Футуриф. Токсичная честность. - Александр Розов

— …Осторожно, блин! — зарычала королева.

— Я осторожно. Вот. Так удобнее, да?

— Так, вроде нормально, — согласилась Кинару, покрутив головой.

— Поехали? — спросил Хэнк.

— Поехали! — подтвердила королева.

На ноутбук Гарри Лессера выводился дубль видео-сеанса, так что он оказался в роли наблюдателя за переговорами двух автократов: оманского султана и королевы нйодзу. Теоретически, султан был настоящий, а королева вымышленная, но практически, она выглядела гораздо убедительнее, чем султан. Заметив это, Лессер, приучивший себя к немедленному анализу любых неожиданных впечатлений, задумался: а почему так?

Казалось бы, Хаммад бин Теймур аль-Сайид, потомок нескольких поколений султанов, должен отлично соответствовать своему трону — но перед ним никогда ранее не стояла задача защищать свое положение от реальной угрозы. С юношеского возраста он видел только покорность, и слышал только лесть. Естественно, Хаммад стал зеркалом своих придворных, своих наложниц, и своих слуг.

Иное дело — Кинару. По обычаю мвавинджи, она начала добывать пищу с того дня, как физически могла натянуть тетиву охотничьего лука. С того же дня ей пришлось учиться охранять свою добычу от других хищников — четвероногих и двуногих. У нее хватало причин выработать волю к сопротивлению любой враждебной силе. Кинару никогда не видела настоящих королей и королев — она училась по игровым фильмам жанра «heroic fantasy» 1980-х. И ей было несложно — поскольку она априори соответствовала образу.

Точнее сказать, она соответствовала идее лучше, чем самый удачный из кино-образцов. Манера выдвигать требования в первобытном стиле — завораживала. Кинару совсем не стремилась представить эти требования, как продукт своей мысли. Она была слишком нецивилизованна для этого. Вероятно, она ощущала себя частью некого загадочного и бесконечного круговращения природных сил, и вот, именно от такого круговращения исходила необходимость… Или скорее неизбежность выполнения требований. И даже вопрос так не стоял: выполнять или не выполнять. С законами природы не спорят. Их принимают, как данность — или гибнут в бесперспективной попытке их не замечать.

Сейчас, наблюдая на экране, как экваториальная африканская охотница психологически давит аравийского монарха, вынуждая его почти безропотно принимать, прямо скажем, людоедские условия, Лессер мысленно потешался над Хаммадом. Этот султан, который надувался от гордости за свой средневековый исламский фундаментализм, который так демонстративно плевал на человеческое достоинство окружающих, вдруг столкнулся с оппонентом, отстоящим в сто раз дальше от современной цивилизации. И поскольку средневековая решимость была лишь наглой позой султана — типичного паразита на высокопродуктивном теле машинно-информационной цивилизации — он спасовал. Он безропотно прогнулся перед палеолитом, глядящим на него глазами голодной гиены, бродящей по саванне в поисках добычи. Вот и все переговоры.

Теперь осталась техника. Акваноиды вывели буксир с базы на банке Фарадея и, после типовых маневров (несколько осложненных волнением, ветром и проливным дождем), оттащили мега-яхту на старую позицию в полутора милях от рифов. Настала очередь султана выполнять сделку. Где-то через час, с мега-яхты лебедкой был спущен на воду надувной спасательный рафт — бублик с тентом. И шторм погнал эту легкую штуку по направлению к мелководной банке, где волны с грохотом рассыпались у линии рифов.

Еще час, и рафт был пойман — протащить его на спокойную воду в акватории банки не составило особой проблемы. А вот следующая фаза… Лейтенант Торнтон внимательно посмотрел на Гарри Лессера и предложил:

— Может, глоток рома перед этим?

— Спасибо Хэнк, но… — тут Гарри покачал головой, — …Не тот случай, чтобы пить для храбрости.

— Как скажешь. Нет — так нет. Надевай спецодежду, и пойдем.

— Угу, — молодой бизнесмен надел и застегнул на себе рыбацкий комбинезон и, вслед за лейтенантом, вышел на открытую палубу, залитую водой примерно по пояс. Бублик с оранжевым тентом уже был выведен прямо сюда, а двое акваноидов, одетые только в брезентовые шорты с широкими поясами, стояли около расстегнутого клапана. Сразу последовало сообщение:

— По арифметике все четко: семь «холодных», как заказывали.

— Мне лезть туда? — спросил Гарри.

— Наверное, так проще всего, — сказал Торнтон, — эй, парни, держите рафт крепче, чтобы Гарри мог спокойно опознать «холодных».

— ОК, шеф, — раздался ответ, и оба акваноида налегли на рафт, зафиксировав его.

Молодой бизнесмен сжал зубы, и полез внутрь.

