Звезда и жернов - Макс Армай

— Драконы! Драконы! — в панике закричали горожане, и сразу же вслед за этим в воротах образовалась давка.

— А ну, копьями их мерзавцев, копьями! Не напирать, конийская бестолочь! А ну не напирать! — взревел герцог. Солдаты ринулись расталкивать образовавшую толчею, нещадно колотя и тесня всех тупыми концами копий. Между тем, зловещие летающие твари уже почти приблизились к городу. Дэдэн закрыл глаза и, что-то пробормотав, широко развёл руки в стороны. В тоже мгновение над землёй прокатился мощный, низкий гул, от которого с некоторых домов даже посыпалась черепица, и громадные твари, беспомощно взмахивая крыльями, устремились к земле, однако, уже почти над самыми крышами Тарда сумели выровнять свой полёт и не дожидаясь следующей атаки, поспешно развернули обратно.

Наконец, почти все желающие вошли под защиту крепостных стен. Все, но за исключением жителей других предместий: те только начали подтягиваться, но герцог не хотел и дальше рисковать безопасностью города, а потому, полагал, что те, кто не успел, должны теперь позаботиться о себе сами.

— Ади Ранек! Укройтесь в городе! — что есть силы закричал ади Вальми, приложив ладони ко рту. — На правах правителя города, я повелеваю вам немедленно двигаться к воротам! Дольше ждать не имеет смысла!

Ади Ранек ещё немного помедлил, ровно столько, сколько было достаточным, дабы не счесть его отход за проявление трусости, и раздражённо махнул рукой в сторону замка. В тоже мгновение отряд из полутора — двух сотен всадников, из которых лишь десятка полтора были рыцарями, двинулись к подъёмному мосту, обгоняя отчаянно спешащих горожан. Копыта боевых коней грозно загрохотали по мосту, и через пару минут последний всадник въехал в город.

— Поднимаем мост! Закрываем ворота! — предупреждающе закричала стража. — Отойдите! Все отойдите прочь! Поднимаем мост! Закрываем ворота!

Ни мольбы, ни слёзы, ничто не могло смягчить чёрвствые сердца солдат, копьями отгонявших тех, кто опоздал. Наконец, мост был поднят и крепко закреплён на стене, а ворота, с лязгом и скрипом, опустились вниз, встав на своё место. Вслед за ними были опущены, одна за другой, и две массивные кованые решётки. Не успевшие попасть в город, выкрикивая в адрес солдат и герцога проклятия, бросились бежать, спасая свои жизни. А сам город настороженно притаился, ощетинившись копьями и стрелами, готовя остроги и рогатины, подтаскивая на стены камни, и разжигая под огромными чанами со смолой или маслом жаркие костры.

Посреди ночи в коридоре вдруг послышались какие-то крики и беготня. Пока Рин вновь натянул на себя кольчугу и, опоясавшись мечом, надел на спину лук, колчан, а поверх них ещё и щит, Рикунд, прямо в ночной рубашке, уже выскочил в корридор и метался там от одного, пробегавшего мимо человека к другому, пытаясь выяснить что происходит.

— Что случилось? — поймал его за руку Рин.

— Ничего не понимаю! Вроде бы война! Но с кем? По всему выходит, что неизвестный враг осадил город! — Рикунд был не на шутку испуган.

— Война? — Рин почувствовал, как непривычное возбуждение вдруг охватило его. Вот оно! Вот его шанс! Вот тот случай, который, возможно, поможет ему проявить себя и добиться хоть чего-нибудь в жизни! Он понимал, что думать так нехорошо. Ади Питри много рассказывал о войне и, если верить его рассказам (а в его правдивости Рин ни на миг не сомневался), то на ней присутствовали не столько отвага и доблесть, сколько неразумная гордость, высокомерная глупость, откровенная подлость, а ко всему прочему, лишения и страдания, посреди бесконечных несчастий, изо дня в день терзающих ни в чём неповинное мирное население.

— Что же делать? — растерянно посмотрел на него Рикунд.

— Самое лучшее для тебя — оставайся в своей комнате! А я побегу к воротам и всё узнаю, — нахмурился Рин.

— Ты вернёшься потом? — неуверенно спросил трапезничий.

— Не знаю, Рикунд. Как получится, — и обняв на прощание товарища, Рин развернулся и побежал прочь из замка, туда, где, как он надеялся, его ждали великие подвиги и слава.

Рин упорно пробирался к Пьертским воротам, удивлённо оглядывалсяи не узнавал родной город: в призрачном свете лун, в трепещущем бледном пламени факелов, в улицах утонувших в толпах мечущихся жителей предместий, не знающих куда им податься, охваченный криками отчаяния, мольбами и горестным плачем, перекрываемых раздражённой солдатской руганью, он сейчас казалсяему совсем чужим. Как всё-таки хорошо, что и отец, и мать, и сестрёнка с братишкой сейчас далеко отсюда! Да и славный старина Ндади тоже. Рин не сомневался, что умер бы от волнения, будь все они сейчас здесь.

На половине дороги толпа идущих ему навстречу заметно поредела, а затем, между домами гулким эхом заметался грохот конских копыт. Рин едва успел вжаться в стену, когда мимо него проскакала сотня, а то и больше, всадников. Как только они проехали, он продолжил свой путь и вскоре, наконец, увидел долгожданные ворота.

Куда же теперь? Рин покрутил из стороны в сторону головой и устремился к башне, внутри которой каменная лестница крутой спиралью взбиралась на самый верх стены.

— Стой! Куда? — прегродил ему дорогу коротким копьём стоящий при входе в башню солдат, видимо, гвардеец, так как одетый на него поверх кольчуги короткий гербовый камзол был такой же расцветки, как и герб герцога — лиловым с серебряными слезами. — Кто такой будешь?

— Я оруженосец ади Питри Фроггана, господина Оленей Тропы. Вот мой въездной флаг. — И Рин вытащил из кармана жёлтый лоскут. Солдат, без особого интереса, посмотрел на флаг и вновь обратился к Рину:

— А чего на стену лезешь? Чего ты там забыл?

— Хочу взглянуть на врага, а, если потребуется, то и защищать стены! — расправил плечи Рин.

— Ишь, расхорохорился! — усмехнулся солдат. — Ещё успеешь… А где твой господин? Уже наверху?

— Ади Питри должен был приехать следом за мной через три дня, но теперь, боюсь, это у него вряд ли получится, — нахмурился Рин.

— Да уж, вряд ли он теперь сможет попасть в город, — сочувственно покачал головой гвардеец. — Ну, ладно, раз ты хочешь на стену, то пойди сперва к моему командиру, и коль он тебе позволит, то тогда и я тебя пропущу. Иди в-о-он в ту дверь! — и гвардеец указал в сторону небольшого соседнего дома. Рин, не говоря ни слова, развернулся и опрометью бросился туда.

— Есть здесь кто? — крикнул он, отворяя дверь и заходя внутрь.

— Тебе чего? — недоверчиво уставился на него воин с аккуратной, короткой бородой и такими же ухоженными усами. На него был надет панцирь, повсеместно в Ирвире называемый раком, а остроконечный шлем с носовой пластинкой он держал в руке.