Н.С. Хрущёв: Политическая биография - Рой Медведев

В первые годы Хрущёв страдал от одиночества, его навещали в Петрово-Дальнем только близкие родственники. Постепенно круг людей, с которыми встречался Хрущёв, стал расширяться. К нему приезжали некоторые из пенсионеров, знавшие Никиту Сергеевича ещё по работе на Украине. Дважды невестил Хрущёва поэт Евтушенко, несколько часов провёл в Петрово-Дальнем драматург Шатров, которому он сказал о своём желании написать мемуары. Шатров был очень удивлён при личном общении как простотой и здравым смыслом Хрущёва, так и незнанием некоторых элементарных фактов нашей истории и общественной жизни. Об этой встрече драматург недавно вспоминал: «У меня, — писал Шатров, — был разговор с Хрущёвым, когда он стал уже пенсионером союзного значения. Так вот, он мне сказал: „У меня руки по локоть в крови. Я делал всё, что делали другие. Но если бы предстоял выбор, делать этот доклад или не делать, я бы обязательно пошёл к трибуне, потому что когда-то это всё должно кончиться“ Чувство покаяния, которое было у этого человека, дало возможность вести диалог. Как нам не хватает этого чувства!» (Речь идёт о докладе на XX съезде. — Р. М.)[108] .

Навестила Хрущёва приёмная дочь Луначарского Ирина Анатольевна. Именно Хрущёв разрешил открыть в Москве Квартирумузей Луначарского, о чём давно и бесплодно хлопотала семья наркома. Хрущёв мало знал Луначарского, принадлежавшего к другому поколению партийных руководителей, поэтому Никита Сергеевич долго и подробно расспрашивал Ирину Анатольевну.

Скучая, Хрущёв заводил долгие разговоры не только с работниками, своей охраны. В соседнем посёлке имелся дом отдыха, и Никита Сергеевич часто заходил на его территорию. Его сразу же окружали отдыхающие, и их беседы затягивались порой на несколько часов. Со сменой состава отдыхающих менялась и аудитория, так что директор санатория мог бы занести беседы с Хрущёвым в список регулярно проводимых мероприятий. Собеседники не стеснялись задавать Хрущёву и острые вопросы, но он был опытным полемистом. Во время своих прогулок Хрущёв заходил и на поля близлежащих колхозов и совхозов. Однажды он заметил небрежно и плохо возделанное поле. Он попросил позвать бригадира, который пришёл вскоре с председателем артели, и довольно резко, но справедливо начал ругать их за плохую агротехнику. Руководители колхоза сначала немного растерялись, но затем председатель колхоза, задетый, видимо, не столько резкостью, сколько справедливостью замечаний, грубо ответил, что Хрущёв, дескать, уже не глава правительства и нечего ему вмешиваться не в свои дела. Хрущёв долго переживал как большую неприятность этот эпизод. Однако в целом отношения Хрущёва с колхозниками и рабочими соседних деревень были хорошими. Однажды в соседнее село приехали крестьяне из другой области. Узнав, что рядом на даче живёт Хрущёв, подошли к забору. Сделав что-то вроде подставки, они заглянули через высокую ограду. Хрущёв в это время что-то делал на своём огороде. «Не забижают ли тебя здесь, Никита?» — спросил один из стариков. «Нет, нет», — ответил Хрущёв.

Хрущёв всегда принимал участие в голосовании по месту прописки. Участок, где он был зарегистрирован как избиратель, заполнялся в день выборов иностранными корреспондентами, которые приезжали посмотреть на Хрущёва и задать ему несколько вопросов. Но теперь он избегал пространных разговоров с корреспондентами и никогда не критиковал людей, сменивших его у кормила власти.

Некоторые из представителей московской интеллигенции иногда звонили Хрущёву по телефону, чтобы поздравить его с праздником или сообщить о каком-либо событии. Эти проявления внимания всегда радовали Хрущёва. Нередко звонил ему Пётр Якир, семья которого после реабилитации поддерживала дружеские отношения с семьёй Хрущёва. Никита Сергеевич вначале живо откликался на сообщения Якира — главным образом о попытках реабилитации Сталина. Но затем эти частые звонки стали вызывать у него недоумение и раздражение. «Чего он добивается? — сказал как-то Хрущёв. — Если он провокатор, то он ничего не получит от наших бесед. Я и так всегда говорю то, что думаю». Звонил однажды ему Лён Карпинский, сын видного партийного публициста и друга Ленина В. Карпинского. Это было в апреле, когда Хрущёву исполнилось 75 лет. Карпинский зашёл к своим друзьям в редакцию «Известий». Стал вспоминать о временах Хрущёва. «Давайте позвоним ему, — предложил Карпинский. — У меня есть его телефон. » К аппарату подошёл сам Никита Сергеевич. Лён представился ему, напомнив, что их когда-то знакомил редактор «Правды» Сатюков. «Мы воспитаны XX и XXII съездами партии, — сказал Карпинский. — И мы всегда будем помнить вашу роль в разоблачении Сталина и реабилитации его жертв. Я уверен, что именно эти события в конечном счёте будут определять значение нашей эпохи и вашей деятельности. И мы все тут собравшиеся желаем вам в день вашего рождения хорошего здоровья и долгих лет жизни».

Хрущёв был обрадован и растроган. Он сказал, что не помнит самого Лена Карпинского, но хорошо знал и часто слушал его отца. «Мне особенно приятно, что вы сказали от людей молодого поколения. И я желаю вам успеха». Вообще 75-летие Хрущёва не прошло незамеченным в западной прессе. Он получил из-за границы много телеграмм, в том числе от де Голля, английской королевы, от Яноша Кадара.

С годами Хрущёв стал более критически относиться к себе и своей деятельности. Он признавал немало своих ошибок. Но и здесь имелась граница. На многие упрёки он отвечал, что так должен был поступить коммунист и что он умрёт как коммунист. Представление о том, каким должен быть настоящий коммунист, сложилось у него в 20-е годы. Но некоторые упрёки Хрущёв воспринимал болезненно. Он очень нервничал, если читал или слышал, что он, Хрущёв, является антисемитом. Он утверждал обратное, ссылался на дружбу с евреями, работавшими в его администрации. Он говорил, что некоторые руководящие работники ЦК, воспитанные ещё при Сталине, самовольными действиями вредили репутации Хрущёва. Конечно, Никита Сергеевич невольно приукрашивал свою деятельность, но именно он решительно вскрыл многие преступления сталинской национальной политики.

В 1967 году у Хрущёва произошёл первый После отставки конфликт с властями. Во Франции был показан небольшой телевизионный фильм о том, как Хрущёв проводит своё время на пенсии. Это вызвало недовольство в кругах ЦК. Была заменена охрана дачи, а её прежние работники понесли наказание за недостаток «бдительности». Хрущёва пригласил к себе член Политбюро и секретарь ЦК КПСС А. Кириленко. В прошлом секретарь Николаевского обкома партии, Кириленко был обязан своим выдвижением именно Хрущёву. Никита Сергеевич рекомендовал его на пост первого секретаря Свердловского обкома партии, а через несколько лет — на пост секретаря ЦК КПСС и члена Президиума ЦК. И вот теперь Кириленко начал грубо выговаривать Хрущёву, заявляя при этом — «вы ещё слишком хорошо живёте». «Ну что ж, — ответил Хрущёв, — вы можете отобрать у меня дачу и пенсию. Я могу пойти по стране с протянутой рукой. И ведь мне-то подадут. А вот тебе не подадут, если ты пойдёшь когда-либо тоже с протянутой рукой».