Когда наступит вчера - Владимир Свержин

– Нешто не ясно? – Делли покачала головой. – Лесовики-то – народ приметливый. Всяк свой пенек, свою травинку от корней чует. И Златовьюн Бурая Шапка промеж них не последний. Хоть и робок, да ремесло свое знатно разумеет. Такую-то уйму золота он верст за сто приметит!

– Н-да. – Я скривился. – Следок неприметный, но ясный. Хорошо еще, что кто другой не сообразил искать нас таким способом!

– Не дело молвишь! – принимая из рук Оринки лепешку с козьим сыром, покачала головой Делли. – Кому другому Златовьюн, поди, и не покажется, а уж к злату так и вовсе не приведет. Да и недосуг было нынче ворогам за вами погоню снаряжать.

– Отчего так? – оскорбился я столь явным пренебрежением.

– Поважнее дела сыскались. Нынче, как сеча промеж Юшкой и Кукуевым сыном завязалась, я уж было понадеялась, что сложат они свои головы на безымянной просеке или же хоть раны какие получат, чтоб субурбанскую землю на клочья не раздирать. Оно бы и к лучшему, ан нет! Как вы знак подали, я разом из виду пропала, а Юшка, сообразив, что его в засаду, точно щегла в силок, заманили, вмиг коня поворотил да с малой дружиной наутек пустился. А вровень с ним Ян Кукуевич. Оба к Елдину первыми норовят поспеть.

– Эка невидаль! – раздался из темноты насмешливый голос Поймай Ветра. – Яну-то небось и невдомек еще, что в тайнике у него, что охчей у клифта в начинке[33]. Вот он и рвется первопутком добежать. Ну а тот, второй терпила, небось дорогу ему заградить желает.

– И ты здесь, прохвост! – вглядываясь в темноту, проговорила Делли, наконец замечая отдыхающего в стороне Поймай Ветра.

– А то! – В темноте не было видно, но я вмиг представил себе, как расплывается в широкой улыбке наглая рожа продувной бестии. – Плотняк мазовый[34] – как без меня?

Дед Пихто и Оринка с удивлением воззрились на нашего спутника. Можно было биться об заклад, что прежде им никогда не доводилось слышать столь изысканных оборотов речи.

– Я ведь их, поди, обоих на хомут взял.

– Ограбил, – машинально перевел я.

Парнишку прямо распирало желание похвалиться своими подвигами. Но понимающая публика по большей части не очень его понимала. Да и мне, честно говоря, воровская речь нашего союзника была ясна далеко не всегда. Осознав этот огорчительный факт, удрученный Поймай Ветер чуть помедлил, с надеждой оглядывая слушателей, и, не найдя сочувствия, заговорил со вздохом:

– Я это, когда Кукуевич одинцу голову мутил, фальшак у него из-под носа потянул. Он, значит, встрепенулся и побег тайник проверять – всё ли на месте? Я, стало быть, ему за спину и приклеился. Он, значит, дух перевел, дрожь унял, и назад, мозги полоскать. Тут я настоящего медвежонка-то и выпотрошил.

– Ларец запирающийся вскрыл, – перевел я для лесных жителей, чтобы не обрушили на голову ловкого пройдохи праведный гнев за измывательство над ни в чем не повинным детенышем лесного хозяина.

– А я что сказал? – удивился Поймай Ветер.

– Не важно, – отмахнулся я. – А уздечки – твоя работа?

– Не-а, на что мне такая шелупонь? Это демонята учудили. Мне еще в лес вернуться надо было да грибов набрать. Так что я первый ларчик с птичьими костями Кукуеву сыну подкинул, а сам за стену утек.

Повествование юного прощелыги, вероятно, зазвучало бы куда цветистее, когда б он изъяснялся на своем профессиональном сленге, а не на странном наречии, привычном для остальных присутствующих.

– Вот они, – досадуя на скудость речи, проговорил Поймай Ветер, доставая из-за пазухи массивное, старинной работы кольцо, должно быть, в незапамятные времена украшавшее десницу легендарного Хведона, и увенчанный золотой короной затейливый ключ с бородками, напоминающими карту берегов Норвегии. – Нате. Все чин-чинарем, как сговаривались!

Я глядел на пронырливого воришку, на бесценные предметы, которые он протягивал, и язвительная мысль короедом точила мозг: дойди этот ловкач до королевской сокровищницы, и через несколько дней Субурбания уже торжественно отмечала бы восшествие на престол нового законного государя – Поймай Ветра I. В сущности, что отделяло нынче этого неуемного прохвоста от королевского венца? Уж никак не страх перед занятыми волчьей грызней соперниками. Этот вор-одиночка был наверняка ловчее их обоих и порознь, и вместе взятых. А уж в скорости оценки ситуации ему и вовсе не было равных. Не привлекая особого внимания, он мог просочиться в любое окно, в любую дверь, в самую маленькую щелочку и возникнуть под носом у полканьей стражи с полным набором священных реликвий в руках. Думал ли он об этом? Может, да, а может, нет, но в любом случае догадывался. Ведь если за этим золотым ключиком и антикварным перстнем столь яростно гонялась пара рьяных властолюбцев, то уж точно не новый кукольный театр они надеялись отыскать за дверью, спрятанной по ту сторону старого холста.

– Так берете или как? – прервал мою задумчивость Поймай Ветер. – Сговаривались же! Уговор – он дороже денег.

– Берем, – приходя в себя, подтвердил я.

– И стало быть, золото, что в возке, теперь мое? – настороженно поглядывая на Делли, Вадима и чащобного патриарха, уточнил мой собеседник. – Отмерить могу, сколько пожелаю?

– Базара нет, – вмешался Ратников. – Всё натурально, как договорились.

– И могу, безо всякого, с хабаром уйти? – вновь переспросил вор, должно быть, впервые сталкивающийся с таким легкомысленным отношением к драгметаллу.

Еще никогда подобная уйма золота не доставалась ему столь просто, и это немного настораживало завзятого проходимца. Он молча передал мне украденные реликвии и подошел к возку.

– Так я тогда поеду?

– Куда ж ты, в темень-то? – всплеснула руками Оринка. – Не ровен час в овраг скатишься! А то ведь и стаи волчьи здесь гости не редкие.

– Ништо, – ухмыльнулся Поймай Ветер, открывая дверку возка, за которой хранились сокровища. – Уж как-нибудь. Тут вон хоботье всяко ваше навалено, так вы уж его заберите. Мне эта колдовская рухлядь ни к чему. Спасибо, натерпелся.

Мы с Вадюней, не сговариваясь, бросились к повозке. «Мосберг», волшебные зеркальца и прочее содержимое нашей клади лежали здесь же, очевидно, аккуратно подобранные рачительной стражей.

– Уж и не знаю, как благодарить! – Я ошарашенно развел руками и улыбнулся парнишке.

Тот лишь дернул плечом.

– Да ну, плевое дело! К чему ж мне обман-то чинить! Всё по чести, что взял, то мое, а чужого не надо!

Столь неожиданное заявление едва не заставило меня расхохотаться, но я сдержался, не желая обижать «высокого мастера». Все остальные тоже хранили молчание, должно быть, проникнутые необычайностью момента.

Когда с разгрузкой имущества было покончено, Поймай Ветер снова взгромоздился на козлы и замер, задумчиво глядя на лошадей.