Арабская принцесса - Таня Валько

– Не хотела, чтобы ты нервничал, – признается девушка. – В конце концов, я там только наблюдала.

– Это не имеет значения. Считаются факты, – злится муж.

Чтобы уладить ситуацию, Маха перебивает неприятный обмен репликами:

– Не ссорьтесь! Хотите посмотреть репортаж с места события?

Фатима обнимает молодую женщину:

– Исра! Ты наша героиня!

– Давай, подключу к телевизору, – Фахад, лучший технарь в группе друзей, берет iPhone из рук организатора.

Все рассаживаются в креслах и ждут.

– Ну, ты и нервничала! Вы обмениваетесь комментариями! Девушки, вы супер! – раздаются голоса, так что почти не слышно, что во время поездки говорят бунтарки.

– Могла бы подправить и выложить на YouTube, – вдруг вмешивается двоюродный брат. – Что вы на это скажете?

Все умолкают, потому что ролик для семейного просмотра, на память, а не для всеобщего обозрения.

Маха колеблется, несмотря на то что отваги не занимать:

– Не знаю… Как бы из этого не получилась какая-нибудь более серьезная история.

– Вас бы увидел весь Ближний Восток! – поддерживает Фатима инициативу мужа.

– Скажу больше! Весь мир! – уговаривает Исру саудовец.

– Знаете ли вы, сколько бы у вас появилось сторонниц и сколько женщин двинулось бы за вами в день нашей большой акции? – активистка из Джидды потирает руки.

– Наверняка это была бы неплохая реклама и призыв, – признается Маха. – Но…

– Слушайте! Телевидение и пресса заинтересовались бы этим делом! Это перестало бы быть только местным событием. Нужно так и поступить. – Фахад убежден в целесообразности женского порыва и протеста.

– Исра! Твои подруги из Америки это увидели бы, – Рахман гладит по спине немного испуганную жену. – Люди из Азии, Европы, Америки – весь мир! – выкрикивает он. – Моя жена будет медийным лицом! Ха!

Исра поддерживает запал собравшихся:

– Вы правы. Я ведь ничего плохого не сделала. Вождение машины – это не преступление.

– Ничего такого мы и не говорили, – Маха глубоко задумывается, анализируя озвученное предложение.

Хамид встает, направляясь к выходу:

– Думаю, что ничего страшного в этом нет – высказать свое мнение публично. Каждый человек имеет на это право.

Рахман успокаивает женщин, которые по-прежнему немного боятся:

– Это безопасно, поверьте. Кто и какие может иметь к вам претензии?

– Хорошо! Идем на все! – принимает Маха окончательное решение.

Исра сжимает ее ладони и целует в обе щеки:

– Из проезда по Эр-Рияду делаем международное событие. Sza Allah!

– Sza Allah! – подхватывают религиозные саудовцы.

В шесть утра Исру и Рахмана будит громкий стук в железные ворота и крики.

– Что случилось? – заспанный мужчина трет глаза. – Может, какая-то авария и нужно кому-то помочь?

Исра лениво потягивается на кровати.

– Посмотри, в чем дело, прошу тебя. Мне не хочется вставать.

– А может, отец вернулся из Дубая?

– И что? Забыл ключи? Или слуги вымерли, или не хотят его впустить в собственный дом? Кстати… где прислуга?

Она подхватывается и вместе с мужем сбегает вниз. Гостиная слабо освещена, прохладна и уютна. Через дверь террасы видно, как садовник подстригает кусты, а два работника чистят бассейн. Из кухни доносятся негромкие голоса и звон кастрюль. Снаружи крики усиливаются. Кто-то уже ломится в тяжелую деревянную входную дверь.

– Полиция! Полиция! Открывайте! – доносится снаружи.

Исра бросает только мимолетный взгляд на мужа и бежит за абаей. Шокированный, Рахман открывает замок ключом, и внутрь вваливаются четыре службиста.

– Исра Мухаммед бинт Курди? – спрашивает старший по рангу, стоя лицом к лицу с женщиной.

– Да, – признается женщина.

– Идешь с нами! – сообщает он.

– Никуда я не пойду с чужими мужчинами! – выкрикивает она в испуге, одновременно делая шаг назад. – Это haram!

В эту минуту, словно в ответ на произнесенные слова, в гостиную входят две крупные бабы в черных чадрах с полностью закрытыми лицами.

– С нами пойдешь, дорогая. – Одна из них хватает арестованную за руку.

– Закрой волосы! – выкрикивает мутавва, стоящий в проеме двери. – Закрой лицо, грешница!

Исра хватает висящую в прихожей шаль и выбегает. Охранницы берут ее под мышки и ведут. Женщины втискивают ее в стоящий у подъезда большой черный автомобиль с затененными стеклами. Службистки садятся по обе стороны запаниковавшей арестованной, а потом в машину вскакивает водитель в форме полицейского и они уезжают.

