Срочно, секретно... - Валериан Скворцов

— Майор! — обратился он к Яманаси. — Позвоните, чтобы нам принесли сюда бутылку сакэ, жареных орешков и какой-нибудь зелени... Поухаживаем за нашим драгоценным гостем. Тем более держу пари: он уже забыл, что такое сакэ и витамины...

Товарищ Гу терялся в догадках. И было от чего: из различных источников, по различным каналам, представляющим собой независимые цепи связных, в дом на Сунгарийской улице стала чаще и чаще поступать аналогичная информация о каких-то никому не известных, однако весьма активно действующих подпольщиках.

Для начала было принято решение подвергнуть всю эту информацию тщательной проверке.

Некоторые сообщения попросту не подтвердились. Две антияпонские акции — убийство офицера и пожар на складе с боеприпасами — действительно имели место, но, как выяснилось, были делом рук патриотов-одиночек.

Но все-таки она существовала, эта группа невесть откуда взявшихся борцов за свободу Китая. Подтверждением, тому служило следующее:

На базаре в Старом городе в выходной день были разбросаны листовки, призывавшие к борьбе против японских оккупантов и их прислужников из марионеточной клики Пу И.

«Каждый, кто может носить оружие, — говорилось в листовках, — переходи в освобожденные районы и вступай добровольцем в ряды китайской Красной армии».

Пачку таких же листовок безвестные смельчаки привязали к хвосту воздушного змея. Сотни горожан рассказывали, как среди белого дня прямо у них на глазах хвост зависшего в небе воздушного змея внезапно оборвался и над центральными улицами Харбина закружилась стая белых листков.

Далее: в пригородном районе Харбина Модягоу был совершен налет на полицейский участок. Трое в масках и с наганами ворвались под утро в помещение участка. Обезоружив несшего ночное дежурство капрала и захватив десять винтовок и ящик патронов, неизвестные исчезли. Так же внезапно, как и появились. На память о себе они оставили все те же листовки.

Последним было сообщение о попытке вывести из строя водонапорную башню, возвышавшуюся вблизи Биньцзянского вокзала. Правда, сама диверсия не удалась — повреждения, причиненные взрывом, были ликвидированы час спустя, однако взрыв слышали тысячи харбинцев. То есть, пропагандистский эффект этой акции был достаточно высоким. И опять же знакомая листовка, такая же, какие были брошены с воздушного змея, на этот раз приклеенная к стене водокачки.

Поначалу товарищ Гу предположил, что в Харбине начала действовать диверсионная группа, заброшенная штабом китайской Красной армии. Однако штаб армии на соответствующий запрос ответил в своей радиограмме отрицательно.

Не подтвердилась и версия о том, что все последние события — дело рук партизан некоего отряда, базирующегося вблизи Харбина.

«А не провокация ли это, затеянная японцами — большими мастерами по части всевозможных трюков?» — спрашивал себя товарищ Гу.

И сам же себе отвечал:

«Не похоже. Если бы это была провокация, руководитель группы прилагал бы старания к тому, чтобы выйти на связь с руководством подполья, а неизвестный не предпринимает никаких попыток в этом направлении и предпочитает действовать самостоятельно».

Оставался единственно возможный вариант: какой-то коммунист, потерявший связь с организацией или, возможно, приехавший из другого города, создал собственную группу.

Заручившись согласием подпольного центра, товарищ Гу дал связным задание: выяснить, что собой представляет эта группа и что за человек возглавляет ее.

Шли дни, но к весьма общей информации о том, что такая группа действительно существует, не прибавлялось ничего нового.

Но вот однажды рикша Лин заглянул на одну из явок — в ветхую, покосившуюся фанзу, стоявшую во дворе харчевни на шестой линии пристани. И там хозяин явки, ночной сторож Чуадун, рассказал Лину любопытную историю, заставившую его всерьез призадуматься.

— Третьего дня, под вечер, посетил меня какой-то странный тип, — услышал рикша от ночного сторожа. — Шепнул пароль, который не в ходу, пожалуй, уже с полгода, а когда я попытался его выпроводить под предлогом, мол, что он попал не туда, незваный этот гость сказал, что он-де понимает: пароль, наверное, устаревший, но другого он знать не может, потому что сидел в тюрьме, а теперь совершил побег, и ему необходимо выйти на связь с Драконом, с которым он якобы имел дело, поскольку был у него связным. И еще добавил, что бежал он не один, а с товарищем по заключению и ныне создали они свою подпольную группу в городе...

— А ты что? — полюбопытствовал Лин.

— Я? — усмехнулся Чуадун. — Пригрозил этому фрукту, что сволоку его в полицию, если он тотчас же не уберется прочь.

