«Бог, король и дамы!» - Юлия Белова

— Не стоит… Не трудитесь… — Жорж-Мишель постарался высвободиться из хватки Нанси. Тщетно.

— Так вот, она — принцесса, вдовствующая инфанта, суверенная государыня, а ты — простой граф, каких во Франции сотни. Не спорю, между вами могла бы случиться интрижка… на пару дней, ну самое больше на неделю, после чего тебя нашли бы в канаве с перерезанным горлом. Господи, Жорж, ты же знаешь Гиза! Однако даже он не смог выдержать ее больше двух месяцев. Не знаю, что ей вздумалось идти к алтарю с тобой. Возможно, она вообразила, будто беременна или ты был ей нужен, чтобы было легче подобраться к Карлу. Но ты-то, Жорж? О чем думал ты? Тебя, часом, не под стражей вели в церковь?

— Неправда! — вскинулся шевалье.

— Понятно, — капитан вздохнул. — А бежать ты не пробовал?

Граф де Лош молчал.

— Ну пробовал, — в конце концов признался он.

— Стерва! — как сплюнул Нанси.

— Она не знала, — горячо зашептал Жорж-Мишель. — Аньес добрая и ласковая девочка…

— Твоя «ласковая девочка» вынесла десять смертных приговоров своим ближайшим родственникам. Опомнись, Жорж, приди в себя! Ну что тебя в ней прельстило? Титул? Так тебе его не дадут… не успеют. Смазливое личико? Оно слишком надменно, чтобы радовать глаз. Или, может быть, как нашего короля Карла, ножки?

— Он их не видел, — огрызнулся Жорж-Мишель.

— Завтра увидит. Послушай, Жорж, у тебя есть только один способ остаться в живых. Садись на коня и скачи, что есть сил, загони десяток лошадей — я подготовил подставы — но завтра будь как можно дальше отсюда. И немедленно потребуй от святого престола признания твоего брака недействительным. Найди свидетелей, что ты с ней не спал, что к алтарю тебя волокли силой. Кричи об этом на каждом перекрестке и, может быть, тогда у тебя появится шанс.

— Это неправда!

— Забудь ты свое тщеславие, глупец! Какое тебе дело, будут на тебя показывать пальцем или нет? Тебя что, пугают насмешки каких-то болванов? Смерть Христова, когда твой брак будет признан недействительным, вызовешь на дуэль парочку-другую идиотов и убьешь их — остальные сразу угомонятся.

Жорж-Мишель посмотрел на капитана почти что с отчаянием.

— Ну почему вы все… здесь и в Релингене… не желаете понимать, что моя жена ангел?

— Смерти? — переспросил Нанси. — Да, ее уже так называют, — подтвердил капитан.

Граф де Лош устало махнул рукой, плавно съехал по стене спиной и уселся на пол, уперев локти в колени и положив голову на руки. Некоторое время Нанси молча смотрел на него сверху вниз, затем сел рядом.

— Возьми себя в руки, Жорж, еще не все потеряно, — с сочувствием проговорил он. — До охоты она вряд ли что-либо предпримет, ты успеешь бежать. Этот ее Карл… как я понял, он никогда с ней не расстается… так что самого опасного убийцу она за тобой не пошлет…

— Аньес меня любит, — упрямо проговорил шевалье Жорж-Мишель.

Барон де Нанси взглянул на друга с жалостью. Впрочем, в этой жалости не было ничего христианского.

— По-моему, ты окончательно спятил, Жорж. Неужели ты в нее влюбился?!

Граф де Лош кивнул.

— Да, — протянул капитан. — Тебе страшно не повезло. Ты что, не мог влюбиться в кого-нибудь не столь опасного?

Жорж-Мишель только взглянул на своего собеседника и барон де Нанси счел необходимым успокаивающе похлопать друга по плечу.

