Самый обычный день. 86 рассказов - Ким Мунзо

— Это вопрос формальный. Мы должны убедиться в том, что описание физических характеристик людей, которые к вам заходили, соответствует внешности наших товарищей.

Через полуоткрытую дверь наш герой видит, что соседка по-прежнему наблюдает за ним из своей прихожей, делая вид, что надраивает позолоченную рамку дверного глазка. Он жестом просит ее не закрывать свою дверь и обращается к пожарным:

— Извините, мне нужно срочно отлучиться. Я сейчас же вернусь.

Наш герой выходит из квартиры, осторожно закрывает за собой дверь и под защитой соседкиного взгляда (так ему кажется), который не позволяет лестнице превратиться в прихожую, пересекает лестничную площадку. Соседка открывает дверь. Он спрашивает, нельзя ли ему провести один опыт. Женщина приглашает его зайти, и он оказывается в ее квартире. Не разрешит ли она ему на одну минутку выйти через окно? Соседка, крайне заинтригованная происходящим, говорит, что он может делать все, что ему будет угодно.

— Как мне показалось, у вас в квартире полно пожарных, — сообщает она, поднося ему трехступенчатую лестницу. Соседкин сын немедленно перестает делать уроки, засовывает в рот карандаш и начинает наблюдать за ними. Мужчина улыбается, утвердительно кивает головой и вылезает в окно. Прижимаясь спиной к стене, он медленно шагает по карнизу, пока не оказывается перед окном своей квартиры. Люди в толпе на улице снова показывают на него пальцами. Подойдя к своему окну, наш герой вытягивает голову, заглядывает внутрь и видит пожарных с касками в руках. Они переглядываются между собой и время от времени косятся на дверь, ожидая его возвращения. Толпа на улице, которая значительно уменьшилась с момента его последнего появления, опять начинает расти. Соседка выглядывает в окно. Мужчина медленно идет по карнизу обратно.

— Все в полном порядке.

Он приседает на корточки, спрыгивает на пол и благодарит женщину. Они направляются в прихожую. На лестничной площадке (его предположение подтверждается: если кто-нибудь находится рядом с ним, она не превращается в прихожую) мужчина снова благодарит ее и, пользуясь тем, что соседка еще не закрыла дверь, не возвращается в свою квартиру, а бежит по лестнице вниз. Наш герой спускается в холл и выходит на улицу. Дует холодный ветер, он подхватывает обрывки газет, которые кружат почти над самой землей, а потом прижимаются к скамейкам, мусорным ящикам и ногам прохожих. Мужчина подходит к толпе, которая смотрит на окна его квартиры, и присоединяется к ней.

Проходит полчаса, но пожарные, поднявшиеся по лестнице, все еще не спускаются. Один из двух пожарных, которые оставались в машине, идет за ними. Проходит несколько минут. Мигалка беззвучно вращается на крыше машины. Пожарный, оставшийся в одиночестве, чувствует себя усталым и мечтает поскорее оказаться дома. Сегодня у них на ужин овощи и рыба в панировке. Он бы надел домашние тапочки и свой темно-красный свитер, а после ужина они бы с женой стали обсуждать, как им развлечься. Через десять минут трое пожарных, которые поднялись наверх за первыми двумя, показываются в дверях подъезда в сопровождении товарища, зашедшего в дом последним. Первые два, однако, бесследно исчезли. Не дожидаясь, пока пожарные подойдут к машине, наш герой осторожно удаляется, боясь, что его опознают; он испытывает чувство вины, которое кажется ему совершенно необоснованным.

Чрезвычайно толстый пожарник закрывает книгу, громко пыхтит, возвращает ее на журнальный столик, который стоит напротив дивана, и кладет на него ноги. Тот, который по сравнению с ним выглядит худым, снова поправляет цветы в вазе, стоящей на шкафу с баром. Он отступает на пару шагов, смотрит на букет, потом вновь подходит поближе и поправляет их еще раз.

— Этот тип не вернется. По-моему, надо уходить.

— Нам спешить некуда. Давай хоть дух переведем. Уж лучше сидеть здесь, чем ехать назад в казарму, а через пять минут опять нестись куда-то сломя голову. Налей-ка мне еще один стаканчик виски.

— Если мы выпьем еще, то это будет заметно.

— Ну и что с того? Он уже, наверное, минут сорок где-то гуляет. По крайней мере, пусть угостит нас виски. Я пошел на кухню, еще льда принесу.

Чрезвычайно толстый пожарный поднимается и идет на кухню.

— Слушай, нам правда пора идти. Мне до лампочки, куда он запропастился, — говорит тонкий. — Давай составим акт, и вперед.

— Чем дольше мы тут ждем, тем больше вероятность того, что лифт починят. Это ведь восьмой этаж плюс бельэтаж. — Толстый возвращается из кухни с двумя стаканами, полными льда. Тонкий готов уже сказать, что им давно пора идти вниз, как вдруг видит в окно, что пожарная машина начинает разворачиваться.

— Они уезжают!

Толстяк бросается к окну. Оба наблюдают за тем, как пожарная машина с непрерывно вращающейся мигалкой действительно уезжает. Толпа постепенно расходится. Пожарные в спешке хватают свои каски, выбегают из квартиры и нажимают на кнопку лифта в надежде, что за время их пребывания в квартире его уже починили. Убедившись в обратном, они начинают спускаться по лестнице.

