Ветер перемен - Корделия Биддл

«Juramentado», – повторял про себя Вудс, повернувшись к ординарцу, чтобы тот помог ему справиться с нелегкой задачей и застегнуть пуговицы на мундире. Он терпеть не мог эти парадные штучки и чувствовал, что голова у него сейчас лопнет, как воздушный шарик. – Я докончу сам, – коротко бросил он ординарцу. А потом, это нужно же, чтобы добавить горчицы к этому и без того скверному утру, приданный его штабу военный историк потребовал сделать фотографию мятежника вместе с «храбрыми мальчиками, уложившими его». Генерала поразило ликование солдат. Он смотрел на раздувающийся на солнце труп и думал: «К чему идет этот мир? Американские солдаты радуются и злорадствуют по поводу смерти несчастного обманутого негодяя, а его сообщники скрываются в горах, призывая своих богов стереть нас с лица земли».

Как правило, Вудс не задавал себе вопросов относительно принимавшихся правительством решений. Он не задавал вопросов, что заставило Агинальдо повернуть оружие против своих наставников. Он был солдатом и должен был выполнять приказы. Но понимал, что если не поспешить с поимкой мятежников, известие о подвигах этого человека существенно затруднит их положение. Поэтому генерал Вудс завершил сегодняшний смотр похвалой солдат и призывом «настрелять побольше этих мерзких моро». Потом он вскочил в седло и поскакал в штаб, чтобы вовремя облачиться в ставший узким для него мундир.

«Нашли время для официальных приемов!» Генерал не поверил своим ушам, когда ему порекомендовали – кто-то из приближения Тафта – принять старого Пейна: «Было бы очень к месту». «Очень к месту» оказать гостеприимство человеку, чье появление в Маниле не имело никакого отношения к административным или военным вопросам и целиком и полностью отвечало интересам бизнеса!

«Проклятые политики! – выругался генерал. – Жалкие трусы, все как один. Но с какой стати мне еще раскланиваться с Экстельмами? Я не должен им и ломаного гроша».

– Оставьте это, ординарец! – прорычал Вудс. – Если я не могу сам одеться, мне можно сбирать вещички и отправляться домой.

– …Но что самое смешное, генерал… – разглагольствовал достопочтенный Николас, пока ординарец наливал ему вторую тарелку супа, – …мой зять совершенно забыл о тормозах!

Старик громко, призывно рассмеялся, и для занятого собственными мыслями генерала его смех прозвучал, как нетерпеливое ржание коня.

– Простите, сэр, я вас не расслышал… начал Вудс, стараясь перехватить взгляд стоявшего у окна адъютанта. «Может быть, удастся закруглить этот затянувшийся ленч поскорее. К тому же тут такая духота; ставни хорошо защищают от ветра, но против солнца бессильны, и вообще генерал Вудс не привык к таким длинным бесполезным ленчам. Его ждут солдаты. Нужно решать важные вопросы. Мятежник моро – самая незначительная из проблем».

– …Я сказал, он забыл про тормоза! – гоготнул Пейн еще раз, едва не пронеся ложку супа мимо рта. Он вытер рот широкой накрахмаленной салфеткой. – Я имею в виду Джорджа. Моего зятя Джорджа! Вы, конечно, не знаете его, или знаете, генерал?.. Джордж, то есть… Вы, конечно, знакомы с его отцом, – добавил с улыбкой, показавшей все его зубы, достопочтенный Николас.

– Нет, не имел такого удовольствия, – ответил Вудс. Теперь начинается беседа на тему «а вы знакомы». Генерал Вудс угрюмо посмотрел на желто-белые полосы, горевшие на стене напротив него. Наверное, по Пасигу идет патрульный катер, понял он, следя за ритмичным бегом световых полос. Быстрый проход катера по реке был заметен даже на втором этаже апартаментов генерала. Отражаясь от металла и стекла, солнечные лучи сообщали о них, пробегая по стенам.

– А! – продолжил Пейн. – Я думал… ну, я считал, поскольку Мартин…

Старик чувствовал себя совершенно вольным называть Турка Экстельма по его первому имени. Вудс, по всему было видно, стоял на более низкой социальной ступени.

– … Я думал… поскольку Мартин просил меня связаться с вами… что вы друзья.

– Как вам нравится Манила, сэр? – поинтересовался Вудс, переведя внимание с реки на гостя. Он намеревался положить конец этим штучкам.

– Очень, очень приятный город… – пробормотал Пейн, явно обескураженный отсутствием энтузиазма в ответе генерала. Но тут он заметил стоявшего рядом с ним ординарца с блюдом дымящейся еды.

– Вот это да, телячьи отбивные! – С довольной улыбкой, по-детски радуясь, он набросился на второе. – Чудесно! Не ел телячьих отбивных уже целый век!

Пейн резал мясо с такой рьяной сосредоточенностью, что Вудс на миг смягчился. Он вновь начал изучать стену, потом любезным тоном заговорил:

– Сэр, вы рассказывали о свадьбе вашей дочери?

– А? – промямлил Пейн с набитым телятиной ртом. – Что вы сказали? – Пейн заморгал, перестав на секунду жевать. Хоть убей, он не мог сообразить, что имеет в виду собеседник.

– Свадьба вашей дочери, – повторил Вудс.

– А, Джини! Да, Джини… Свадьба Джини! Да, конечно!

Пейн почувствовал, как в голове у него проясняется. Свадьба его дочери. Единственного оставшегося в живых его ребенка! Майский день так много лет назад, что ему не хотелось даже упоминать об этом. Весенняя Филадельфия, лилии и зеленая трава, разносящаяся легким ветерком музыка, прелестное время.

Пейн воодушевился снова и принялся рассказывать все с самого начала.

– Конечно, фаэтон ни с места! – начал он радостным голосом. – Понимаете, экипаж… – и пояснил свою мысль энергичным взмахом руки. – … Джордж ужасно расстроился, сами понимаете… Жених, и вдруг такое дело… Я, конечно, здесь же вмешался. Я не говорил вам, что шесть лет подряд был главным кучером «Честнат-Хилл Клаба»?

– В самом деле, сэр? – вежливо, но одновременно чувствуя, что его терпению приходит конец, поинтересовался Вудс. Ленч затягивался беспредельно.

– А как же! – Пейн замешкался, дожевывая кусок мяса. – А ведь у нас были люди и помоложе меня… Я не говорил вам?

Старик снова помолчал, потом продолжил:

– Я не говорил, как был мне благодарен Мартин за фаэтон?…После этого мы с ним прошли к нему в контору и всласть потрепались… Он исключительно занятой человек, знаете ли. Весьма лестно… что он проявил гаков интерес… Мы, конечно, стали страшно близки семьями с того дня… Потом подвернулось это деловое предложение, касавшееся сэра Чарльза Айварда, и я, естественно, предложил свои услуги… Мы с ним ходили в школу, старина Айвард и я… Я говорил вам?

– А как же, сэр. Очень интересно.

Генерал Вудс давно не попадал в такое трудное положение. Часы, которые он высиживал в своей квартире в старом форте, просто вылетели в трубу, а в это время за стенами форта кипела жизнь, по реке сновали лодки, люди с лодок перекликались с женщинами на берегу. Рождалась новая нация. Очень многое нужно сделать.