Стрекоза в янтаре. Книга 2 - Диана Гэблдон

Капрал подождал, пока я подниму свой упавший плащ, и, ни слова не говоря, повел меня обратно в лагерь. Там он подхватил свое одеяло, жестом велел мне ложиться и уселся примерно в шести футах от меня, накинув себе на плечи одеяло на манер индейцев. Ночью я несколько раз просыпалась и видела — он все так же сидит там, устремив взгляд на костер.

В Тавистоке действительно был постоялый двор. Впрочем, насладиться всеми его прелестями я не успела. Мы прибыли в деревню в полдень, и капитан Мейнуаринг тут же отправился куда-то с кипой накопившихся бумаг. Он вернулся примерно через час и приказал мне взять мой плащ.

— Зачем? — удивилась я. — Куда мы направляемся?

Он равнодушно взглянул на меня и сказал:

— В имение Белхерст.

— Прекрасно, — сказала я. Это сулило что-то более интересное, чем мое теперешнее окружение: солдаты, играющие на полу в кости, блохастая дворняжка у очага и сильный запах хмеля.

Дом, презирая естественные красоты природы, открывающиеся по сторонам, был развернут тыльной стороной к простирающимся лугам, а фасадом к застывшей громаде скал.

Подъездная дорожка была прямая, короткая, заросшая травой, в отличие от закругленных и тщательно ухоженных дорожек французских имений. Но у ворот стояли два каменных столба с геральдическими знаками. Проезжая мимо, я взглянула на них, пытаясь вспомнить, где я их видела раньше. Кошка, изготовившаяся к прыжку — а может быть, леопард? — с цветком лилии в лапе. Знакомая эмблема, но чья?

Высокая трава у ворот колыхнулась, и я уловила быстрый взгляд выцветших голубых глаз в ворохе тряпья, скользнувшем в тень, подальше от лошадиных копыт. Что-то в этом побирушке в лохмотьях показалось мне смутно знакомым. Возможно, всего-навсего галлюцинация, готовность уцепиться за что угодно, лишь бы забыть об английских солдатах.

Конвой, не сходя с лошадей, остался во дворе у ворот, а я вместе с капитаном Мейнуарингом поднялась по ступеням. Он несколько раз стукнул молоточком в дверь, и я с интересом стала ждать, что откроется мне за дверью.

— Миссис Бошан? — Дворецкий, если это был он, смотрел на меня, готовый к самому худшему. И он, без сомнения, был прав.

— Да, — ответила я. — А чей это дом?

Задавая вопрос, я подняла глаза и заглянула в полутемную прихожую. На меня смотрело большеглазое испуганное девичье лицо.

Мэри Хоукинс.

Как только девушка открыла рот, я тут же открыла свой. И завопила изо всех сил. Дворецкий, застигнутый врасплох, сделал шаг назад, споткнулся о небольшой диванчик и упал как подкошенный.

До меня долетели удивленные возгласы солдат, затем я услышала звук их шагов по ступенькам.

Тогда я подхватила свои юбки и завизжала еще громче:

— Мышь! Мышь!

Зараженная моей истерией, Мэри тоже завизжала, вылетела на середину и вцепилась в меня, так как я бросилась к ней навстречу. Я затащила ее в угол и, схватив за плечи, прошептала:

— Никому не говори, кто я. Никому! От этого зависит моя жизнь!

Я подумала, что слова мои звучат несколько мелодраматично, но потом мне пришло в голову, что я сказала чистую правду. Замужество за Рыжим Джейми Фрэзером было равносильно смертному приговору.

Мэри успела только в удивлении кивнуть, как дверь в дальнем конце комнаты распахнулась, и вошел мужчина.

— Что это за шум, Мэри? — требовательно спросил он. Полный самоуверенный человек с твердым подбородком и решительным ртом, в котором угадывалась привычка властвовать и умение настоять на своем.

— Н-ничего, папа, — пробормотала Мэри, заикаясь от волнения. — Только м-мышь.

Баронет закрыл глаза и, сдерживая раздражение, глубоко вздохнул. Несколько успокоившись, он открыл глаза и уставился на свою дочь.

— Повтори снова, дитя, — приказал он. — Но четко. Я не понимаю, что ты мямлишь. Вдохни поглубже и успокойся. Ну, давай.

Мэри подчинилась и вдохнула так, что на груди натянулись шнурки корсажа. Пальцы теребили парчовую юбку.

— Это б-была мышь, папа. Мистрис Фрэ… эта леди испугалась мыши.

Посчитав объяснение вполне удовлетворительным, барон шагнул вперед и осмотрел меня с большим интересом.

— Вот как? И кто же вы будете, мадам?

Капитан Мейнуаринг, вошедший в комнату после безуспешных поисков мифической мыши, взял меня за локоть и представил барону, передав ему послание полковника Маклиша.

— Гм… Итак, вашим хозяином, хотя и временным, будет теперь его светлость. — Барон протянул письмо почтительно ожидающему дворецкому и принял от него шляпу, которую тот взял с ближайшей подставки для шляп.

— Сожалею, что наше знакомство было столь коротким, мистрис Бошан. Мне пора идти. — Он посмотрел через плечо на короткую лестницу, которая вела из зала. Дворецкий, полностью восстановивший свое достоинство, уже поднимался по лестнице, держа перед собой на серебряном подносе заляпанное помятое письмо. — Вижу, Уэлман отправился доложить его светлости о вашем прибытии. Мне пора, я пропущу почтовую карету. Adieu[9], мистрис Бошан.

Он повернулся к Мэри, прислонившейся к обшитой панелями стене.

— До свиданья, доченька. Постарайся… ну ладно. — Уголки его рта приподнялись, по-видимому, это должно было обозначать отцовскую улыбку. — До свиданья, Мэри.

— До свидания, папа, — пробормотала она, не поднимая глаз.

Я переводила взгляд с одного на другого. Что, скажите на милость, делала здесь Мэри Хоукинс? Похоже, она гостила в этом доме. Скорее всего хозяин дома имеет какое-то отношение к ее семье.

— Мистрис Бошан? — Коротконогий толстый слуга кланялся рядом. — Его светлость хотят вас видеть, мадам.

Я повернулась, готовая следовать за слугой, Мэри вцепилась мне в рукав.

— Но-но… — начала она. Я была так взвинчена, что засомневалась, смогу ли терпеливо ее выслушать, потому улыбнулась и потрепала Мэри по руке.

— Да, да, не волнуйся, все будет в порядке.

— Н-но это мой…

Слуга поклонился и бросился открывать дверь в конце коридора. Свет упал на богатую парчу и полированное дерево. На спинке одного кресла у стены я заметила вышивку — точные изображения того щита, что я видела у входа.

Изготовившись к прыжку, леопард держит в лапах букет лилий, а может, это крокусы? Тревожный звоночек прозвенел у меня в голове, когда тот, кто сидел в кресле, встал. Он повернулся, его тень упала на полированный косяк двери.

Голос слуги и последние слова Мэри, когда ей удалось наконец произнести их, прозвучали одновременно.

— …мой к-крестный, — сказала она.

— Его высочество герцог Сандрингемский, — произнес слуга.

— Мистрис… Бошан? — изумленно спросил герцог.

— Да, — слабым голосом ответила я. — Что-то вроде этого.