Через пять минут тот из них, который по сравнению со своим товарищем кажется худым, обращает внимание на табличку на стене: они добрались только до шестого этажа. Пожарные останавливаются. Этого не может быть. Они уже так долго спускаются, что давно уже должны были оказаться в холле. Неужели пройдя как минимум четырнадцать или пятнадцать лестничных пролетов, они добрались всего лишь до шестого этажа? Пожарные минуют еще один пролет: табличка на стене гласит: ПЯТЫЙ ЭТАЖ. Однако на следующей площадке табличка вообще отсутствует. Они идут дальше: один, два, три, четыре этажа. Ни на одном из них нет таблички. Точнее, на стене видны прямоугольники, более светлые, чем остальная ее поверхность, и отверстия с дюбелями, куда раньше были ввинчены державшие таблички винты. На следующем этаже опять появляется надпись: ЧЕТВЕРТЫЙ ЭТАЖ, но этажом ниже табличка опять отсутствует. Еще один пролет — та же история. Зато этажом ниже табличка на месте: опять ЧЕТВЕРТЫЙ ЭТАЖ. На протяжении некоторого времени на каждом следующем этаже повторяется та же самая надпись: ЧЕТВЕРТЫЙ ЭТАЖ. Наши герои останавливаются передохнуть. Чрезвычайно толстый пожарный предлагает зайти в одну из квартир и попросить разрешения позвонить в часть. Тот, который по сравнению со своим товарищем кажется худым, указывает рукой на таблички, трагическое выражение на его лице говорит о тщетности любых усилий. Однако толстяк смотрит на него непонимающе.

На каждой лестничной площадке две двери. Пожарные прислушиваются, стараясь понять, что происходит в ближней к ним квартире. Над дверью видна цифра 2: это вторая квартира четвертого этажа. Никаких звуков оттуда не доносится. Пожарные перебегают через площадку. Это первая квартира четвертого этажа. За дверью работает телевизор. Они молча смотрят друг на друга. Обоим приходит в голову одна и та же мысль: нелепо двум пожарным звонить в чью-то дверь и просить разрешения позвонить в пожарную часть, чтобы их вызволили из здания другие пожарные. Они спускаются на следующий этаж, но снова оказываются на четвертом. Бедолаги прислушиваются к звукам, доносящимся из-за ближней к ним двери. В этой второй квартире четвертого этажа раздается разноголосый смех. Может, там происходит семейный обед? Вечеринка? Из первой квартиры четвертого этажа слышится стук пишущей машинки. Кому могло прийти в голову печатать на машинке в наше-то время? Пожарные спускаются еще на один этаж. На этой лестничной площадке таблички нет. Из-за двери второй квартиры слышится шум семейной ссоры. Чем больше времени длится эта история, тем более растерянными чувствуют себя пожарные. Вместо того чтобы бросить их на произвол судьбы, их товарищи должны были подняться за ними. Интересно, что они скажут потом в свое оправдание? Что не стали их дожидаться и вот так просто взяли и уехали? Издалека, из какой-то квартиры, доносятся звуки рояля. Оба одновременно представляют себе, что исполнительница — женщина. Она не слишком искусно играет какую-то веселую мелодию: ля, ля, ля, до, ми, ми, ре, до, си-бемоль, ре, до, до, до… Пожарные пытаются определить, что это за музыка, но безуспешно.

Чрезвычайно толстый пожарный спускается по лестнице первым, за ним следует тот, который по сравнению со своим товарищем кажется худым. Раз уж они надумали позвонить в какую-нибудь дверь, то, пожалуй, можно побеспокоить пианистку. Внимательно прислушиваясь, они стараются определить, из какой точно квартиры доносится фортепьянная музыка. С каждой ступенькой она слышится все яснее, и наконец пожарные оказываются перед дверью, из-за которой слышится мелодия. Ноты прекрасно различимы на слух, даже некоторые восьмушки выскальзывают на площадку из-под двери. Чрезвычайно толстый пожарный смотрит на худого, который утвердительно ему кивает, а потом звонит в дверь. Пианино не замолкает. Пожарный звонит еще раз, более настойчиво. На сей раз музыка стихает. Кажется, слышатся шаги? Оба стоят у самой двери и прислушиваются к каждому шороху. Раз музыка стихла, значит, их звонок услышали, но никто не спешит открыть дверь. Они снова звонят. Дверь неожиданно открывается, но накинутая цепочка не позволяет ей распахнуться. В образовавшуюся щель выглядывает женщина среднего возраста и осматривает посетителей от касок до сапог. Это она играла на пианино? Оба пожарных думали, что она гораздо моложе. Они здороваются и объясняют хозяйке квартиры, в чем дело: им нужно позвонить в часть и попросить, чтобы за ними приехали. Женщина снова осматривает их — на этот раз от сапог и до касок. Пожарные понимают, насколько все это нелепо. Хозяйка закрывает дверь на минуту, снимает цепочку, снова открывает дверь — на этот раз настежь — и приглашает их зайти. Они входят. Женщина закрывает дверь и указывает им на телефон. Худой пожарник берет трубку, подносит ее к уху и набирает номер.