— Полно, Жорж, такие, как она не способны любить, уж ты мне поверь. Для этого они слишком влюблены во власть. Нет, я не отрицаю, возможно, она и получает удовольствие от милых постельных забав, но что для нее ты? По сравнению с королем… с Гизом…

— Да не было у нее ничего с Гизом! — вновь вспылил Жорж-Мишель. — И она носит моего ребенка!

Барон де Нанси открыл рот и закрыл его. В его глазах промелькнул ужас.

— Боже мой, — пробормотал капитан, стискивая голову руками, — ты же труп, Жорж, и я вместе с тобой. Знание подобных тайн не прощают.

— Гаспар, вы спятили?! Этой мой ребенок. В этом не может быть сомнений.

— Ловка, ничего не скажешь, — продолжал бормотать капитан. — И если она смогла убедить в этом одного идиота, значит, сможет убедить и второго. Послушай, Жорж, — Нанси встрепенулся и заговорил решительным шепотом, — Бар-сюр-Орнен — слишком близко от Парижа. Беги к императору… Черт, это тоже близко. Отправляйся в Московию, в Татарию, в Новый Свет… Тьфу ты, и это не годится! Беги в Рим, прими постриг, стань епископом. Лучше быть живым князем церкви, чем мертвым консортом. Слава Богу, митра епископа защищает много лучше кольчуги.

— Что вы несете, Гаспар?! Аньес никогда никому не причиняла зла!

— Десять приговоров, Жорж. Своим родственникам…

— Это епископ Меца!

— Она тебе так сказала? Ну, конечно, она умна и поняла, что тебе это не по нраву. Но я полагал, в тебе больше здравого смысла. Да ты посмотри на ее развлечения. Уже здесь, в Блуа, она приказала прирезать десять человек и трое уже мертвы…

— Это не она!

— Ну да, конечно! Еще немного и ты станешь меня уверять, будто и кабана травит не она.

— Ей стало жалко свору.

Нанси коротко хмыкнул.

— Ты хоть понимаешь, какую чушь несешь?

— Это не чушь, — шевалье устало вытер лоб. — К ней пришел начальник псовой охоты и заявил, что собакам нужно охотиться, либо их надо перерезать… чтобы не мучились. Вот она и отправилась на эту идиотскую охоту, хотя совсем не умеет охотиться.

— Очень трогательно, — с сарказмом заключил Нанси. — Я рыдаю. Значит, ей стало жалко собачек. А здесь — тоже, конечно, из жалости — она затащила в свою спальню какого-то щенка!

— А вот об этом не надо! — голос Жоржа-Мишеля стал жестким, в глазах сверкнула молния. — Никого она не затаскивала! Она просто спасла ребенка. Неужели, вы не можете этого понять?! Мне что, надо объяснять, что здесь происходит каждую ночь? И даже каждый день?!

На этот раз замолчал капитан королевской стражи.

— Их было десять… на одного перепуганного мальчишку, — еле слышно проговорил шевалье. — И Аньес это увидела. Она пыталась их остановить… Говорила, что это дурно… Они смеялись ей в лицо… И тогда она затеяла эту игру… А что еще она могла сделать?! — Жорж-Мишель с вызовом вскинул голову. — Эти скоты ничего не понимали… И кстати, Гаспар, там был ваш офицер с двумя солдатами… и он ничего не сделал, чтобы прекратить надругательство.

— Он пойдет под арест, — после краткой паузы ответил капитан.

— Хорошо, буду вам очень обязан. А теперь… о тех десятерых. Я был зол… и это я приказал их убить.

На лице капитана де Нанси появилось выражение безграничного удивления. Сначала можно было подумать, что он не поверил собственным ушам. Затем, когда барон убедился, что все понял правильно, в его глазах появилось недоверие, словно он хотел спросить: «А не наговариваешь ли ты на себя, друг мой?» Потом он просто смотрел, не зная, что и думать. Жорж-Мишель ощетинился.