Рахман стоит как столб, молча, не в состоянии сделать ни одного движения.

– А ты что здесь делаешь? – обращается к нему мутавва, грозно хмурясь. – Белый мужчина в доме с саудовкой?! Это неожиданность! – выкрикивает он, подходя к обвиняемому.

– Я… – выдыхает Рахман сквозь сдавленное горло.

– Что? Что? Воспользовался, да?! Взять его тоже! – приказывает он полицейским.

– Я муж Исры, – обрел сириец голос.

– Это еще лучше! Эта развратница не только хочет организовать бунт в стране, у нее еще муж неверный! Немусульманин! Белый!

– Я сириец и мусульманин, – упирается Рахман ногами.

– Это расскажешь уже судье.

– Я покажу вам документы! Прежде чем арестуете меня, вы должны удостоверить мою личность!

– Давай бумаги, – более разумный человек в форме протягивает руку.

– Действительно сириец, – сообщает он, изучая паспорт.

– Но это не причина, чтобы он находился с саудовкой под одной крышей, – не сдается функционер, оберегающий чистоту. – Или это твой дом?

– Нет.

– А кто его хозяин?

– Мохаммед аль-Курди.

– А где он?

– В командировке.

– Дело ясное, – довольный мутавва указывает на него пальцем. – Папочка девушки тяжело работает, зарабатывая на хлеб и содержание, а она пользуется свободой и отсутствием контроля и водит к себе домой ухажеров.

– Я муж Исры бинт…

– У тебя есть документы?

– Наверху, в спальне, – Рахман поворачивается и бегом бежит к лестнице.

– Убегает! – верещит срывающимся голосом охранник нравов и традиций. – Убегает! Хватай его!

Двое полицейских подскакивает к молодому супругу, валят на пол, надевают наручники и ведут в машину. Когда сириец старается вырваться, он получает удар в челюсть и валится на сиденье для арестованных.

Исра посматривает на дорогу и боится все больше. «Это была плохая идея, это была плохая идея, – слова вертятся у нее в голове. – Зачем это мне было нужно? В Америке я каждый день вожу мою маленькую любимую машину, поэтому не должна была делать это здесь. Я вляпалась! Я полная идиотка! Что теперь будет? Что делать?»

Тяжело вздыхая, задает она себе очередной вопрос. Горло ее сжимается от тревоги, и ее охватывает паника, особенно когда машина отдаляется от центра Эр-Рияда, вывозя арестованную на периферию. «Папа меня вытянет, – хватается она за последнюю надежду. – Папа им еще задаст!»

Исра улыбается, успокоенная собственными мыслями. «При его связях и деньгах через пару часов я буду дома». Но она с опаской смотрит на большие железные ворота, которые раздвигаются перед везущим ее автомобилем. Она не имеет понятия, где находится. Высокие, в пять метров, стены заканчиваются витой колючей проволокой с яркими лампами и вооруженной охраной.

– Выходи! – охранницы грубо выпихивают ее из машины, которая мгновенно поворачивает и отъезжает.

Исра теряет шлепанцы, но, подгоняемая кричащими охранницами, бежит по острому гравию, раня стопы. Она входит в здание, где царит полумрак и воняет гнилью. Сразу на нее набрасывают тяжелую, воняющую потом чадру, скрывающую ее с головы до ног. На уровне глаз находится густая сетка, сквозь которую мало что видно. Исре нечем дышать. Ей кажется, что через минуту она задохнется.

– Я хочу позвонить! – выкрикивает она. – Мне разрешено сделать один звонок!

– Молчать!

Крепко сложенная женщина из охраны хватает ее огромной лапищей за шею и через открытую металлическую дверь вталкивает в маленькую камеру, освещенную неяркой лампочкой дневного света, закрепленной на высоком потолке. Позже дверь с треском закрывается. Исру окутывают полумрак, вонь и влажность. С отвращением она присаживается на грязный матрас, брошенный на цементный пол. Она оглядывается вокруг. В одном углу стоит ведро, очевидно, для фекалий. От него и воняет. А в другом на облупившемся столике – таз. Над ним – встроенный небольшой краник. Кроме этого ничего. Женщина не знает, как долго сидит, окаменев как соляной столп. Ни о чем не думает, даже не чувствует страха. Кажется, она впала в летаргический сон.

Железная дверь со скрежетом отпирается, и в клетушку вваливается охранница, на этот раз в форме, но, конечно, с платком на волосах.

– Выходи на допрос! Двигайся, графиня! – орет она женщине прямо в ухо, а потом сдавливает в железной хватке ее руку. – Ну же! Шевелись!