Драко Малфой и Солнечный путь - Джуд

Люпин посмотрел на него одним глазом.

— Помню, конечно.

— Что ты почувствовал, когда узнал об этом? — почему-то понизив голос, спросил Сириус. В ответ раздался тяжелый вздох.

— Мне стало грустно.

— Почему?

— Потому что это было бесполезно. Ты влюбился в своего друга. Мне тогда казалось, что влюбится в друга — это ужасно. Что это предательство. Ты словно обманом пробираешься в чужую спальню. Ты можешь подглядывать за ним. Это так неправильно…

— Но ты мне этого не сказал… — тихо произнес Сириус.

— Ты был так счастлив, — Люпин улыбнулся. — Это странно — что человек может быть счастлив только оттого, что влюблен. Пусть даже его и не любят. Жаль, что это не может длиться вечно… Я тоже был счастлив.

— А теперь?

— Теперь?.. Теперь я даже не уверен, что понимаю, что такое счастье. Знаешь, я доволен жизнью, — Люпин поднял голову и откинулся на спинку стула. — У меня есть работа, которая мне нравится, есть ты, есть Гарри, есть даже зелье, хотя и нет Северуса… Но Драко — достойный ученик. Я даже смирился со своей природой. Да, я вполне доволен.

— Если бы нам было по семнадцати лет, я бы назвал это прозябанием, Луни, — произнес Сириус.

— Но нам не по семнадцать, верно, Мягколап? — Рем серьезно и строго посмотрел в глаза друга. — Ты замечаешь, до чего странно и даже нелепо звучат наши прозвища? Ты прошел Азкабан, и у тебя навсегда ввалились щеки, а я помню, что они были круглыми, совсем как у Гарри сейчас. А у меня в голове седых волос больше, чем русых. По волчьим меркам я вообще старик, Сириус.

— Мне не нравится, когда ты зовешь меня «Сириус», — мягко произнес Блэк. — Это звучит так, будто ты сердишься.

— А я сержусь, — кивнул Люпин. — Я уже стар, а ты хочешь убедить меня, что я еще могу быть счастлив.

Зачем ты затеял этот разговор, Сири? Чтобы я еще на что-то надеялся? Я не стану конкурировать с памятью о вечном молодом Джеймсе Поттере, Сири! Он никогда не поседеет, в отличие от меня!

— Мне надоели эти разговоры, — произнес Сириус, поднимаясь на ноги.

— Отлично, — Люпин скрестил руки на груди и отвернулся от Сириуса. — Увидимся за ужином.

Однако Сириус и не думал уходить. Подняв на него глаза, Люпин увидел, что анимаг стоит, чуть покачиваясь с мысков на пятки, и улыбается. В руке у него была волшебная палочка, нацеленная на Люпина.

— Сириус, ты в своем уме? — осторожно спросил Люпин.

— Еще как, — улыбочка Сириуса стала, мягко говоря, неприличной. — У меня для тебя подарок, Луни, — он шагнул к Люпину, в мгновение ока оказавшись у него за спиной, и мягко потянул с плеч оборотня мантию.

Люпин вздрогнул.

— Сириус, ты что делаешь?

— Готовлю тебя к получению подарка, — мурлыкнул ему в ухо Блэк. От его дыхания шее стало щекотно, и Люпин непроизвольно склонил голову к плечу. Движения Сириуса были такими мягкими, такими успокаивающими, такими расслабляющими… но когда он начал расстегивать на Реме рубашку, тот пришел в себя и с силой рванулся из рук анимага. Пуговицы полетели в разные стороны.

— Не надо, Сириус! — в панике выкрикнул Люпин.

— Да что с тобой? — Сириус шагнул к нему, осторожно и не отводя взгляда от глаз Рема, словно имел дело с опасным хищником. — Я ничего плохого тебе не сделаю, Луни.

— Сириус, прекрати это, — Рем шагнул назад.

— Почему? — спросил Сириус, ухмыляясь.

— Потому что это нечестно! Ты… ты не можешь… неужели ты не понимаешь, как я к тебе отношусь? — с отчаянием прокричал Люпин.

— Ты же не хочешь мне сказать, — заметил Сириус, усмехаясь. — Скажи мне.

— Черт тебя дери, Блэк!.. — прорычал Люпин, шагнув к Сириусу. Тот хитро сощурил глаза.

— Ладно, так и быть, — великодушно произнес он. — Я добрый сегодня.

Он взмахнул палочкой, веревка, змеей вырвавшаяся из ее кончика, скользнула по запястьям Рема и стянула его руки за спиной. Все это произошло в одну секунду; оборотню осталось лишь изумленно пялиться на своего ухмыляющегося друга. Внезапно Люпин понял, что уже очень давно не видел Сириуса таким… радостным.

— Ты душка, — сообщил анимаг, приобняв Рема за талию. — Пойдем.

— К-куда? — заикнулся Люпин.

Вместо ответа Сириус обхватил его поудобнее и потащил в ванную.

— Ты собрался меня купать? — раздраженно спросил Люпин, глядя, как Сириус открывает воду.

— У меня для тебя подарок, — повторил Сириус.

— Новая пена для ванны? С ароматом собачьей шерсти?

— Ха-ха, — заметил Сириус, доставая что-то из кармана. — Мимо, Луни.

— Что это? — Люпин изумленно уставился на флакон, который Сириус поставил на полочку.

— Краска для волос, Луни, — Сириус широко улыбнулся. — Цвет — светло-русый с медовым оттенком.

Полностью закрашивает седину.

— Ты с ума сошел, — успел сказать Рем, прежде чем сильная рука схватила его за загривок и сунула головой под кран.

— А иногда мне и хочется быть нечеловеком, — Сольвейг вернулась к кровати и устроилась на самом краешке, свернувшись в клубочек. — Хорошо же…

— Чего хорошего? — Гермиона пристроилась сзади, обняв подругу за талию. — Люди умеют любить. Никто больше этого не умеет.

— А лебединая верность?

— Сказки Брема.

— Кто это?

— Неважно…

Наступила пауза. Гермиона гладила Сольвейг по плечу. Потом раздался глухой голос слизеринки:

— Сплошные страдания, Грейнджер. Вот скажи мне, ты знаешь пару счастливых влюбленных?

— Ага, — кивнула Гермиона. — Это мои родители.

— Родители не считаются.

— Почему это?

— Они уже давно вместе. Ты думаешь, они все еще влюблены друг в друга?

— О! — Гермиона улыбнулась. — Ты не знаешь моих родителей. Они так влюблены друг в друга, что иногда даже тошно. В доме постоянно цветы — папа дарит их маме. Они никогда не забывают памятных дат. Они вместе ходят в магазины, они ходят в театры и кино, всегда отдыхают только вместе. Иногда я чувствую себя в этом доме лишней…

— А почему они не завели еще детей?

— Они пытались, — Гермиона погрустнела. — Когда мне было семь лет, мама забеременела. Они узнали пол ребенка, выяснили, что будет мальчик… Как мы его ждали! А потом что-то пошло не так, и маме сказали, что если она будет рожать, то непременно умрет, и надо делать аборт. Даже не аборт — для него было поздно, а искусственные роды…

— Это подло, — тихо произнесла Сольвейг, вырвалась из рук Гермионы и встала. — Это так подло — что желанные дети умирают, а ненужные, вроде меня, рождаются и живут.

— Ну что ты! — Гермиона вскочила, подошла к Сольвейг и обняла ее за плечи. — Я уверена, ты была нужна Снейпу. Он любил тебя…