Дикая раса - Ольга Онойко

Бой начался позже, когда враг понял, что легко расправиться с х’манками не удастся. Когда традиция охоты перестала казаться такой уж важной, и потери стали потерями, а не процентом естественного отбора. Тот, кто дал убить себя червю-х’манку — какой же это воин, разве он достоин носить косы, зачинать выводки в чревах женщин?

Вздумай кто-то, взяв хорошую выборку космических стычек, составить статистику удачных и неудачных попаданий, он был бы изрядно изумлен показателем в этой битве.

Наверное.

Выборки не было, показателя тоже, Лакки ничего про это не знал, только подозревал. Там же была Птица, не просто же так она сидела на ветке… Джек верил в нее, как ни во что другое.

Одна из ракет, выпущенных с «Древнего Солнца», вывела из строя ходовую часть цйирхты «Се’тау». Напрочь. Немыслимая удача: если для человеческого корабля поломка — обычное дело, то рритская техника практически не выходит из строя. У них и прогресс шел дольше. Если грязно, если непрочно — ррит побрезгует… До самого конца сражения, до минуты, когда остатки рритского флота начали отступление, цйирхта, расстрелявшая боезапас, попусту катилась по орбите кругом синего солнца бывшей теперь уже Ррит Айар.

Немногочисленные уцелевшие корабли «малой свиты» «Се’тау» остались верны звездолету-вождю. Цйирхту довели до планеты и сбросили на нее, проводив в последний путь крыло о крыло. Три «хищника»-хархи: два крупных, подвида ай-аххар, один маленький — чри-аххар… Они не получили серьезных повреждений, но так и не поднялись с поверхности; их экипажи охотились сейчас на крупную дичь.

Смешно, но «Се’тау» — это то же самое, что «Тодесстерн». Звезда смерти, попросту. И если название типа людских кораблей по традиции было взято из старой фантастики, то для ррит оно имело иную семантику.

Тьфу ты.

Счастливчик, нелепо ухмыльнувшись, провел ладонью по лицу, почесал шрамы. Стоит ему подумать о Птице, и из-за продубленного космосом отморозка Лакки упрямо лезет яйцеголовый Джек. Семантика… вспомнил же.

— А что вы делать-то собираетесь? — повторила рядом Венди, отвлекая Лэнгсона от раздумий и воспоминаний.

— Вы сначала сюда гляньте, — приятно осклабился интендант.

Вторая клетка, меньше. Только металл.

— Это чего за хрень такая? — уже с неподдельным интересом спросил Джек.

— Это хищь местная. Пираний вроде.

— А на белок похожи.

— Белок? — скептически переспросил Дикоу. — Ты к мордам приглядись.

Морды, действительно, были премерзостные. Хотя бы тем, что пасти у тварей получались, как ни прикидывай, шире, чем брюхи. «Белки» пищали, бешено метались по клетке, повисали на потолке, грызли прутья. Запах от них шел неестественный, не земной, не отталкивающий: вроде запаха гари. В созерцании пакости было что-то завораживающее.

— Зубы — это внутренняя пасть, — тоном экскурсовода объяснял интендант. — Ими они измельчают пищу. Чтобы вырывать куски, есть клюв. Его сейчас не видно, потому что жратвы нет, и клюв прячется под губами.

— И на кой хрен они вам?

— Для культурного досуга.

— То есть?

Дикоу объяснил, лучась довольством.

Фафнир посмотрел на «хищь» и гневно зашипел.

Здесь когда-то был молл. Огромный магазин вроде тех, что на Земле обступают каждый мегаполис. Многоэтажный город товаров, от сигарет до аэромобилей, со стоянкой размером с футбольное поле, на которой все равно никогда не хватает мест. Некоторые моллы пробовали устраивать дополнительные стоянки на крыше, но это шло поперек всех законов мерчендайзинга и сбивало торговлю. Принцип молла — чем выше этаж, тем дороже товар и тем реже потребность в нем. Два входа, внизу и вверху, вынуждали разрабатывать новую, более сложную маркетинговую концепцию. Учитывая же, что покупатель — существо инстинктивное, сложность вела только к снижению продаж.

Поэтому моллы по всему Ареалу вернулись к подземным стоянкам. Приходилось строить их более просторными, чем когда-то под колесные машины, но при соблюдении всех нормативов проблем не возникало. Конечно, неумелые или подвыпившие водители все равно бились о стены и потолки, но это уже была радость страховых компаний.

То, что осталось от молла, напоминало гигантский пустой бетонный бассейн. Кое-где валялся неубранный мусор, возвышались квадратные пни — остатки опор; тяжелая пыль под солнцем становилась не изжелта-серой, как на Земле, а белесовато-голубой. Это был котлован подземной стоянки. Четырехметровая глубина, ставшая теперь высотой стен, делала забаву практически безопасной.

Гордый охотник попался в лапы добыче.

То-то весело схоронят мыши кота.

— Ага, щас, — флегматично сказал Лакки. — Я бы на месте ррит тут на нас и поохотился…

В самом деле, моллы традиционно строились на окраинах городов. В пору цветения Город на Терре был обнесен смарт-сеткой, блокировавшей продвижение джунглей, но от нее давно осталось одно воспоминание. Молодые заросли просто сожгли, проигнорировав строжайший запрет травмировать местные биоценозы. Пустое пространство отгораживало от дикого леса, но серьезным препятствием для атаки ррит стать не могло.

Даже не поднимая кораблей. Реализуя традицию охоты. Прыгнут и загрызут. Зубами.

Для веселья.

— Спутники уже закрутили. И здешние сканеры берут два километра, — заметил Шон, командир отделения в джековом взводе.

Джек постучал его по черепу и оценил звук.

— Сканеры берут два километра над кронами, — мрачно оповестил он. — Это же не парк! Это сплошная биомасса. Что там внутри творится, ничем не профурычить.

— Думаешь? — спросил невдалеке женский голос.

…от руин многоэтажного дома к остаткам молла пыхтел грузовой кар. В кабине ругался Винс.

На кары ставится, в зависимости от класса грузчика, ограничение скорости, чтобы неопытный рабочий, вздумав управиться побыстрее, не расколошматил сдуру груз. Умельцы ограничение, конечно, снимают, и не дожидаясь высшей категории, но Винс не был грузчиком-профи, Винс был рядовой, приданный в помощь интенданту. Он злился, подкатывался с просьбой к техникам и программистам гарнизона, но пока вынужден был работать по правилам, с ограничителем.

Кар тащил клетки. «Белки» верещали так, что за сотню метров доносил ветер.

Благоуханный ветер Третьей Терры, напоенный чистотой ледников, запахами луговин и рощ, нектаром чуждых растений, он срывает с псевдодеревьев гроздья соцветий, огромные и легкие, вместе с сидящими на них крохотными крылачами, что явились на медопой…

Мимо Свена и Крайса-воздвигнись, ступая легко и споро, прошла маленькая чернявая женщина. Чуть наклонившись, обозрела арену, потом, подняв голову, щурясь, окинула взглядом кромку джунглей. Антрацитовая громада за ее спиной шевельнулась, опала к земле, скользнула вперед так стремительно и вместе с тем так лениво, что Лакки в который раз поразился тому, до чего же красивые твари — драконы…