Эпоха сериалов. Как шедевры малого экрана изменили наш мир - Анастасия Ивановна Архипова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Из-за особенностей поведения Шерлока другие персонажи шоу периодически сравнивают его с ребенком; великовозрастным ребенком выглядит и Монк с его фобиями-капризами, потребностью в «няньке» и детским эгоцентризмом. И даже каннибализм и преступления Ганнибала вновь объясняются детской травмой: его младшая сестра была убита и съедена. Впрочем, детская травма серийного убийцы – известный штамп, постоянно воспроизводящийся практически в каждом нарративе, в котором присутствует подобный герой (начиная с хичкоковского «Психоза»). Яркий пример – сюжетная линия в «Декстере», связанная с серийным убийцей, прозванным Троицей. Троица активизируется каждые несколько лет, убивая по три человека (отсюда прозвище), назначая их на роль членов своей детской семьи, в которой некогда разыгралась трагедия. Но и есть и четвертый персонаж (о чем не знает идущая по следу убийцы полиция) – маленький мальчик, который должен изображать самого Троицу. В сериале «Крах» (The Fall, 2013–2016) серийный убийца, антагонист главной героини – инспектора Стеллы Гибсон, убивает женщин, похожих на его мать, которая покончила с собой, когда он был маленьким.
«Allons-у!» – восклицает Хаус в эпизоде «Две истории» (7:13), бросая один из излюбленных кличей Доктора, который, совсем как Питер Пэн, прилетает к очередной девушке, чтобы на время сделать ее своей спутницей в головокружительных и смертельно опасных приключениях. В этой серии Хауса, в силу ряда обстоятельств, вызывают… к директору школы вместе с другими нашалившими детьми. Хаус давно уже не ребенок, но школьный контекст удачно высвечивает природу его обычных проделок – это выходки изобретательного вруна, отчаянного мальчишки-сорвиголовы, поставившего своей целью нарушать все и всяческие правила. Кадди пеняет ему, что он пропускает мимо ушей все ее просьбы, которые кажутся ему занудными и дурацкими (как любые просьбы взрослого, обращенные к подростку). Хаус сосредоточен на себе и всеми силами готов доказывать свою правоту. В кабинете директора он, как и полагается провинившемуся школьнику, с ложным смирением выслушивает нотации, обещает, что «больше так не будет». «Вам пора повзрослеть!» – говорит ему директриса, но Хаус ее уже не слушает: его только что внезапно осенила гениальная догадка по поводу пациента. «Можно мне идти?» – говорит он на ходу, поспешно хромая прочь из кабинета навстречу новым шалостям.
Вскармливание в младенчестве дикими зверями – частый элемент героической биографии мифологических и сказочных персонажей. Ромула и Рема выкармливает волчица; в арабском средневековом народном романе о ловкаче и храбреце Али Зибаке герой после долгих лет встречает утраченного сына, отважного воина, прозванного Степным Львом (его ребенком нашли в степи у львицы); и т. д.
Другой мифологический мотив, связанный с детством, – уже упоминавшийся мотив подменыша, страшного ребенка, страшного сиблинга (в классификации Ю.Е. Березкина можно, например, обнаружить мотивы «страшный младенец» – L65 и особенно для нас примечательный «сестра-людоедка», L65a196: сестра-людоед или вампир преследует своих братьев). Самый известный страшный си-блинг – это конечно же Минотавр, заключенный в темницу-лабиринт, куда ему доставляют юношей и девушек на растерзание. В такой же темнице-лабиринте содержится Эвр – очевидный подменыш по своей типологии, странный ребенок, с младенческих лет отличавшийся нечеловеческим поведением. В эсэмэске Джону Эвр называет себя вампиром; рассказывая Шерлоку о своих сексуальных похождениях, она намекает, что жертва была ею растерзана.
Прототипы Эвр – не только Минотавр197 и Ганнибал, но и персонаж известного хоррора, американского ремейка японской ленты «Звонок» (мимо этого знаменитого фильма вряд ли мог пройти Марк Гейтисс, ценитель и знаток хоррора, автор документального фильма «А History of Horror», 2010 г.). На это указывает ряд деталей: облик Эвр (белое одеяние, черные пряди распущенных волос, обрамляющих лицо, – как маска демонической женщины в традиционном японском театре198; так выглядит и страшная героиня «Звонка»); способность управлять чужим сознанием; образ колодца и погибшего в нем ребенка.
Наконец, «детская» тема разрабатывается в 3-м эпизоде 4-го сезона в духе популярной психологии и концепции «внутреннего ребенка» (восходящей к юнгианскому архетипу «божественного ребенка»): Эвр – маленькая девочка, всеми покинутая, обреченная вечно падать в терпящем крушение самолете; именно этого ребенка обнимает Шерлок после всех испытаний. Нельзя не заметить сходства этого финала с финалом «Дракулы», где победа над Дракулой (и обращенными им в вампирш девушками) означает высвобождение их чистых и невинных душ, томившихся в дьявольском плену монструозной оболочки.
Если бы я не увидел выражение покоя и последующей радости на лице первой женщины перед ее обращением во прах, то есть миг торжества души, то не смог бы продолжить это кровопролитие и в ужасе бежал…
На наших глазах произошло чудо: в одно мгновение тело графа превратилось в прах. Но перед этим на его лице появилось выражение несказанного покоя – в течение всей своей последующей жизни я буду радоваться этому, ибо и представить себе не могла такое благостное выражение на этом страшном лице199.
Автомат, дикарь, дитя – три грани мифологемы Нового времени – составляют основу образа шерлокианского героя; по мере развития этого образа они находят все новые преломления – хищный зверь, вампир, убийца, каннибал, безумец, подменыш, иностранец, инопланетянин.
1 «The Adventure of Wisteria Lodge».
2 «Скандал в Богемии». Пер. Н. Войтинской.
3 «Знак четырех». Пер. М. Литвиновой.
4 Там же.
5 «Его руки были вечно в чернилах и в пятнах от разных химикалий, зато он обладал способностью удивительно деликатно обращаться с предметами, – я не раз это замечал, когда он при мне возился со своими хрупкими алхимическими приборами» («Этюд в багровых тонах». Пер. Н. Треневой). В оригинале стоит «his fragile philosophical instruments». В XVII–XVIII вв. философскими инструментами назывались научные инструменты и аппараты, предназначенные для публичной демонстрации различных физических эффектов. Слово «философский» в этом контексте связано с понятиями «экспериментальной философии» и «естественной (натуральной) философии»; сам термин «ученый» закрепился лишь к середине XIX в., а в XVII–XVIII вв. представители точных и естественнонаучных дисциплин называли себя натуралистами, натурфилософами, «энтузиастами экспериментальной философии» и т. п. (см.: Лисович И.И. Скальпель разума и крылья воображения: Научные дискурсы в английской культуре раннего Нового времени. М.: Изд. дом ВШЭ, 2014. С. 18).
