Военное просвещение. Война и культура во Французской империи от Людовика XIV до Наполеона - Кристи Пичичеро
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В некотором смысле Клаузевиц также перенял наследие военной мысли Просвещения. Будучи человеком своего времени и места, Клаузевиц подвергся влиянию не только своего опыта участия в Наполеоновских войнах, но и немецкой интеллектуальной среды, вдохновленной историзмом, романтизмом, идеализмом и другими движениями. Его канонический трактат «О войне» (1832) продвигал новшества, отличные от того, что было век назад: теорию об отношениях между политикой и войной, акцент на военных столкновениях, преуменьшение значения профессиональных знаний в пользу личности, избегание этических вопросов, которые Клаузевиц предпочитал «оставить… философам» [Клаузевиц 2021: 479]. Однако в его трудах также наблюдается важная преемственность по отношению к мысли Военного просвещения, в том числе принципиальное признание непредвиденных обстоятельств и ключевой роли моральных сил в армии. Диаметральное противопоставление Военного просвещения Контрпросвещению, «немецкому движению» и «военному романтизму» – результат преувеличения и упрощения. Влияние Военного просвещения во французской армии и за ее пределами на протяжении XIX и XX веков и до настоящего времени на самом деле было повсеместным. Прослеживание нескольких тем подтверждает это непрерывное воздействие. Во-первых, вопросы психологии, эмоций, товарищества и коллективной идентичности на войне оставались активными и взаимосвязанными предметами изучения. Вскоре после падения Старого порядка Жомини, Клаузевиц и другие теоретики углубились в понимание социальных факторов боевой эффективности, полагая, что, как утверждал Наполеон, «сражения не выиграть солдатам без esprit de corps». Позднее в XIX веке полковник Шарль Ардан дю Пик (1821–1870), который сражался в Крымской войне и позднее в Сирии, Алжире и Франко-прусской войне, уделял большое внимание психологическому воздействию боя и важности сплоченности солдат. В своей работе “Etudes sur le combat: Combat antique et moderne” («Рассуждения о бое: древний и современный бой», частично опубликована в 1880 году; полный текст опубликован в 1902 году) Ардан дю Пик выразил убеждение, что наибольшим образом на боевую эффективность влияют не дисциплина или воля, а человеческий страх и сильные чувства, и что социальные связи между солдатами являются главной опорой для солдат в бою. Повторяя слова шевалье де Монто, дю Пик писал, что «привычка жить вместе, подчиняться тем же лидерам, командовать теми же людьми, делить тяготы и лишения» укрепляет «братство, сплоченность, профессионализм, ощущаемые эмоции, одним словом – разумную солидарность»[353].
Очевидно, убеждения Ардана дю Пика послужили источником вдохновения для Луи-Жюля Трошю (1815–1896), адъютанта наставника Ардана дю Пика, маршала Тома Робера Бюжо (1784–1849). Трошю также подчеркивал центральное значение психологических аспектов войны в своем невероятно успешном трактате “L’armee française en 1867? («Французская армия в 1867 году»), который пережил десять переизданий, вышедших за несколько месяцев. К 1870 году их число достигло двадцати. Вторя идеям Морица Саксонского, Трошю утверждал, что знание людей и эмоций формирует основы военного командования:
Я понимаю, что этот обобщенный опыт в практике командования в мирное и военное время восходит к исследованию человеческой души [l’âme humain] и страстей, которые специфичны для вооруженных масс во множестве различных ситуаций, зачастую жестоких и вынужденных, где человек должен руководить и управлять ими [Trochu 1870: 101–102].
Постоянные размышления о человеческой душе и моральной поддержке в войне позднее заставили militaires philosophes снова рассмотреть важность привязанности и заботы среди солдат. В своей работе “Le role social de Ibfficier” («Социальная роль офицера», 1891) маршал Луи Юбер Лиоте (1854–1934) поддерживал «лидерство привязанности». Как и мыслители XVIII века, он верил, что командиры должны завоевать доверие, любовь и уважение своих людей, проявляя к ним те же чувства. Подобные чувства можно выразить, наблюдая и признавая способности отдельных солдат, тесно работая с ними и удовлетворяя их потребности. Таким образом, Лиоте поддерживал не только горизонтальную привязанность между солдатами одного звания, но и высоко персонализированную форму вертикальной привязанности, охватывающей всю армейскую иерархию. Лиоте также повторил слова, который Мориц Саксонский написал более чем за 150 лет до того, утверждая, что офицеры должны формировать не только «военный ум», но и «военное сердце».
Благодаря таким посредникам, как Трошю, Ардан дю Пик и Лиоте, современная концепция «братьев по оружию» в армии является прямым продолжением объяснений военной социальности и эмоций в рамках Военного просвещения. Но сегодня, как и в XVIII веке, разнообразие французской армии порождает вызовы для этой солидарности. В то время как официальная политика предполагает терпимость к гомосексуальным членам армии, командиры и психиатры сохраняют за собой право увольнять гомосексуалов, которых они считают деструктивными или социально отчужденными [Bateman 2015]. Французская армия также включает больший процент женщин, чем армия любой европейской страны. Женщины составляют 15 % объединенных вооруженных сил; однако Министерство обороны признало, что необходимы активные усилия для борьбы с дискриминацией, харассментом и сексуальным насилием[354]. Хотя правило «Не спрашивай, не говори» и политика исключения из сражений в США были отменены в 2011 и 2013 годах соответственно, дискриминация, харассмент и насилие по-прежнему остаются серьезной проблемой[355]. Французская и американская армии, а также армии по всему миру должны понять предпосылки и упущения, лежащие в основе военных причастности и солидарности, признать нормативные культурные силы и установить меры предотвращения и наказания.
Что касается второго набора взаимосвязанных тем Военного просвещения, то служба в армии, гражданственность и героизм остались во «французской имперской нации-государстве», как ее называет Гэри Уайлдер, тесно связанными и очень противоречивыми [Wilder 2005]. В 1996 году президент Жак Ширак объявил о намерении покончить с военной службой мирного времени, заменив эту практику на Journee dappel de preparation à la défense (День призыва к готовности к обороне). В 2001 году он отменил обязательную военную службу, официально завершив политику формирования граждан-солдат. Тем не менее военная служба была постоянным средством расширения французской гражданственности – по крайней мере в теории. Это доказывают такие военные структуры, как Legion etrangere (Иностранный легион). Под командованием французских офицеров легион был изначально учрежден королем Франции Луи-Филиппом (1773–1850) в 1831 году и состоял из членов расформированных иностранных полков Королевской армии. Закон о формировании легиона предусматривал, что эти иностранные солдаты швейцарского, польского, немецкого, итальянского, испанского и иного происхождения не
