Сны чужие - Денис Луженский

- Х-ха!…

На выдохе бьется легко. Лезвие с отвратительным скрипом вспарывает тусклую, плохо чищенную кольчужную сетку. В образовавшуюся прореху брызжет густая, почти черная кровь, сбегает на перерубленные металлические кольца, быстро пропитывает живой мех и ткань куртки. Кальир захлебывается стоном и выпадает из поля зрения, исчезает где-то внизу, среди пыли и трупов… Эй, а где ж еще один? Их же было четверо, черт возьми!…

Олег чувствует, как подламывается (в который уже раз за два десятка долгих секунд этого боя) правая нога и втыкается рассаженным коленом в твердую как камень глину. Ногу мгновенно сводит от боли и он понимает что все, теперь уже не встать… Но, ронтова кровь, где же четвертый ублюдок?!… Повернувшись на быстро удаляющийся топот слева, Олег видит мелькающую в клубах пыли спину…

- С-с-сволочь!…

Клинок попадает убегающему точно между лопаток, сэй-гор неловко взмахивает руками, пробегает несколько шагов и падает лицом вниз… Все!… Теперь уж точно все…

Светило в небе ярко вспыхивает, торжествуя победу, а потом медленно гаснет…

Глава шестая

Очнувшись, он не сразу понял где находится. Желтовато-серые, неровно отесанные бревенчатые стены отвесно поднимаются к низкому, темному потолку. В дальнем (не таком уж и дальнем, право же) углу квадратной, плохо слепленной грудой громоздится печь. Узкое оконце над головой прикрывают деревянные ставни, сквозь щели в которых просачивался тусклый неровный свет. Незнакомая комната погружена в мягкий полумрак. Не считая печи, постель, на которой он лежал, была единственной деталью обстановки странного дома.

Господи, куда же он попал? И что делает здесь?

Вместе с воспоминанием к Олегу пришло спокойствие - он ранен и лежит, должно быть, в одном из деревенских домов. Поправляется…

Или умирает…

Последняя мысль показалась ему чудовищной. Почти кощунственной.

"Умираю?! Как я могу умереть после всего пережитого?! После того, как помощь Антри и неожиданно вернувшихся Ножей вытащила меня из пасти Небытия?! Ну, нет! Я не могу умереть! Я еще молод! Я хочу жить! Жить! Жить!…"

Он шевельнулся и попытался сесть. Волна острой боли прокатилась по всему телу, будто желая доказать, что смерть в его случае - не самый худший выход. Олег стиснул зубы, давясь невольным стоном.

"Изувечили, гады! Избили, искромсали… но не убили. Руки у них коротки меня прикончить!… Были коротки…"

Тело пульсировало болью, но повиновалось. Нехотя, скрипя зубами и "плохо смазанными" суставами, стеная и жалуясь на несчастную свою долю, оно двигалось. Сперва оно село, а потом, цепляясь пальцами за неровности бревенчатой стены, ухитрилось и встать, покачиваясь, как на палубе корабля в ветреную погоду, и норовя при первом же неловком движении рухнуть обратно.

"Плохо же я о тебе забочусь, тело. Не жалею. Позволяю чужим рукам делать с тобой всякие скверные вещи. Мало кормлю. Много напрягаю… Прости меня, дурака, ладно?"

Тело огрызнулось болью. На этот раз более конкретной, сосредоточенной в определенных местах. Болело правое бедро, на ладонь выше колена туго перехваченное чистой белой повязкой. Болело само колено, даже сквозь слой серого меха светившееся зеленью несвежего синяка. Болел левый бок, также скрывающийся под плотным слоем бинтов. Неприятно кололо в спине и ныли натруженные запястья.

Полный набор "удовольствий" в одном, что называется, "флаконе".

"Ладно, - с некоторым удовлетворением решил Олег, - непохоже, что я готовлюсь к переходу в мир иной. Все, вроде, двигается. Со скрипом, конечно, но двигается. Даже нога…"

Он оперся на раненую ногу и зашипел от боли. Предательская слабость хлынула в живот, пытаясь согнуть тело пополам, заставить снова лечь.

- Черта с два! - просипел он вслух, и собственный голос показался ему слабее мышиного писка. Но сдаваться он не собирался, благо поблизости обнаружились и оба его меча в ножнах. Они лежали у изголовья, положенные чьей-то заботливой рукой на стопку одежды…

"Проклятье! Да я же голый совсем… не считая повязок!"

Застонав от досады, Олег неловко присел, прислонился спиной к стене и попытался натянуть штаны. Действие сие оказалось делом непривычно затруднительным.

"Интересно, кто меня раздевал? - промелькнула в голове шальная мысль, в то время как он совершал подвиг упорства, просовывая непослушные ноги в узкие голенища сапог. - Надеюсь, это был Антри, а не, скажем, Вирэль…"

Странно, но только сейчас он всерьез подумал о вожаке Ножей, как о женщине. Даже тот интерес, с которым Олег разглядывал ее лицо, пытаясь понять, красива ли она по меркам жителей Долины, был не более чем праздным любопытством. А вот сейчас, при мысли о том, что Вэр могла видеть его обнаженным, он почувствовал, как кровь приливает к лицу. Человек на его месте, думается, уже был бы красным, как спелый помидор.

Куртку он оставил лежать на полу, удовлетворившись тем, что одевалось "ниже пояса". Поднялся во второй раз, используя опробованный ранее метод - "по стеночке" и помогая себе спрятанным в ножны Шрамом. Этот подъем дался ему легче первого, несмотря на усилившееся головокружение и слабость. Олег заставил себя оторваться от надежной стены и, опираясь на меч, как на костыль, двинулся через комнату к двери.

Четверо стояли посреди маленького, плохо ухоженного палисадника, обнесенного по периметру живой изгородью из колючего кустарника зарр. Сейчас было время его цветения и на густо переплетенных между собою уродливых черных ветвях вовсю алели пышные хрупкие соцветия. В неподвижном, по-вечернему теплом воздухе плыл тяжелый хмельной аромат.

Четверо стояли в эпицентре этого душистого извержения. Стояли, погруженные в медленно темнеющую глубину маленького озерца запахов. Как деревья в полном безветрии. Как корабли во время штиля. Как… Неподвижно они стояли - вот как. Неподвижно и молча. Четыре неподвижных молчаливых человека со скорбно опущенными головами…

Человека?

Олег поймал себя на том, что хочет мысленно назвать их именно "людьми". Они сейчас и впрямь напоминали ему людей. Мягкий закатный сумрак скрадывал детали очертаний, оставляя глазам лишь сереющие в тени ограды силуэты. Совсем человеческие силуэты, надо признать.

Ни один из четверых не обернулся при его появлении. Никто из них попросту не заметил этого появления. Они смотрели себе под ноги и сейчас для них не существовало ничего и никого, только тот, кто лежал перед ними. Между ними. В окружении образованной их ногами асимметричной причудливой колоннады.

- Прощай, - отчетливо произнес чей-то смутно знакомый голос. - Я не знал тебя достаточно хорошо, а посему скажу лишь, что был ты храбр и могуч. А еще ты спас мне жизнь. И я этого не забуду.