Предсказанное. Том 2 - Василий Головачёв

Забава подошла к мужу, обняла, запрокинув лицо.

— Я так рада, что ты не меняешься… в отличие от него. Надеюсь, вы оставите его в живых?

— Мы не бандиты, — усмехнулся Железовский. — Нам не нужна его смерть. Пусть живет. Если сможет. Мне жаль его.

— Мне тоже. Куда ты потом?

— Есть небольшое дело. Надо освобождать Купаву.

— Будь осторожен. Я знаю, ты не привык щадить себя во имя дела, но все же ты не бессмертен, сенс.

— Уже бессмертен, — серьезно сказал он, погладив жену по животу. — Вот оно, мое бессмертие. Но обещаю, что буду очень осторожен.

— Я люблю тебя!

Железовский поцеловал жену, обнял за плечо, посмотрел на Власту:

— Идем, сестренка, у нас мало времени.

Власта выключила виом, подхватила сумку, и они поднялись наверх, где их ждали оперативники Золотько.

В двенадцать часов дня по времени Копенгагена в городское полицейское управление позвонил комиссар земного сектора общественной безопасности Люк Розенбаум и предупредил, что комиссия СЭКОНа по правам человека намерена провести проверку состояния копенгагенских учреждений исполнения наказаний.

Начальник полиции Копенгагена господин Ливр Колбасс воспринял сообщение без энтузиазма, но уточнять, кто принял такое решение, а тем более возражать не стал. Спросил лишь, кто назначен ответственным за мероприятие от комиссии. Ответственным оказался советник СЭКОНа Рене Борда, семидесятилетний француз, бывший когда-то комиссаром безопасности земного сектора.

В принципе ничего сверхъестественного в работе комиссии не было, и начальник полиции отдал подчиненным приказ всячески содействовать высоким гостям, от оценки деятельности ГУИН которых зависело многое, в том числе прочность положения самого Ливра Колбасса.

Комиссия прибыла в Копенгаген оперативно — уже через час после предупреждения. В нее входило восемь человек в возрасте от двадцати пяти до сорока лет. Возглавлял ее бодрый на вид толстячок с румяным лицом и прицеливающимися умными глазками. Это и был Рене Франсуа де Шампольон Борда, имевший на руках сертификат советника СЭКОНа и карт-бланш — документ особых полномочий, разрешающий ему доступ к самым секретным материалам спецслужб Дании.

Работу комиссия начала с посещения Лимбургского централа, где отсиживали свой срок террористы и уголовники Центральной Европы, прославившиеся пренебрежением как к жизни рядовых граждан, так и к своей собственной.

Здесь члены комиссии не задержались, так как централ содержался образцово, заключенные ни в чем не нуждались и требовали только одного — выпустить их на свободу. Хотя многие из них отбывали пожизненные сроки.

В половине пятого малоразговорчивая группа СЭКОНа добралась до Восточного следственного изолятора, заключенные которого обвинялись в посягательстве на закон и порядок, а также в попытках изменения существующего общественного строя. Члены комиссии прошлись по камерам, затем начали вызывать заключенных в кабинет начальника изолятора — для «определения нуждающихся в работниках реабилитационной службы». Начальник изолятора попытался было возражать, но руководитель комиссии показал ему карт-бланш, и главный тюремщик СИЗО благоразумно отступил.

Третьим заключенным, вызванным в кабинет, была женщина, Купава Мальгина, в документах на которую значилось, что она «сотрудничала с опасными антисоциальными элементами и готовила правительственный переворот». Никого из тех, кто ее допрашивал, она не знала и сразу потребовала адвоката, а также заявила, что ни в чем не виновата.

— Все они так говорят, — криво улыбнулся начальник изолятора, — а на поверку выходит все наоборот.

— Кто занимается этим делом конкретно? — осведомился Рене Борда, с лица которого ушло все его благодушие. Бодрым старичком он уже не выглядел, скорее — имеющим большие властные полномочия чиновником.

— Особый отдел Службы безопасности, — нехотя ответил начальник изолятора. — Она уличена в связях с… э-э, психически ненормальными людьми.

— То есть с интрасенсами? Вы их имеете в виду? Но ведь за это не преследуют. Многие из нас контактируют с интрасенсами, а Служба даже пользуется их услугами. Да и не только СБ, но и правительственные, и научные учреждения.

— Это не мое дело, — сухо сказал начальник изолятора. — У вас большие права, обратитесь к вышестоящей инстанции. Я отвечаю лишь за порядок и содержание заключенных во вверенном мне учреждении, чтобы они ни в чем не нуждались. Остальное не в моей компетенции. Жалобы у вас есть на условия содержания? — обратился он к подследственной.

— Нет, — отрезала Мальгина, — но я ни в чем не виновата и требую немедленного освобождения!

— К сожалению, я не в силах решить…

— Мы заберем ее, — перебил начальника руководитель комиссии. — Приготовьте сопроводительные документы. Поскольку она является гражданкой России, ее будет судить российский суд и ее делом будут заниматься российские правоохранительные органы.

— Вы не имеете права! — изумленно возразил начальник изолятора. — Для ее экстрадиции требуется решение Европарламента.

— Не требуется, — равнодушно сказал сопровождавший руководителя комиссии смуглолицый усатый мужчина в форме инспектора-официала прокурорского надзора и выстрелил в хозяина кабинета из парализатора «василиск».

— Время пошло! — сказал второй, седой и прозрачноглазый, с твердой складкой губ. — У нас всего две минуты! Видеокамеры выдают информацию охране каждую вторую минуту.

— Кто вы?! — опомнилась Купава.

— Друзья, — улыбнулся Рене Борда. — Вы в состоянии передвигаться самостоятельно?

— Конечно!

— Ну и прекрасно. Нас ждут в другом месте, и у нас очень мало времени.

— По-моему, я вас где-то видела.

— Я друг Аристарха Железовского и Джумы Хана. Рене Франсуа Борда к вашим услугам. — Глава комиссии поклонился. — Идемте.

Через минуту группа мнимых представителей СЭКОНа (не считая самого Борда) прошла два блокпоста со спящими на местах охранниками и скрылась в бункере метро. Вызванная по тревоге обойма спецназа европейского ОБРа обнаружила в собственном кабинете парализованного начальника изолятора, полтора десятка спящих охранников и надзирателей, однако накрыть или догнать похитителей подследственной из России не смогла.

Глава 5

Музыка лилась широко и свободно, вызывая ассоциации раздольных степей, великих лесов и могучих рек, текущих медленно и величаво, бескрайнего простора неба и ветра, овевающего разгоряченное лицо. Но вот она стала слабеть, уходить за горизонт, разбилась на десятки прозрачных ручьев и ушла в землю, осыпалась росой на траву, поднялась к небу струйками пара, оставив ощущение печали и ожидания…