Драко Малфой и Солнечный путь - Джуд

Они распались спустя мгновение и уставились друг на друга дикими глазами. Драко не знал, что сказать или что сделать и, очевидно, Мина этого также не знала. Гарри очень удачно выбрал именно этот момент, чтобы появиться в коридоре.

— Мина! — воскликнул он и, слегка покраснев, метнул быстрый и чуть испуганный взгляд на Драко. Тот опустил веки, переводя дыхание и пытаясь сообразить, что же творится. — Ты почему здесь?

— Я встретила Гермиону с этой полоумной, — Мина невольно поморщилась. — Они искали тебя. Я спросила, искали ли они тебя у Драко, а они сказали, что да, и что тебя там нет, и что Драко тоже пошел тебя искать. Я решила найти Драко, — она коротко взглянула на брата, — пошла в замок и встретила девчонок, с которыми ты учишься. Они видели вас в туалете. А что это вы делали в туалете, а? — она вдруг широко, лукаво и совсем не по-малфоевски улыбнулась.

— Я тебе расскажу, — Гарри робко взял ее за руку и оглянулся на Драко. Тот по-прежнему стоял у стены, прикрыв веки. Мина посмотрела сначала на него, потом на Гарри, потом шагнула к брату и взяла его за руку.

— Вы мне оба расскажете, — твердо сказала она, не обратив внимания на изумленный взгляд Гарри, второй рукой притянула его к себе и, обняв его за талию, а Драко — за плечи, — повела их обоих прочь от старой каменной горгульи.

Как только они ушли, от стены, словно призрак покинувшего это место Драко Малфоя, отделилась тонкая фигура бледного светловолосого мальчика. Небесно-голубые глаза сощурились, глядя вслед удаляющимся фигурам. Поколебавшись мгновение, юноша наконец решительно оттолкнулся от стены и почти бегом двинулся вслед за троицей.

Они прошли через холл и, сняв засов с двери, вышли и замка, и Шеймус Финниган вышел следом за ними. Он еще успел заметить, что они удаляются в сторону драконария, и что диспозиция сменилась — явственно видимые в сумерках платиновые волосы Драко и Вельгельмины теперь белели по краям, а в центре, как провал во тьму ночи — черноволосая голова Гарри. Он снова замер, сомневаясь, стоит ли идти за ними, и тут пара сильных теплых рук обхватили его сзади и мягкий смешок прощекотал ухо.

— Попался! Гуляем после отбоя, солнышко? Что это ты тут делаешь?

Шеймус прижался спиной к широкой груди драконолога, откинулся головой на мускулистое плечо и, закрыв глаза, подставил губы.

— Пошли к тебе, — прошептал он, когда его рот оказался свободен. Взволнованное дыхание над ухом яснее слов говорило, что отказа он не получит и что обладателю его уже неинтересно, что Шеймус делает вне спальни после отбоя.

Неизвестно, где, неизвестно, когда

Нет такого человека, который мог бы выдержать пытки. Сказки все это, героические бредни. Если ты в конце концов не умираешь, то делаешь все, что от тебя требуют.

Зачем Паркер зелье? Неужели она согласилась, чтобы ей поставили метку?

А почему бы и нет? Ведь поставили же метку Драко Малфою, с согласия его отца.

Почему, почему я попал сюда? Как я попал к ним?

Вопросы эти были, конечно, глупы, хотя бы потому, что некому их было задавать. Только сам Снейп знал ответы.

Мисс Паркер обладала удивительной особенностью все — все на свете — втаптывать в грязь. Однажды она несколькими небрежными фразами полностью уничтожила хорошие чувства, которые Снейп питал к единственному гриффиндорцу (не считая Лили, конечно):

— Люпин весь течет, когда смотрит на твоего брата.

Он знал, что ее слова могли бы быть не более чем гнусной инсинуаций. Ну, хорошо, пусть даже это была правда, в любом случае, это не было так грязно, как она говорила. Но то, на что она вешала ярлык «грязь», уже не могло стать чистым в представлении Снейпа. Она слишком сильно влияла на него.

Наверное, дело было в ее синих глазах.

Она прекрасно знала имя северусова брата, но никогда не произносила его, как будто человек, лишенный имени, мог, в конце концов, исчезнуть с лица земли.

Ужасно быть младшим. Старшие, будучи лишены соперников, всегда вырастают более любимыми, более красивыми и независимыми от кого-то, кто не взрослый, но кто чуть старше и при этом такой же, как ты, и кто любим бесконечно. Конечно, со временем он избавился от этой гнусной зависимости, но сначала…

Он действительно забирался по ночам в кровать брата, и тот прижимал его к своей уже тогда широкой и мускулистой груди, пел песни и рассказывал сказки. Они были одинокими детьми в доме, где никому не было дела до их душ, были бы накормлены и ухожены тела. У отца были дела, у мамы были приемы. Типичная высокородная семья. В другой, любящей и заботливой, он бы не попал в такую зависимость от старшего брата.

Когда брату исполнилось одиннадцать, ему, как и полагается, пришло письмо из Хогвартса, куда Северусу предстояло отправиться только через два года. Когда младший мальчик понял, что любимый брат уедет почти на год, он сначала закатил истерику, впервые в жизни потеряв самообладание, а потом заболел. Он пролежал в жесточайшем жару почти месяц, и, в конце концов, добился от брата клятвы, что тот никогда его не оставит, а от отца — решения поговорить с Дамблдором. Договорились, что оба мальчика пойдут в школу со следующего года.

Джеймса Поттера они встретили в «Хогвартс-экспрессе». Поттеры не были тем семейством, с которым общались Снейпы — отец называл их выскочками и магглолюбцами. Джеймс не понравился Снейпу сразу же.

Возможно, потому, что также моментально Поттер понравился брату Северуса.

Когда Шляпа, только что отправившая Северуса в Слизерин — она долго выбирала между Слизерином и Рейвенкло, но, в конце концов, поддалась на уговоры Северуса, что вся его семья училась в Слизерине — отправила его брата в Гриффиндор, Северусу показалось, что он умирает. В одночасье он остался один. А старший брат выглядел таким счастливым…

Он долго уговаривал себя, что это не то же самое, что десять месяцев жить без него в родительском доме. Он учился обходиться без брата на несмежных с Гриффиндором уроках. И он не мог спать по ночам, и сбегал из спальни в гриффиндорскую башню. Он бродил по коридору, забывался в тревожной дремоте на подоконнике и у входа в гриффиндорскую гостиную. В конце концов, брат узнал об этом; он проникал по ночам через проем с портретом Толстой Тети и, бормоча «Горе ты мое…», отводил Северуса в свою спальню.

И они снова спали в одной кровати, укрытые одним одеялом, спрятанные пологом от посторонних взглядов, а по утрам Северус тихонько уходил.

Но однажды их поймал молодой завхоз Аргус Филч, только что сменивший на этом посту Аполлиона Прингла, и потому очень деятельный, обоих сильно наказали, и брат сказал, что это пора прекращать.