Земля русская - Иван Афанасьевич Васильев

переманила рабочую силу из деревни. Только в этом положении есть одно весьма щекотливое обстоятельство: деньги-то идут не в том направлении — в карман тех, кого и заводским рабочим не назовешь, ибо он там только числится, и к колхозникам не отнесешь, ибо там он работает, но не числится.

В сенокос и в уборочную город Ржев ежедневно вывозит на поля более 2 тысяч рабочих, как раз столько, сколько числится сейчас трудоспособных в районе. Один к одному! С оплатой та же картина: и там и тут. На выработку шефов редко где смотрят (ее не всегда сразу и учтешь), платят по трёшке на нос, которую мужская половина тут же и оставляет — в магазине.

Домой довольным этот кочующий народ едет: каждый везет с собой мешок картошки. Как дань. Я был свидетелем десятков случаев, когда без спроса и стеснения насыпают с бурта в мешки, грузят в машину и увозят. Просто вот так взяли и увезли, как грибы или ягоды из лесу. Но самое непонятное и пугающее то, что никто их не останавливает, никто не возражает, не стыдит. Земледелец безучастен!

Теперь, надеюсь, понятно, сколь наивна была та семья, пожелавшая отдохнуть от городского уюта в глухой деревне, и почему желание это не нашло у местных жителей сочувствия. В новоявленном «барине» деревня усмотрела оскорбление своего достоинства: да за кого же ты, в конце концов, нас принимаешь? Бесцеремонно пользуешься нашими благами да еще хочешь, чтобы мы ублажали твою скучающую душеньку патриархальщиной? Нет уж, уволь.

Увы, деревня реагирует на «нашествие» не всегда доброжелательно. Слишком много «гостей» приходится ей видеть — таково наше время, — но к этому ведь надо привыкнуть, разобраться, что же такое надвинулось. Бесследно ничто не проходит. Всякий приезжий оставляет свой следок, и всякий деревней оценен. Следочки, накапливаясь, меняют психологию. Уловить их трудно, нельзя сказать: этот вот положительно влияет, а тот отрицательно, но то, что не исчезают следочки, откладываются в сознании, это бесспорно. Надо честно признать, что в силу ряда причин, в том числе и под влиянием «едущих в деревню за деньгой», характер меняется, увы, не в лучшую сторону — безразличия заметно прибавляется. Поэтому-то и поставлена партией задача: «… сделать бережливое отношение к материальным ценностям, принадлежащим народу, первым законом жизни и труда советских людей»[9].

Осталось сказать еще об одной группе приезжих, о тех, кто едет в деревню  р а б о т а т ь  и  ж и т ь. О них я отложил разговор напоследок специально. Дело в том, что слышу все более настойчивые доводы в пользу горожан: дескать, сколько б мы ни говорили о закреплении молодежи на селе, она все равно уходит, и остановить этот процесс невозможно, поэтому будут пахарь и доярка жить в городе, а на работу ездить в деревню.

Я не согласен. Уже по той причине не согласен, о которой говорил в предыдущем очерке, — земля без человека остается неухоженной. Голубев целиком разделяет эту точку зрения. Поехали мы с ним на окраину колхоза, за восемь километров, где стояли некогда деревни Савино, Мешково, Хохлы, Копытово, Дор. Без малого тысяча гектаров да таким массивом (единое поле!) лежат, какой редко и встретишь на верхней Волге, а земля-то уже запущенная, десяток лет — и запустела, и понадобилось звать мелиораторов, чтобы снова ввести ее в полноценный оборот, и обойдется это удовольствие в миллион рублей. Недешево обходится исчезновение всего пяти некрупных селений. Здравый смысл говорит, что подобное запустение, а потом возрождение обществу крайне невыгодно.

Иная картина вокруг жилых деревень. Если брошенная земля родит от силы 7 центнеров хлеба, то обжитая — 17—20. Там пожни не выкашиваются вовсе, здесь по овражкам, по закрайкам накошено 300 тонн сена — на прокорм 200 коровам и 600 овцам личных хозяйств. Чтобы еще раз убедиться, что это не пустяк, поставлю рядом такие цифры: колхоз продает 212 тонн мяса и 1500 тонн молока, личные хозяйства колхозников соответственно 40 и 150. Неплохой довесок! Нет, не скоро достигнем мы такого уровня общественного производства, чтобы всех селян сделать горожанами. Мечтать, конечно, не грешно, но руководствоваться мечтами в хозяйственной деятельности опасно.

Поэтому всякий приезжающий в деревню работать и жить встречается здесь с полным радушием. В те дни, когда я был в колхозе, приехал с юга Владимир Могильный с семьей. Голубев предложил ему трехкомнатную квартиру с удобствами в двухэтажном доме. Новосел отказался и попросил обыкновенную избу с хлевом и усадьбой. «Ого! — сказали в деревне, — этот собирается пустить корни, такие нам нужны».

Переселенцев пока немного: 5 семей, всего 12 человек. Но письма идут, люди просятся. Беда — нет информации. Только изустная. Кто-то видел или слышал — передал. Как, например, Могильный узнал? От знакомого. Еще одна семья переехала по совету родственницы, которая здесь на стройке работает. Уже очевидно: нужен постоянный информационный бюллетень. Нечерноземье обширно, спрос на рабочую силу велик, нужна и соответствующая информация.

Вопрос о тех, кто едет в деревню жить, сложный, скороговоркой тут не отделаешься. Рассмотрим его в отдельном очерке.

КОРЕННЫЕ

Что же представляет собой коренное население деревни?

Лучше всего, вероятно, поехать за ответом в тот же колхоз имени В. И. Ленина на верхней Волге. Я знаю это хозяйство более пятнадцати лет, часто и подолгу бываю там и, не заглядывая в отчеты, скажу по памяти: там было 400 колхозников. Когда называлась эта цифра, всем было ясно: столько людей работают на полях и фермах. Нынче совсем не так. Нынче общая цифра вовсе не отвечает, например, на вопрос: насколько обеспечено хозяйство рабочей силой?

На начало 1979 года на территории колхоза проживало 600 человек, из коих колхозников 460, остальные — рабочие и служащие промышленных предприятий. Нас интересуют работающие на земле. В числе 460 — пенсионеров 174, детей 86, трудоспособных 200. Значит, можно сказать, что вот эти две сотни и есть работники полей и ферм? Нет, это трудоспособное население, но оно не равнозначно числу непосредственно работающих на поле и на дворе. Трудоспособные делятся на несколько групп: механизаторы — 60, животноводы — 56, полеводы — 14, административно-управленческий аппарат, включая технологов, — 38, работники сферы обслуживания — 25, домохозяйки — 7. Выходит, непосредственно, своими руками, производящих продукцию всего-навсего 130 работников, или 60 процентов от числа трудоспособных.

Колхоз имени В. И. Ленина согласно плану должен произвести за год продукции на полтора миллиона рублей, затратив 95 тысяч человеко-дней. Допустим невероятное: все трудятся без выходных и отпусков, ни разу не заболев, то есть все 365 дней в году, но и в этом случае получится 47 тысяч человеко-дней. Иначе сказать,