Нормы № 1 и 2 по своей калорийности, наличию белков, жиров, углеводов и витаминов, а также по ассортименту продуктов вполне соответствовали энергетическим затратам личного состава действующей армии. В то же время нормы питания личного состава тыловых частей (№ 3 и № 4) по своей пищевой ценности были минимальными и не всегда соответствовали той работе, которую приходилось выполнять тыловым частям; при длительном питании личного состава по тыловой норме (например, на Забайкальском фронте) имели место пищевые расстройства и заболевания от истощения. В ходе войны некоторые нормы суточного довольствия были увеличены и улучшены{541}».

Эту систему пайкового довольствия, по которой наибольшее суточное довольствие давалось бойцам, НКО сохранял почти в неизменном виде до самого конца войны, не считая небольших модификаций. Однако, как и в большинстве армий, экипажи самолетов передового базирования, а также находящиеся на излечении пилоты получали продукты особого типа, необходимые им для поддержания сил или для выздоровления от ран и болезней. Поскольку установленные НКО в сентябре 1941 года суточные нормы пайков представляли собой лишь идеал, в действительности солдаты зачастую оказывались надолго лишенными адекватных пайков — особенно когда Красная Армия отступала летом и в начале осени 1941 года и в 1942 году, либо во время быстрого наступления в 1943 году, когда пуповина тылового обеспечения крайне удлинялась и истончалась. Словом, за исключением относительно статичных периодов, от солдат ожидалось, что им хватит любых суррогатов, какие окажутся в наличии, либо они просто обойдутся без еды.[220] Как вспоминал один солдат:

«Мы продолжали отступать с сухопутными войсками, пока фронт в конце лета [1942 г.] не стабилизировался на р. Дон, на берегу которого мы развернулись вплоть до начала контрнаступления. Это было трудное время. Боеприпасов поступало мало, и нас плохо кормили. На первое и второе у нас были суп или каша из немолотого пшеничного зерна или гороха, которые готовились на узбекском хлопковом масле ржавого цвета. Одно время у нас даже соли не было, что было настоящей пыткой. Так нас кормили примерно с месяц{542}».

Солдаты Красной Армии быстро поняли, как выжить собственными силами, совершенствуя практику копания в отбросах[221]. Поэтому они достаточно оценили продовольствие, поставляемое союзниками по программе ленд-лиза, чтобы добавить к своему повседневному словарю слово «спам». И такая ситуация не претерпела значительных изменений до самого конца войны:

«Что касается питания, то в этот последний период войны жили в основном на трофеях. Даже хлеб был все время разный: то темный, то белый, то крупного помола, то мелкого, в зависимости от того, что оказывалось в наличии на трофейных складах и базах. Случались и сухари, но обычные, а не то дьявольское изобретение, с которым познакомился на тыловых продпунктах, — сухари из теста. Объясняли их появление желанием предохранить сухарь от крошения и рассыпания в солдатском вещмешке. Свидетельствую: крошек не будет, даже если пронести „сидор“ с сухарями сквозь всю Европу. Разломить или разгрызть такой булыжник невозможно. Может быть, можно сосать, но в рот он не влезает… До сих пор хочется узнать — кто его автор?

Мясо в виде консервов и солонины изрядно надоело. Наши снабженцы и солдаты боевых подразделений добывали брошенный, бесхозный скот. Об овощах весной и речи быть не могло, но зато в оставленных немцами населенных пунктах, откуда местное немецкое население бежало с отступающими войсками, а польское изгонялось немцами, в погребах находились в большом количестве домашние овощные и фруктовые консервы, которые, конечно, шли в дело.

В южной Польше в изобилии был в трофейных складах сахар. Мои разведчики приготавливали крепчайший сироп, насыпая полфляги сахарного песка и заливая горячим чаем. Насыщенный раствор хорошо подкреплял во время вынужденных постов на ПНП [передовой наблюдательный пост].

Такое положение с питанием войск вполне объяснимо: во-первых, транспорт едва успевал снабжать нас хотя бы боеприпасами и горючим, а во-вторых, в тылу тоже не было излишков. Все по Твардовскому: „…в обороне — так ли сяк, в наступленье ж — натощак!“ {543}»