Грехи отцов. Том 2 - Сьюзан Ховач

Это заключение было его роковой ошибкой. Я возненавидела Дэнни за эти слова и стала видеть в нем своего главного врага. Я решила, что Дэнни должен покинуть наш дом, я считала своим долгом уберечь мать от этого ужасного человека.

Однажды, когда мы болтали с матерью, я ей сказала:

— Я обеспокоена сложившейся ситуацией. Я никогда раньше не беспокоилась о твоих дружках, но сейчас я точно знаю, что он разобьет тебе сердце, а потом и другим женщинам.

Я гордилась тем, что разобралась в Дэнни. Ведь я уже кое-что знала о жизни. Знала о том, что женщина слепо влюбляется в мужчину, ложится с ним в постель, целует его в губы, а затем наступает блаженство. Мать мне не раз рассказывала об этом.

Мать страшно разозлилась. Я ожидала любой реакции, но только не гнева. Я испугалась и закричала:

— Дэнн говорил много гадостей про отца!

— Ты глупая маленькая девчонка! — Мать разрыдалась.

Я подумала, что она плачет по причине предстоящей разлуки с Дэнни:

— Не волнуйся, мамуля, все будет хорошо, Дэнни уйдет из нашего дома и мы по-прежнему будем жить счастливо.

— Уйдет? — переспросила мать. — Никуда он не уйдет, потому что я этого не хочу. — Мать тоже никуда не собиралась уходить, уйти должна была я.

У матери начались истерики:

— Дорогая, я очень люблю тебя! Но как ты не можешь понять, что я не могу бросить Дэнни. Человек, которого ты любишь… Ты даже не знаешь, что это такое! Я очень люблю тебя, детка, но…

— Я все поняла! Тебе наплевать на меня! Ты поскорее хочешь отправить меня к отцу, чтобы спокойно проводить время с Дэнни.

— Вики, нет! О Боже, так больше не может продолжаться! Я сделаю, как ты хочешь, я брошу его…

— Не беспокойся больше ни о чем. Мне уже все равно, я уеду к отцу. Но я больше никогда не хочу тебя видеть!

И я уехала со своим отцом, в общем я получила то, что хотела. В придачу к этому я получила огромный холодный дом в Нью-Йорке, двух сводных братьев и мачеху, которая решила, что мне следует начать новую жизнь. Первым делом она выбросила всю мою одежду.

Конечно, отец любил меня, но он слишком много работал и слишком редко бывал дома. Я мечтала о том, что в этой новой жизни мы будем вдвоем: отец и я. На самом же деле были Алисия, Себастьян и Эндрю, которые скоро пошли в школу, так что большую часть времени я проводила с мачехой. Она рассказывала мне о реальной жизни, а не о романтической чепухе, которую я привыкла слышать от своей матери. Все оказалось намного хуже, чем я думала. Мать бросила меня из-за этого! Ведь то были не просто поцелуи. Непостижимо! Она от всего отказалась из-за этого! Но ведь я тоже виновата. Когда мы с матерью были в суде, я отвратительно вела себя и судья сказал: «Ребенок слишком встревожен, так больше не может продолжаться!» Тогда я во многом обманула судью. Сейчас я вспомнила об этом, и мне казалось, что я никогда не смогу примириться с этим чувством вины. Мой отец спас меня, он всегда так хорошо ладил с детьми. Он чувствовал, что я несчастна.

— Расскажи мне обо всем, дорогая. — И я рассказала ему все, что со мной произошло за последнее время. Отец все внимательно выслушал и сказал.

— Детка, ты ни в чем не виновата. Такая женщина, как твоя мать, не могла, да и не имела права воспитывать детей.

И отец начал рассказывать мне о том, какой безнравственной была мать, о том, как часто она меняла мужчин. И я перестала чувствовать за собой вину, я успокоилась, все постепенно встало на свои места. Я стала еще больше уважать и любить отца.

— Папочка, я никогда не буду такой, как моя мать! Никогда, я обещаю тебе это!

— Конечно, дорогая, ты будешь хорошей девочкой. А когда ты кого-нибудь по-настоящему полюбишь, то обязательно выйдешь замуж, будешь замечательной женой и матерью.

Безусловно отец был прав, и я готова была сделать все так, — как он хочет, ведь я так сильно его любила.

Но иногда вопреки своему желанию я вспоминала о матери.

Чем больше я думала об этом, тем больше боялась, что смогу ей все простить, что снова буду любить ее как прежде. Мне уже с трудом верилось, что она могла со мной так жестоко поступить. Но она так поступила, и мне ничего не оставалось, кроме как забыть ее и вычеркнуть из своей жизни. Постепенно я стала ненавидеть мать, и чем больше я ее ненавидела, тем больше любила и боготворила отца.

Невероятно! Я закричала и проснулась, с удивлением обнаружив, что нахожусь в гостинице «Савой». В Нью-Йорке было только пять часов утра, но по английскому времени утро уже было в самом разгаре, и мне необходимо было вставать. Я заказала кофе, оделась, а затем позвонила в Лондонскую клинику. Там мне сказали, что я могу посетить миссис Дьякони в любое время, потому что ей намного лучше.

Я долго просидела на краю кровати, а когда очнулась, то обнаружила, что думаю о Дэнни. Я знала, что он был убит в перестрелке в одном из казино своего отца в Лас-Вегасе. Наверное, моя мать была очень опечалена этим событием. Они были женаты пять лет, больше я о них ничего не слышала, потому что отец категорически запретил мне встречаться с ними.

Я вышла из отеля и взяла такси. Лондон мелькал за окнами. Серые облака, серые здания, серые люди — все это произвело на меня унылое впечатление. Единственным ярким пятном на этом пейзаже выделялись красные автобусы. Город казался совершенно чужим, он напоминал мне о несчастливых годах, проведенных с Сэмом. Я удивлялась, как Скотт мог столько лет жить здесь. Но сейчас мне не хотелось думать о Скотте. Единственный человек, о котором я сейчас могла думать, была моя мать.

— Остановитесь, пожалуйста, около цветочного магазина. — Хорошо, что я вспомнила о цветах. Ведь это так приятно, когда тебе приносят их в больницу. Я помнила всех, кто приносил мне цветы в больницу после смерти Сэма. Только Себастьян не принес мне цветов, он подарил мне сборник стихов.

Наконец мы подъехали к больнице. Я чувствовала себя скверно, поэтому быстро протянула водителю пятифунтовую бумажку и выскочила из машины, не дожидаясь сдачи. В больнице медсестры проводили меня к матери.

— Доброе утро, миссис Дьякони. Для вас приятный сюрприз!

Палата была светлая и чистая. Скотт уже обо всем позаботился. На столе стояли цветы, полная ваза конфет и других сладостей.

Последний раз я видела мать в 1959 году, когда она приезжала в Нью-Йорк. Она осталась у меня в памяти как крашенная блондинка с вызывающими манерами. Пародия на секс-символ Голливуда. Годы сделали ее еще более отталкивающей и нелепой. Мне было противно даже смотреть на нее. Я приготовилась к тому же самому впечатлению, но… передо мной была совершенно другая женщина, не та, которую я видела восемь лет назад. Передо мной лежала старая женщина с седыми волосами, морщинистым лицом и бесформенным телом. Только ее голубые глаза совсем не изменились, цвет ее глаз унаследовал Бенджамин, они смотрели на меня с любовью.