Звезда и жернов - Макс Армай

— Да ну? — недоверчиво усмехнулся Хайес. — Давай поступим так: я сперва сам, лично, взгляну на этого славного юношу, столь богато одарённого всевозможными добродетелями, а уж потом и решу, можно ему доверять, или нет.

— Хорошо, мой господин, как вам будет угодно! — снова поклонился Паст. — Но только с этим придётся немного обождать.

— Что такое! — сразу же повысил голос рыцарь.

— Не извольте беспокоиться, Рин отлучился в замок, и, как я полагаю, ещё затемно вернётся, — успокоил того Паст.

— Ну что ж, до ночи я вполне могу обождать! — недовольно пробурчал Хайес.

— А теперь извольте я предложу вам и вашим спутникам комнаты, — гостеприимно улыбнулся трактирщик, а затем, обернувшись, громко крикнул. — Эй, Бигон! Быстрей иди за стойку вместо меня! Живее!.. Живее я сказал!

В то же мгновение невысокий, полный человечек стремглав вылетел из задней комнаты и, озабоченно хмурясь и что-то ворча себе под нос, занял место Паста.

— Ты идёшь? — обернулся Хайес к айвонцу.

— Нет, арвер. Я посижу немного здесь, — холодно улыбнулся в ответ Оссу Та, лишь едва обозначив губами круг.

— Как хочешь, — буркнул рыцарь и заторопился вслед за трактирщиком. Шоэны также последовали за ним.

Рин продремал совсем немного. Сколько — он не знал, но свет солнца почти не изменился. Хотя дни сейчас стояли самые длинные в году, часа через три уже должно было стемнеть, поэтому, если Рин собирался попасть на аудиенцию к Дэдэну сегодня, то ему следовало спешить. А ведь он хотел ещё навестить и Адека, и Ндади, и всех, всех, всех, кого он так давно не видел! Рин первый раз был в городе, имея столь грозный вид: и меч, и кольчугу, и лук со стрелами, и даже ослепительно сияющий щит, со спрятанными в него метательными ножами. И он уже предвкушал, какое ошеломляющее впечатление произведёт в замке.

— Я в замок! Вернусь к ночи, — крикнул Рин Пасту, спустившись по лестнице на первый этаж, туда, где располагались трактир и кухня.

— Хорошо, Рин. — кивнул Паст, скучая за трактирной стойкой.

Пока Рин добирался до замка, он успел уже пожалеть, что поддался такому мальчишеству: его пару раз останавливала городская стража, никогда раньше так не усердствовавшая, и самым тщательным образом разглядывала въездной флаг, незабывая при этом напомнить, что завтра после полудня он уже не имеет права носить при себе подобное оружие. Так что теперь он даже сомневался — а пустят ли его, вообще, в таком виде в замок? Однако возвращаться назад Рину было лень, и он решил — будь, что будет! В крайнем случае, если сегодня ничего не получится, то он перенесёт всё на следующий день.

Как он и предполагал, стража, стоящая при входе в замок, впустить его отказалась, так что пришлось просить, пробегавшую мимо девушку-служанку, зайти на кухню и разыскать там, или куда оттуда направят, Адэка, или же Ндади. За это он насыпал ей в маленькую, очаровательную ладошку несколько фиртлей.

Ждать пришлось довольно долго, и, к удивлению Рина, пришёл почему-то не Адэк, и даже не Ндади, а Рикунд. Важный, словно индюк.

— Пропустите его! Я главный трапезничий Его Наирешительности. Я ручаюсь за этого юношу!

Главный трапезничий? — растерянно подумал Рин. Что это значит? Неужели со стариной Ндади что-то случилось? И где Адэк? Ведь именно его Рин ожидал увидеть больше всего.

Стражники переглянулись, и тот, что был постарше, отрицательно помотал головой:

— Этого никак нельзя! Вас, господин трапезничий, я знаю. Но он пусть, всё равно, оставит здесь своё оружие. Тогда я его пропущу.

— Этот юноша поступил на службу оруженосцем к ади Питри Фроггану, по повелению нашего всемилостивейшего господина, герцога Индэрнского, и я не исключаю, что Его Милость захочет посмотреть на то, как выполняется это его высочайшее распоряжение. А для этого, юноше надлежит иметь соответствующий вид! — Рикунд обиженно надул щёки, закинул высоко голову и являл собой вид столь значительный, что Рин даже глазам своим не поверил: неужели этот преважный господин и есть тот самый суетливый подхалим Рикунд, которого, ещё в совсем недавнем прошлом, он знал? Однако стражник был неумолим, так что пришлось Рину, со вздохом, вновь лезть в свой карман.

— Что, всего пять фиртлей?! — оскорблённо встопорщил усы стражник. — Да за такие деньги, тебя, не то, что я — в замок, а даже распоследняя девка под свою юбку не пустит!

— Да, на! Подавись, пиав распроклятый! — разозлился Рин, протягивая тому ещё и олт. — Смотри только от жадности не лопни!

— Поговори у меня ещё! — с напускной строгостью заворчал довольный стражник. Пять фиртлей он отдал своему товарищу, а олт засунул в свой кошель, спрятанный под кольчугой. — Ну чего встал, котелок начищенный? Проходи уж, пока я не передумал!

Бросив на усатого сердитый взгляд, Рин торопливо прошёл через ворота.

— А где Ндади? — недовольно пробурчал он, подойдя к Рикунду. На мгновение чувство собственной значительности покинуло новоиспечённого главного трапезничего, и тот, расплывшись в приветливой улыбке, с силой хлопнул юношу по спине:

— Тебя Рин, в этих доспехах, просто не узнать! Я когда подходил к воротам, даже подумал, уж не перепутала ли чего та девчонка?.. Ну и возмужал же ты!.. Настоящий рыцарь, клянусь Дыханьем Господним!

— Да и я, признаться, не ожидал, что именно ты меня встретишь. Да ещё, и как главный трапезничий! — не удержался и тоже улыбнулся в ответ Рин. — Что с Ндади?

— Э-эх! Ндади вдруг захворал, да здорово захворал. Так захворал, что четыре дня назад даже исспросил дозволения у герцога на месяц покинуть замок. Герцог всемилостивейши разрешил ему это, и Ндади уехал… В какую-то деревню. То ли к родичам, то ли к какому-то своему давнему другу. Так плох был он, что я ничего из его слов не понял… — сочувственно покачал головой Рикунд.

— Да что ж это такое! — встрепенулся Рин. — Это прямо моровое поветрие какое-то! Все вдруг взяли и разъехались! Сначало мои все, теперь вот и Ндади!

— Как, и господин нди’а Буни с семьёй уехал? — прищурился Рикунд. — Куда же это?

— К родственникам моей мамы, — ответил Рин, испытывая чувство неловкости, из-за того, что приходиться врать.

— И в самом деле… как моровое поветрие… — пожал плечами Рикунд и добавил, горько вздохнув. — Один Тона остался… Да и то, уж месяц как отошёл от дел… Так его та давнишняя история потрясла (это когда его околдовали), что он так до конца и не смог оправиться… Да ниспошлёт благодать Всевышний на нашего великодушного господина! Он позволил Тона остаться при замке на полном Его, Наирешительности, обеспечении.