Молотов. Полудержавный властелин - Феликс Чуев

— Звонил Каганович, переживает, что не восстановили в партии.

Перед съездом он звонил: «Думаю, нас теперь восстановят». Я ему ответил: «Думаю, нет. Кто будет восстанавливать? Те, кто исключал?»

28.08.1981

В отношениях Молотова с Маленковым и Кагановичем соблюдалась прежняя субординация.

— Вы не звонили Маленкову? — спросил я.

— Чего это я буду звонить? Обычно они мне всегда звонили! — ответил Молотов.

…Сегодня, в день 40-летия Победы, позвонил Каганович. Вот что отвечал ему Молотов по телефону.

«Лазарь? Здравствуй, здравствуй. И я поздравляю. Как? Я не расслышал. Я очень глухой стал. Я плохо слышу. Да, это я понимаю, конечно. Спасибо. А я тебя поздравляю, потому что это наше общее дело — борьба за нашу армию, за наш народ, который побеждает. Это необходимо, но дается трудно. Как ты живешь? Как, мол, ты живешь? Неважно. Так и не было никакого ответа? Не было? Это плохо, конечно. Я ведь даже не понимаю почему. Неожиданно меня вызвали, кончилось благополучно. Но почему тебя не вызывали, я не понимаю. Кто-то тут мешает. А Маленков-то вообще… Я думаю, я боюсь, почему ты на меня за это сердишься? Это так? Не так. Я всегда сочувствовал и сочувствую, чтоб этот вопрос был решен положительно. Ну, счастливо. Спасибо. Я тебе желаю тоже всего лучшего. До свиданья».

— Кагановича не восстановили почему, непонятно, — говорил Молотов. — В свое время мы много переживали в связи с той борьбой. Мы били правых…

09.05.1985

9 мая 1978 года

День Победы. Большой компанией гуляем в лесу. Я спрашиваю:

— Говорят, Калинин написал письмо в Политбюро, чтобы вскрыли через двадцать лет.

— Не слыхал ничего про такое письмо, — отвечает Молотов. — Маловероятно. Да и вскрыли бы раньше, было бы известно.

Мимо с грохотом пронесся парень на мопеде.

— Каждый год тут ездит, дурак какой-то, — отозвался Молотов.

А может, это были разные дураки?

09.05.1978

Соратники

— Косыгин — честный человек, глубоко партийный. Лучше других.

Сталин называл Косыгина Косыга. «Ну как, Косыга, дела?» — дружески, так сказать, тепло, неофициально. И высоко поднял.

24.03.1971

О Косыгине

— Замечательный человек. Работяга хороший. И вообще организатор оказался хороший.

25.10.1980,

Косыгина проводили

— Косыгина как проводили…

— Я считаю, безобразно, — отзывается Молотов. — Безобразно освободили от работы. По-видимому, само освобождение на него подействовало.

— Не наградили ничем.

— Ко мне подходили некоторые на улице: как же так Косыгина? Почему ж такое отношение? Не прочитал даже его письмо Брежнев, докладывая, что получено письмо с просьбой освободить.

— Два раза Брежнев себя назвал там.

— Себя — да. Себя не забыл.

— И еще такая деталь, на которую все обратили внимание: он же не был освобожден от должности члена Политбюро!

— Да, да. Не могут освободить. Пленум только может. Верно, верно. Попали в глупое положение и отмалчиваются. Замяли. Некрасиво, конечно. Нет, он пользуется авторитетом, и законным авторитетом. Честный, скромный труженик. Политик он не ахти большой, а хозяйственник хороший. И коммунист хороший.

28.12.1980

— С Сабуровым я встречался… Первухин — способный человек. Хорошо знает электротехнику… Малышев хорошо работал, да. Он практик хороший, Малышев. А Первухин, он не только практик, он более образованный человек, с высшим образованием. И умный человек.

14.01.1985

О Булганине

— Он немножко нравится всем, потому что он никому не мешает. Никого не задирает. Он, конечно, чиновник. Может выпить. И любит даже. Один выпивает.

14.01.1975

Туманный, слякотный день. Поехали с Шотой Ивановичем. Завтра Молотову восемьдесят пять лет. Смотрится бодро. Когда подходили к ступенькам дачи, он выглядывал в окно и улыбался нам. Сразу усадил за стол:

— Садитесь, иначе вам ни черта не останется. Мы — народ серьезный, имейте в виду. Весь православный, и грузинский тоже православный.

— Почему тоже? Первый православный!

— Этим еще и Сталин гордился, что первый, — соглашается Молотов. — Действительно, опровергаем исторические факты.

…Недавно похоронили Булганина.

— Вы были на похоронах? — спрашиваю.

