Пляска смерти - Лорел Гамильтон

Он нахмурился, но прошептал в конце концов:

— Да.

— Если я возьму тебя вот так, это тоже будет изнасилование, а я такого не делаю.

Я смотрела на борьбу чувств у него на лице.

— Анита… я не знаю, как разорвать эти мягкие цепи. Когда-то на это хватило силы у любви, но без нее — пусть я буду в твоих шелковых оковах. Свяжи меня, и пусть притянет меня к сладости твоего тела.

С этими словами он потянулся меня поцеловать, и мне пришлось отодвинуться. Я слезла с кровати, от него. Хотелось удрать, вопя от досады, блин.

— Если бы Реквиема зачаровал другой мастер, что бы ты сделала, ma petite?

Я подумала, морща брови.

— Попыталась бы разбить чары. Вызвала бы некромантию и попыталась бы их разбить.

— Exactement.

— Но ведь это сделала я. Свои-то чары разве я смогу разбить?

— А почему нет?

Я снова задумалась.

— Ну, потому что… ну…

— Не твоя некромантия зачаровала его, ma petite, а твоя сила, полученная через вампирские метки, через меня. Воспользуйся некромантией, чтобы освободить его, как использовала свою связь с волком, чтобы освободиться от Марми Нуар.

В этом был смысл, но…

— Я не знаю.

Он тихо заговорил прямо у меня в голове:

— Ты освободила Вилли Мак-Коя от Странника, когда он завладел телом Вилли. Ты некромантией прогнала Странника прочь.

Вилли был одним из самых маломощных наших вампиров. Работал он менеджером в «Смеющемся трупе», нашем комеди-клаб. Странник — вампир из Совета. Он явился в город «лично», только он путешествовал, перепрыгивая из тела в тело. Мог использовать тело любого вампира, недостаточно сильного, чтобы ему противостоять. Вилли он подчинил и попытался его использовать, чтобы ранить меня. Я тогда, используя собственную кровь и свою связь с Вилли, нашла его в той темноте, куда запрятал его Странник, нашла и вызвала обратно в его тело.

Я осторожно, потому что с этим общением умов никак не могла освоиться, промыслила:

— Я случайно когда-то подняла Вилли из гроба в дневное время. У меня уже образовалась с ним связь, которой нет с Реквиемом.

Он мысленно шепнул мне:

— Ardeur дает тебе с ним связь, которой не было с Вилли.

— Как же я буду использовать некромантию, чтобы освободить его от ardeur’а, когда я рассчитываю на ardeur как на свою связь с ним? Бессмыслица.

— Некоторый порочный круг имеется, ma petite, но что ты теряешь? — Он наконец заговорил вслух. — Посмотри на него.

Я как можно сильнее прижалась к Жан-Клоду, потом обернулась и посмотрела на Реквиема. Он смотрел на нас, как умирающий от жажды в дюймах от прохладной глади озера, будто между ним и водой — стекло. Наконец-то до меня дошло кое-что.

— Он же не просто ardeur’а жаждет, ему кровь нужна. Он ранен, и ему нужна кровь.

Жан-Клод успокаивающими движениями провел руками по моей спине.

— Oui, но ardeur пересиливает другую жажду.

— Я думала, это невозможно.

— Я это видел у Белль. Видел, как она отдавала ardeur вампирам, которые пренебрегали ради этого жаждой крови, пренебрегали до тех пор, пока однажды ночью не оставались в гробах, не в силах из них выйти.

— Она это делала намеренно.

— Ей хотелось посмотреть, может ли ardeur сам по себе поддерживать других вампиров. Ей хотелось путешествовать с нами по Европе, но взятие крови оставляет следы и выдает нас. Ardeur следов не оставляет.

Я посмотрела на Реквиема:

— Физических следов.

— Oui, знаки есть, но ничего такого, что могли бы распознать власти. Ничего, что могло бы выдать ее план.

— Но у нее не вышло, — сказала я.

— Она умела делиться ardeur’ом с другими, и они питались им. Она умела поддерживать саму себя с его помощью достаточно долго, как могу я, но если ardeur — не истинно твой дар, которым ты владеешь, то надолго его не хватает.

— Странник… — начала я.

Он остановил меня поднесенной ко рту рукой и сказал у меня в голове:

— Тише, ma petite.

Я подумала:

— Ты сказал не говорить мысленно, потому что некоторые из других мастеров вампиров могут нас подслушать.

— Они все еще мертвы для мира, но в этой комнате нас могут услышать.

— Ты им не доверяешь?

— Я не хотел бы широко оповещать о том, что ты смогла заставить что-то делать члена совета.

В этом был смысл. И я подумала медленно и тщательно:

— Странник брал у меня кровь, когда я вызвала Вилли. Я его вызвала кровью.

— Тогда накорми нашего Реквиема.

Эта идея не показалась мне удачной.

— Когда-то он брал у меня кровь. Что, если наша проблема отчасти связана с этим? Ашер считает, что любого вампира, бравшего мою кровь, влечет ко мне.

— Ты очень вкусна, ma petite.

— Дело не только в этом, тут еще что-то есть.

— Мы хотим, чтобы наши вампиры были к нам привязаны, ma petite, вот почему привязываем их клятвой на крови. Мы только не хотим доводить их до такого уровня рабства.

Я была у него в голове достаточно близко, чтобы ощутить, что он в это верит. Ему не нравилось видеть околдованного Реквиема.

— Тебе это внушает почти такую же жуть, как мне. Почему? Ведь это же укрепляет нашу власть и силу?

— Может быть, но я не приглашал в наши земли Реквиема или кого бы то ни было, чтобы поработить. Я предлагал кров, но не оковы.

— Огги сказал, что ты бываешь сентиментален себе во вред.

Он сказал вслух:

— Может быть. Но ты мне показала, что сентиментальность — это не всегда плохо.

Я посмотрела в это невероятно красивое лицо и ощутила, как растет во мне любовь почти как физическая сила. Она заполнила меня, раздуваясь вверх, пока не заболело в груди, не перехватило горло и не стало жечь глаза. Послушать, так глупо, но я любила его. Любила его целиком, но более всего то, что любовь ко мне сделала его лучше. От его слов, чему я научила его насчет сентиментальности, мне захотелось плакать. Ричард каждый раз напоминал мне, что я холодна и кровожадна. Если бы это было так, я не могла бы научить Жан-Клода тому, что он сейчас сказал. Нельзя научить тому, чего не знает сам учитель.

Он поцеловал меня, поцеловал нежно, одна его рука скрылась у меня в волосах. Отодвинувшись, он прошептал:

— Никогда не думал, что увижу у тебя такой взгляд — такой взгляд, когда ты смотришь на меня.

— Я люблю тебя, — сказала я, касаясь его руки у себя на лице.

— Я знаю, но есть разные виды любви, ma petite, одинаково реальные, но… — Он улыбнулся. — Я думал, такую ласковую нежность ты оставляешь для других.