Рикша Лин посмотрел на Чуадуна и понимающе кивнул.

— И этот фрукт исчез без следа? — спросил утвердительно.

Чуадун снисходительно улыбнулся. Улыбка его давала понять, что он не из тех, кого можно легко провести.

— Без следа? — лукаво подмигнув, переспросил он. — Хорошо же ты о нас думаешь! Мы знаем, как надо работать... Этот фрукт снимает угол у сапожника Чу на Госпитальной. Сейчас мы с него глаз не сводим.

История, которую ночной сторож поведал рикше, была незамедлительно передана негоцианту господину Гу Таофану. И произвела она на него серьезное впечатление.

«Дела Дракона — это дела нашего союзника, — рассуждал сам с собой товарищ Гу, задумчиво катая по столу счеты. — Однако... оказывать союзнику помощь — это вовсе не означает, что мы вправе совать нос в его дела».

В тот же самый вечер разговор между Лином и Чуадуном в добросовестном изложении Лю Хотин дошел до Дракона. Еще через сутки Лю встретилась с товарищем Гу и сообщила:

— Дракон попросил меня осторожно присмотреться к человеку, снимающему угол у сапожника Чу. Я узнала его. Человек, приходивший с устарелым паролем к Чуадуну, действительно долгое время работал на Дракона. Его зовут Шэн. Полностью — Шэн Чжи. Дракон сказал: «Шэн Чжи был надежным связным. Но раз он побывал в руках японцев, нужно, чтобы люди господина Гу Таофана встретились с Шэном и твердо выяснили его надежность».

На следующий день по улице Госпитальной простучала пустая китайская телега. Возле дома сапожника Чу возчик Чжао остановил своего пегого мохноногого тяжеловоза.

Дверь сапожной была приоткрыта. Чжао увидел старого китайца — лысого, с ввалившимися щеками. Старик вгонял в подметку башмака деревянные гвозди. Мельком глянув на Чжао, он вновь мелко и часто застучал своим молоточком.

— Позови-ка, отец, своего жильца. Мне сказали, что он ищет работу, а мне как раз понадобился грузчик, — бросил Чжао старику, не заходя в мастерскую. И, не дожидаясь ответа, неторопливо пошел обратно к телеге.

Немного погодя вышел Шэн.

— Садись! — приказал ему Чжао, разбирая вожжи.

Безмятежно помахивая гривой, заплетенной в мелкие косички, ломовая лошадь загромыхала тяжелыми копытами по булыжнику. Когда телега протащилась метров двадцать, Чжао, не отрывая глаз от широкого лошадиного крупа, уронил безучастно:

— Рассказывай. Будем ездить, покуда ты не выложишь мне все без утайки.

Расстались они, когда на улицах уже зажглись первые фонари.

Часом позже возчик Чжао и рикша Лин сидели, поджав ноги, на камышовой циновке в крохотной сторожке Чуадуна, пили чай из глиняных чашек, и Чжао слово в слово пересказал Лину свой разговор с человеком по имени Шэн Чжи.

— Этот Шэн решил выйти на связь с Драконом по собственной инициативе, — рассказывал Чжао. — Человек, с которым Чжи вместе бежал из тюрьмы в Бинфане, — а он, по словам Шэна, как раз и есть тот самый руководитель подпольной группы, интересующей партию, — так вот, человек этот не знает о связях Шэна. Теперь. Зачем Шэну нужен Дракон? Шэн утверждает: его друг — его зовут Сей Ваньсун — коммунист, работал в Нинбо, Ханчжоу и Шанхае — вынес из тюрьмы копию какого-то документального фильма, которая не может не заинтересовать Дракона. Сей Ваньсун очень дорожит этой лентой и не расстанется с нею до тех пор, пока не убедится, что передает ее в надежные руки. Шэн Чжи считает Дракона как раз тем человеком, которого ищет Сей Ваньсун. Но сказать об этом Сею он не может без санкции Дракона. Вот потому-то Шэн Чжи и решился выйти на связь с Драконом.

— Любопытно, — глухо проронил Лин. — А встречу с этим Сеем он может организовать?

— Насчет встречи с Сеем я тоже интересовался, — ответил Чжао. — Шэн Чжи говорит, что руководитель их группы — человек крайне осторожный, он считает, что нужно избегать контактов, без которых группа может обойтись. Он считает, каждый новый контакт увеличивает риск провала.

— В общем-то он прав, — заметил Лин. — Но все же... выведет нас Шэн на своего руководителя или нет?

— Он сказал, попробует, — отозвался Чжао.

Прошло, еще два дня. Наконец Шэн Чжи передал через возчика Чжао:

— Сей Ваньсун согласен на встречу. — И назвал адрес.