— Был. Во-первых, все было очень закрыто, никого не пускали. Кладбище закрыли на санитарный день. На кладбище я был. Ну, часа полтора. Родственники, знакомые. Сразу из морга привезли. Речей никаких не было.

— Ведь он же был военный, раньше маршал, потом генерал-полковник, обязаны были роту привести, по закону салют должен быть, оркестр — по воинским правилам.

— Партийные правила другие, — говорит Молотов. — Они выше.

08.03.1975

— Жданов был сильный руководитель?

— Не сильный. Но некоторые у него работы были. Его статьи, его последние речи были, по-моему, интересны.

— Он был сильнее Кирова?

— Кирова? Конечно! Самоучка, как говорят. Самообразование. Но все-таки, так сказать, у него подготовка. Сталин Жданова больше всех ценил. Просто великолепно к Жданову относился.

14.01.1975

Буденный

— Буденный, несмотря на то что я исключен из партии, всегда поздравлял меня с праздниками. Уж рука еле пером водила, а все открытки присылал.

…Листаем мемуары С. М. Буденного в журнале «Дон»:

«Ветераны революции немало пережили всего, бывали в разных переделках, не раз смотрели смерти в глаза. Но мы не видели большей беды, чем ставить под сомнение революционную страстность и революционные дела видного деятеля нашей партии, верного соратника вождя революции Ленина — И. В. Сталина.

История принадлежит потомкам, и пусть она не будет для них кривым зеркалом».

— Буденный хорошо себя вел, но от него и требовать много нельзя. Заслуженный человек, популярный в народе, — говорит Молотов.

04.03.1978

Сталин отправился отдыхать на Кавказ. Его сопровождали соратники. Поезд остановился в Ростове-на-Дону. Было это в начале тридцатых, и с охраной еще не очень усердствовали. Из вагона вышел Ворошилов. Народ на перроне не ожидал явления наркома обороны и охнул от изумления: «Ворошилов!!!»

За ним вышел глава правительства, и еще более опешивший народ воскликнул: «Молотов!!!»

Ну а когда на перроне появился Сталин, тут уж люди как бы сами собой выстроились и зааплодировали.

Сталин, как обычно, поднял руку, приветствуя и в то же время останавливая овацию. И когда шум утих, из тамбура внезапно показался замешкавшийся Буденный. И на перроне какой-то казачок воскликнул: «И Буденный, е… т… м…!»

Казалось, что после выхода Сталина уже ничего не могло случиться — ан нет! И все дружно захохотали, в том числе и сам Сталин.

С тех пор, когда сталинское руководство собиралось вместе и появлялся Семен Михайлович, Сталин неизменно говорил:

— И Буденный, е… т… м…!

Скульптор Томский спросил у Буденного:

— Наверно, много людишек порубили, Семен Михайлович?

— Нет, человека три всего. Я перед боем усы распущу, и меня боялись. Как увидят — от страха падают. А я бью саблей плашмя по лбу — жалко ведь, особенно если солдат простой. Он и так обалдел от страха: Буденный перед ним!

Во время Московской битвы Буденный сказал Сталину, что новых шашек нет, и кавалеристам выдали старые с надписью «За веру, царя и отечество».

— А немецкие головы они рубят? — спросил Сталин.

— Рубят, товарищ Сталин.

— Так дай же Бог этим шашкам — за веру, царя и отечество! — сказал Сталин.

— Один военный корреспондент, — говорю я Молотову, — ездил к Буденному за статьей для журнала к юбилею Советской Армии. Дело было при Хрущеве. Буденный в своей статье среди прочего написал о том, как Ворошилов познакомил его со Сталиным.

А вторую статью корреспондент решил взять у Ворошилова — тот был в ту пору нашим президентом. Ворошилов спросил: «А кто еще написал?» — «Еще Буденный написал». — «Ну-ка, покажите, что там Семка написал!»

Прочитал, испугался: «Никогда я его не знакомил со Сталиным, что он написал?»

Спасовал, видать, Климент Ефремович.

Мы приехали к Молотову с фотокорреспондентом Михаилом Харлампиевым, и тот рассказал, как с первым секретарем ЦК комсомола Е. М. Тяжельниковым был у Буденного на даче:

— Он на гармошке уже не играл, но попросил поставить пластинку любимую. Супруга нам шепнула: «Внучка вчера разбила, ему не говорим». Ну, перекрыли этот момент. Когда Семен Михайлович увидел, что мы собираемся уходить, говорит: «Нет, я вас так не отпущу». И ведет к себе в кабинет. Там висит большая фотография: открытие конезавода в Сальских степях. Табун лошадей, длинная открытая машина шестиместная, деревянные спицы в колесах. Рядом с шофером сидит Буденный, а Сталин и Ворошилов — сзади. Затылок конника перед машиной — докладывает приехавшему начальству.