Последняя любовь Скарлетт - Джулия Хилпатрик

Батлер снова кивнул, ему было все понятно. Ведь Саманта была негритянкой.

Снова возникла пауза. Потом Ален стал тревожно озираться.

– Знаете, мистер Батлер, наконец, сказал юноша, – я уже пожалел, что вам все рассказал. Вы сами-то никому не расскажете?

– Нет, как вы могли подумать такое? – возмутился Ретт. – Разве я похож на расиста? У меня служит негритянка, но, по-моему, я ее не угнетаю… Скорее, иногда бывает наоборот…

Он улыбнулся своим мыслям. Его Саманта была похожа на светлой памяти Мамушку Скарлетт, которая вечно ворчала и воспитывала ее.

– Да, вы правы, – признался Ален. – Но все-таки страшно.

– Не вертитесь, пожалуйста, молодой человек, – строго произнес Батлер. – Вы еще слабы, вам надо долго отдыхать. Лежите смирно!

– Там же наверху, и на лестнице, в коридоре – пятна крови! – воскликнул Ален.

– Ерунда! – успокоил его Ретт. – Нашли из-за чего волноваться. Все давно вымыто…

– Да? – спросил с облегчением юноша. – А кто же убирал?

– Я… – неохотно ответил Ретт Батлер.

Он, действительно, решив не посвящать в это дело старую служанку, еще той ночью, пока юноша был без памяти, аккуратно вымыл все следы драки в верхней квартире, а также на ступеньках лестницы и в коридоре.

– Как вы? А не Саманта? – недоверчиво переспросил Ален.

Ретт отрицательно покачал головой.

– Благодарю вас, – пораженный, прошептал юноша. – Благодарю.

– Что это вы заладили – «благодарю вас»? – скривился Батлер. – Словно тот попугай, подаренный мне…

Юноша улыбнулся.

– А, кстати, где он? – спросил Ален.

– Выпустил на волю, – соврал Ретт.

На самом деле он отдал птицу Саманте. Та кормила ее на кухне разными объедками и учила негритянским песням.

– Я предлагаю вам посидеть еще некоторое время в этих стенах, – сказал Батлер.

– Вы действительно не будете против этого? – изумился юноша.

– Что вас так удивило? – спросил Ретт.

– Дело в том, что я сам хотел попросить об этом, – признался Ален.

– Ну что же, хоть про это мы думаем одинаково! – констатировал факт Батлер. – Вам, мистер Перкинсон, лучше побыть здесь по двум причинам: во-первых, просто отлежаться – ведь вас совсем не шутя избили. А во-вторых, вас ведь ищут… Мне так кажется, хоть я и не уверен.

– Почему вы так думаете, мистер Батлер? – подался вперед молодой человек.

Ретт вздохнул.

– Их тогда спугнул я…

Ален внимательно и с некоторой насмешкой посмотрел на пожилого собеседника.

– Вы посидите в моей потайной комнате, а все пусть подумают, что вы куда-то уехали, – сказал Батлер. – Правда, о существовании комнаты знают ваши друзья – Джессика и Роберт… Вы как, в них уверены?

– Пожалуй, – ответил Ален, немного подумав.

Помолчали.

– Мне надо выйти… – сказал Батлер.

– Надолго? – насторожился Ален.

– Нет. Я позвоню… Нет, не в полицию, – успокоил раненого Ретт, заметив у того на лице признаки волнения. – Мне надо связаться с моим управляющим…

– Хорошо, идите, – кивнул Ален. – Но только возвращайтесь быстрее.

Батлер кивнул и вышел в кабинет. Шкаф он задвинул за собой, так что вход в комнату полностью скрылся от постороннего взгляда.

Ретт не видел, как молодой человек по ту сторону книжного шкафа встал с кровати и, подойдя к двери, прислушался. Однако Батлер и не думал обманывать Перкинсона.

Ретт снял трубку и попросил связать его с конторой своего завода.

– Алло? Джедд? Это ты? – сказал он. – Как дела?

Николсон поспешил рассказать последние новости.

Они не были сенсационными. Некоторые успехи, некоторые поражения. Успехов, несомненно, больше…

Ретт был бы удивлен, если бы от Николсона услышал другой доклад.

А Джедд продолжал с воодушевлением:

– Мистер Батлер, наши дела в общем-то не плохо подвигаются… Акции подскочили на три пункта, но при этом активно скупаются…

Ретт усмехнулся. Он опять почувствовал бешеный напор юности, который исходил от молодого управляющего даже тогда, когда тот просто общался со своим шефом по телефону. Николсон не утратил энергичности в зарабатывании денег, а сам Батлер давно уже ощущал почти полное охлаждение к вопросам бизнеса.

Зачем зарабатывать деньги, которых и так более чем достаточно? Когда-то давно Ретт получил немало приятных минут, тратя золото на свою Скарлетт, на Бонни, Кэт… Сейчас же у него личные потребности были весьма ограниченны. Суета из-за денег наскучила Ретту. Как это не парадоксально, теперь наслаждение приносила затворническая жизнь, она не требовала каждодневных звонков, контактов с людьми, единственное занятие которых состояло в том, чтобы урвать побольше… Конечно, неугомонная память подсовывала Ретту воспоминания о своих не очень честных делишках, на которых были нажиты миллионы.

Он вспомнил калифорнийские золотые прииски 1849 года, Южную Америку, Кубу, Атланту, где «прославился» как профессиональный игрок, контрабандные операции, спекуляции хлопком во время войны, золото Конфедерации, случайно застрявшее у него, когда замкнулось кольцо блокады…

Капитан Батлер пользовался славой лучшего лоцмана на всем Юге. Он не потерял ни одного корабля и ни разу не выбросил за борт свой груз. Текстильные фабрики Англии простаивали, рабочие-текстильщики мерли с голоду, и каждый контрабандист, которому удавалось обвести вокруг пальца флот северян, мог назначать свои цены на ливерпульском рынке. А судам Ретта в равной мере сопутствовала удача – и когда они вывозили из Конфедерации хлопок, и когда ввозили оружие, в котором Юг испытывал отчаянную нужду. Доставляя грузы по морю, он постоянно рисковал быть подстреленным то артиллерией Севера, то Юга.

Такая торговля приносила огромные барыши, и тогда молодой Ретт Батлер просто не мог жить иначе. Он зарабатывал деньги, которые рассчитывал приумножить в будущем.

Позднее, когда молодость прошла, Ретта потянуло в общество, которое когда-то отвергло его и которое он привык шокировать. Сначала ради будущего Бонни, а потом ради своих матери и сестры и себя самого, Ретту вновь пришлось завоевывать свет. Вот тогда и появились респектабельные фосфатные шахты на побережье, которые позволили ему вернуться в высшее общество родного Чарльстона…

И хвала Господу, что так все обошлось, что он получил возможность не только не потерять заработанное, но и достичь, так сказать, обеспеченной старости.

Будущее наступило. Ретт Батлер смог причислить себя к наиболее богатым людям страны.

Но как надоело Ретту Батлеру ежедневно смотреть в глаза старых и молодых, маленьких и больших акул и разного рода авантюристов! Эти глаза загорались только тогда, когда речь заходила о деньгах… И огонь был тем ярче, чем более крупной суммы касался разговор. Это был алчный нечеловеческий блеск!