Тени сна (сборник) - Виталий Забирко

Таксон Тей несмело постучал в закрытое окошко кассы. Никакого результата. Он постучал чуть громче. Окошко внезапно распахнулось, и оттуда выглянуло заспанное лицо кассирши.

— Э… — только и успел выдавить Таксон Тей.

— Билетов нет! — отрезала кассирша и захлопнула окошко. Ее натренированному взгляду хватило мгновения, чтобы оценить состоятельность пассажира.

Оторопевший Тей несколько минут разбирал ситуацию с психоматрицей, но, так и не уяснив нюансов необходимой линии поведения, полностью доверил Таксону уладить дела с билетом. Его начинала серьезно беспокоить раздвоенность личности — почему-то полного слияния сознания с наложенной психоматрицей до сих пор не наступило.

Таксон не стал стучать в окошко. По-хозяйски небрежно распахнул его и бросил перед дремавшей кассиршей несколько крупных купюр.

— От-тин п-пилет ф столитса, — подражая западному акценту, распорядился он. — Статша не нат-та!

Кассирша расцвела. Куда только сон девался.

— Люкс! — подмигнула она Таксону Тею будто старому знакомому и принялась оформлять билет.

Таксон Тей погадал, относилось ли ее восклицание к сумме денег или к классности вагона, и на всякий случай бросил такую же неопределенную фразу:

— Трасифо жит не сапретишь!

И нарвался. Ему объяснили не только, когда придет поезд, на какой путь, где остановится его вагон, и какое у него место, но и как зовут кассиршу, где она живет (а живет она одна), и как найти ее дом, если в следующий приезд в Крейдяное у него снова случится затруднение с билетом. На прощание кассирша томно вздохнула и, протягивая билет, влажно закатила глаза. Ей тоже хотелось «трасифо жит».

Таксон посмеивался над разыгранной им сценкой, Тей же был откровенно сконфужен и не заметил, как один из шаромыг начал сползать с лавки, чтобы последовать за ним на перрон. Но Таксон среагировал. Проходя мимо, небрежно прижал голову шаромыги к лавке и посоветовал:

— Па-аслушай! Лутше леши ст-тесь шифой, тшем там — с перересатым хорлой.

Совет оказался действенным, и оставшийся до прихода поезда час он провел на перроне в одиночестве. Но на душе у Тея было гадко. Он не мог представить, что после слияния с психоматрицей сможет не только произносить подобные фразы, но и соответствующим образом действовать. Его сознание, воспитанное высокогуманной моралью, основанной на неприкосновенности, уважении и любви к личности другого человека, бунтовало, и, вероятно, поэтому слияния с психоматрицей до сих пор не наступило.

Пока он ждал, на станцию дважды, меняя друг друга, подавались товарные составы, и их паровозы непременно загонялись под колонку. Наконец с получасовым опозданием прибыл «столичный». Вагон остановился там, где и предсказала кассирша, но тамбур никто не открыл. И Таксону Тею пришлось долго стучать, пока за стеклом не показалась заспанная физиономия проводника. Он окинул Таксона Тея придирчивым взглядом и, не открывая двери, недовольно спросил через стекло:

— Чего надо?

Таксон Тей усмехнулся и приложил билет к стеклу. Учитывая состояние его одежды, билет должен был оказаться более действенным средством, чем словесные уговоры. Он им и оказался, впрочем, все равно в недостаточной мере убедительным. Проводник дверь открыл, но, прежде чем впустить пассажира, долго изучал билет, поднеся его к самым глазам. Разве что на зуб не попробовал. Ему было явно в диковинку, что в такой глуши кто-то садится в люкс-вагон.

— Купе номер два, — наконец буркнул он и посторонился.

— А как насчет чаю? — спросил Таксон Тей.

Проводник снова смерил его взглядом. При свете тусклой лампочки в тамбуре костюм Таксона Тея выглядел еще непригляднее.

— В третьем часу ночи, — нехорошо оскалился проводник, — бог подаст!

— И поесть что-нибудь, — как ни в чем не бывало продолжил Таксон Тей. Галантным жестом он вложил крупную купюру в верхний карман кителя мгновенно присмиревшего проводника.

Конечно, до спального вагона времен Республиканства этому вагону было далеко. Исчезли пластик и алюминий, их место вновь заняло дерево. Купе, правда, оказалось шире: слева — две спальные полки одна над другой; справа — шкаф и умывальник; у окна — откидной столик. Зеркало отсутствовало, вода в умывальнике тоже.

Проводник возник в купе подобно исполнительному джинну — бесшумно и неожиданно быстро. На лице сияла в меру подобострастная улыбка, волосы аккуратно расчесаны на пробор посередине (и когда только успел), в руках поднос с бутылкой, стаканом и открытой консервной банкой. Содержимое бутылки поражало глубоко фиолетовым цветом истинных чернил, а банки рыбным запахом клейкой темно-зеленой массы.

— Извольте отведать! — Проводник лакейски шаркнул ногой, водрузил поднос на стол и, профессионально хлопнув пробкой, наполнил стакан. К селедочному запаху разлагающихся третичных аминов добавился тяжелый дух смеси этилового и метилового спиртов с сивушными маслами.

— Милейший! — Угодливость проводника неожиданно пробудила в Таксоне Тее высокомерную спесь, и он заговорил барским языком государевой эпохи. Я просил горячего, а не горячительного. Извольте заменить!

Кажется, проводник второй раз за ночь попал впросак.

— Премного извиняюсь… — залопотал он. — С водой нынче… Сами понимаете… А эт, значит, дезинфицирует, полезней для желудку…

— Ладно, оставь, — махнул рукой Таксон Тей. О содержимом консервной банки он не стал спрашивать. Вероятно, она была «значит, полезней для пищеводу и доброй работы мозги».

Проводник вновь встрепенулся.

— В скачках поучаствовать не желаете? — заговорщицки понизив голос, предложил он.

Не представляя, о чем идет речь, Таксон Тей изобразил на лице задумчивую нерешительность.

— Весьма рекомендую в первом заезде поставить на каурую. Ставки умеренные: три к двум против обычных. А во втором заезде рекомендую соловую кобылку. На вид неказиста, но оченно хороша в галопе!

Проводник рекламировал кобыл как хорошо вышколенный официант из приличного ресторана меню. Об ипподромах, дерби, тотализаторах, букмекерах Таксон Тей знал только понаслышке, но и этого хватило, чтобы почувствовать что-то не то. Вероятно, речь шла о каком-нибудь эрзаце, типа компьютерных игр. Похоже, в поезде процветало подпольное «компьютерное казино» на колесах, так как истощение месторождений редкоземельных элементов напрочь парализовало электронную промышленность, и лет десять назад компьютеры были изъяты из частных рук и теперь использовались лишь в государственных программах.

Видя нерешительность клиента, проводник предложил, словно отрывая от сердца, вороную кобылку, но при очень высоких ставках.