Вейская империя (Том 1-5) - Юлия Латынина

- Варайорт - ложный бог, шельмец. Он как горы сделал? Спер у божьего зятя шапку, растряс волосинки рудными жилами. Поэтому мир так дурно устроен, что краден, как деньги торговца.

Старик сказал:

- Женщина, что ты понимаешь? Мир - как цветок, изукрашен дивным узорочьем, и всякий человек из нашей деревни - образ и подобие божие. А Варайорт сделал себе особых людей - не из глины, а из собственного кала, и Серединный Океан на... из подражания. Заклял: "Быть вам свободными и варайортовыми, пока стоит озеро"

- Пока стоит озеро, - с легким ужасом проговорил Бредшо, вспоминая листки с расчетами. О господи! А он-то, дурак, подумал, что фургон с динамитом был нужен Даттаму для облегчения горных работ!

Девка опять встряла в разговор:

- К ним приходили проповедовать, а они: "Мы в грязи не пашем, нам нет дела до ваших королей - ни убитых, ни воскресших". Мы, мол, подданные императора и свободные люди. И если есть на небе правда, - прибавила она, - то из-за того, что они не пристали ни к графу, ни к божьим людям, им сегодня будет плохо.

Бредшо подхватил меч, набросил на плечи ферязь и побежал к двери.

Хотя Золотой Государь запретил называть озеро Серединным Океаном, никто по-другому никогда не говорил.

Посреди океана был островок не меньше доильного загона. На островке храм Варайорта и место для народных собраний под священной желтой катальпой. По берегам было столько яиц, что трудно было их не раздавить: утки-хохлатки, священные птицы Варайорта, гнездились невозбранно.

Всю ночь люди Даттама рыли шурфы и закладывали патроны. Утром переправились на островок. Народное собрание было многочисленно, как никогда, все съехались с оружием и стояли на том и этом берегу. Граф тоже взял с собой всех дружинников, однако, большую их часть на остров не пустили. Обе стороны знали, что законы законами, но на то и оружие, чтобы добиваться исполнения законов. Граф смеялся: "Я над этой общиной имею ту же власть, что и король, ибо здесь не считаются ни с моими, ни с его распоряжениями".

Это было преувеличением: за уголь, за охоту в горных лесах граф получал треть добываемого в рудниках. Однако ему хотелось большего, и он обрадовался, когда в прошлом году Даттам предложил: храм вызовет общину на божий суд, получит рудники и отдаст их в лен графу. Граф бы, конечно, предпочел получить эти земли в собственность, а не во владение, однако выбирать не приходилось.

Граф подозвал к себе своего домашнего колдуна и велел погадать: чем кончится суд и много ли умрет людей? Колдун долго тряс свое лукошко, а потом сказал:

- Кто выиграет тяжбу, я не знаю, потому что это не от тебя зависит. Зато вижу, что ты еще до вечера поссоришься с Даттамом, а причиной ссоры будет друг Даттама, чужеземец...

Горняки сошлись у алтарей, совершили жертвы. Даттам произнес положенные формулы: мол, если бог этого хочет, пусть озеро уйдет в землю, - и воздел руки к небу.

Как говорится: налетел вихрь, закружились голубые мечи. Рвануло так, что своротило все каменные варайортовы челюсти, в положенных местах. Рудокопы увидели, как хлещет вода, словно гной из нарыва, закричали. Бился в ямах карп, отступал Серединный Океан, уплывали вместе с ним огненные кони и золотые черепахи, и животворящие семена мирового древа, которым полагается оплодотворять землю, и прочая нечисть. Люди кричали и падали вокруг него на колени, как двенадцать лет назад.

Даттам задыхался. Желтые цветы с катальпы летели на землю, дерево трещало и клонилось, тысячи птиц орали в воздухе громче людей, островок стал полуостровом, обнажилось зеленое смрадное дно.

А после этого Даттам взглянул на ту сторону и увидел, что повсюду стоят вооруженные люди, и они вовсе не считают, что суд кончился, если стороны еще не подрались. Община стояла в основном на островке, а дружинники графа - на берегу.

Даттам поглядел на зеленое смрадное дно между ними, и подумал: "Плохо будет драться в этой грязи и иле, потому что графские конники не будут иметь тут преимущества".

Даттам стоял рядом с графом, к ним подошел дружинник и сказал:

- Смотрите! А кто это скачет вместе с людьми Лавви Голошейки, на буланом коне с белой звездой, и в такой богатой одежде?

Граф посмотрел и сказал:

- Клянусь божьим зобом, Даттам, это ваш больной гость, Бредшо. И сдается мне, что это не к добру. Потому что он не кажется мне человеком разумным и удачливым, и, как бы он, помимо этого замечательно буланого седла, не попросил у вас за проповедника еще чего-нибудь.

Бредшо ехал три часа один в густом горном лесу, потом нагнал общинника. На спутнике была кроличья шапка, плащ с роговой пряжкой, за пояс заткнута секира, а на плечах, - лук и колчан со стрелами. Он также ехал на суд к Серединному Океану и был очень неразговорчив. Потом пристали еще трое на лошадях и с оружием.

За поворотом дороги показалась маленькая часовня Варайорта, из которой вышел жрец с девятью глазами на шапке. Волосы у него были заткнуты за пояс.

Охотник Каани, тот, что был в кроличьей шапке, вытащил из переметной сумы кроличью шкурку и отдал ее жрецу.

Тот взял и сказал:

- Не одна, небось, шкурка-то.

Каани ответил:

- Совсем пустые стоят силки.

Тогда жрец подошел к лошади и сам стал рыться в переметной суме и вытащил еще много добра.

- Дожадничаешься с богом, - сказал жрец. - А бог воздаст сторицей.

- Мне сторицей с Варайорта не надо, - сказал Каани. - Мне хватит двух ишевиков с Даттама.

Тут Бредшо подъехал ближе и спросил:

- А с меня трех ишевиков достаточно?

Каани согласился. Бредшо уплатил за три шкурки и подарил их богу.

Охотник ехал молча, потом сказал:

- Какой же грех - обмануть обманщика? Горы делал - шапку украл, потом штраф в Небесной Управе платил глупым серебром взамен настоящего.

Каани был, конечно, прав. Если человек верит в Варайорта, то на нем греха никогда не будет, потому что нет греха в том, чтобы делать, как бог.

Поехали дальше. Бредшо глядел по сторонам: лес в ущелье, палые листья совершенно покрыли черную жирную землю, на скале беззаботно блестит хромистый железняк. Зажиточная земля, и свобода общинная, первозданная, богом сбереженная и от государей, и от королей, и от графов - но не от Даттама.

Спутник Бредшо заметил на ветке белку-ратуфу и подстрелил ее. Стрела попала точно в глаз, так что шкурка не была испорчена, и Каани подумал, что плохо стрелять в людей и хорошо стрелять в животных: потому что за убитого зверя получаешь деньги, а за убитого человека приходится платить.

Поднял белку, повесил лук через плечо и сказал, обращаясь к Бредшо:

- Спасибо тебе за золото, потому что этот лук очень хорошо стреляет. А если платить виру за всех, за кого сегодня придется заплатить виру, то мой кошелек совсем опустеет.