Его ждало зрелище, которое (он понял это) никогда не получится забыть.

Да, все семеро тут. Они лежали, как серые куклы из мягкой резины, зачем-то одетые в мокрые тусклые костюмы разных цветов, и беспорядочно брошенные на пол. У тех, что лежали лицом вниз, были видны на затылке аккуратные круглые дырочки от пуль. Как предположил Гарри, все они были убиты однотипным, быстрым и надежным методом.

Вот — охранники.

Веселый добродушный парень Салман, и еще те трое, кажется, Рахим, Халид и Салех.

Вот — мулла и кадий. Два безобидных пожилых мусульманских чиновника. В кармане рубашки у Гарри лежали их визитки. Размокли, наверное, хотя, какая разница?

А вот Итаф аль-Таммим. Почти миссис Лессер. Ее смерть выглядела самой нелепой.

Гарри заставил себя не думать об этом, и прекратить смотреть на застывшее лицо этой девушки, почти ребенка. «Все! — резко сказал он себе, — Нечего тут больше делать».

Он выполз назад, под хлещущий дождь, и соскользнул в воду.

— Ну, что? — спросил лейтенант Торнтон, — Все, кто надо, на месте?

— Да, все, — молодой бизнесмен кивнул, и после паузы, спросил, — что теперь?

— Это тебе виднее, Гарри. Проект «Анжелика и султан» — твоя разработка.

— Да, Хэнк, ты прав, черт возьми. Что-то я плохо соображаю сегодня..

— Ты сейчас просто никакой, — объявил лейтенант, — давай, отдохни, тогда поговорим.

Неизвестно, как Гарри Лессер организовал бы свой отдых, если бы не Лумис Нбунгу, «министр торговли». Жизнерадостный оливковокожий кениец перехватил Лессера на полпути к кубрику, и без церемоний поинтересовался:

— Слушай, ты разбираешься в подводных роботах?

— Не так, чтобы очень, — ответил бизнесмен-янки, — а что?

— Так, хочешь посмотреть?

— Посмотреть на что, Лумис?

— О! — кениец выразительно выпучил глаза, — На военно-морского робота эпохи Первой Мировой войны! Ну, что? Ты обалдел? Я тоже обалдел. Пойдем смотреть, да?

— Пойдем, — согласился Лессер, потому что ему сейчас было безразлично.

Они прошли по длинному стальному коридору нижней палубы, и попали в какой-то из отсеков арсенала. Там на полу лежало нечто вроде модели в масштабе 1:10 субмарины «Наутилус» капитана Немо. И это нечто было снабжено тонким кабелем…

— Вот! — гордо объявил Лумис, — Это торпеда Эдисона — Симса, на электрическом ходу, с кабельным питанием и кабельным управлением. Я снимаю эту панель, видишь? Оцени: классно все сохранилось! Даже не верится, что этой хреновине больше ста лет, да?

— Странная штука, непривычная, — отозвался Лессер, разглядывая потроха антикварной торпеды — тут все на магнитных механических реле. А какой длины кабель?

— Две мили! Прикинь, Гарри! Эту штуку можно отправить на две мили. Конечно, в ней сейчас не все работает, надо кое-что подновить и кое-что заменить, но потом! Слушай, конечно, это пока мечта, но я думаю, если все отрегулировать, то торпеду можно будет отправить на бешеную глубину, в геологические разломы на краях плато. Говорят, там возможны магматические урановые месторождения. Круто, да?

Бизнесмен-янки утвердительно кивнул и, после паузы произнес:

— Мне кажется, Лумис, что ты позвал меня не только из-за торпеды и урановой руды.

— Да, не только, — с чуть слышным вздохом ответил оливковокожий кениец.

— ОК, тогда скажи: ради чего еще?

— Ну, понимаешь, Гарри, я подумал, что ты не в своей тарелке. Так бывает. Мы в таких случаях не оставляем своих в одиночестве.

— Своих? — переспросил Лессер, — В каком смысле своих?

— Ну… — кениец слегка замялся, — …Акваноидов, раз уж это слово к нам прилипло.

— Но, Лумис, я ведь не акваноид.

— Ты не акваноид, но ты с нами, значит — свой. Логика, вот!

— Логика, — задумчиво откликнулся бизнесмен-янки.

Лумис Нбунгу широко улыбнулся (ему стало психологически легче, когда первичные мотивы разговора были названы), и продолжил:

— Мы плохо умеем врать, зато у нас сильная эмпатия, как узнал Бен-Бен путем научных опытов.

— Бен-Бен? — переспросил Гарри, — Это доктор Бен Бенчли, не так ли?

— Да, — оливковокожий кениец снова улыбнулся, — Бен-Бен классно звучит. Сначала его подружки называли, по приколу, а теперь распространилось. Как слово «акваноиды».