Черное. Белое - Ирина Завалишина

Я была не нужна ему! Я была его заданием!

Голова опухла от обрушившейся на меня информации, которую я отказывалась осознавать. Я только понимала, что Марк прогоняет меня, что он хочет, чтобы я ушла.

– Марк, я не смогу без тебя жить.

– Ты сможешь. Ты будешь жить так, как жила раньше.

– Не прогоняй меня! Ты обещал!

– Знаешь ли ты, что бы случилось с тобой в Аду? Отдав весь свой свет, всю чистоту и всю любовь, ты бы очень быстро превратилась в ангелы Тьмы – в подобие Дьявола. Ты бы лишилась своего сознания, блеска глаз, так необходимого мне, начала бы думать и действовать так, как думают и действуют ангелы, потеряла бы всю свою человечность. Переняв повадки и сознание дьявола, в один день ты бы потеряла интерес ко мне, и тогда лишилась бы того, ради чего пришла в Ад. А дороги назад ты бы уже не нашла. Да и не захотела бы искать.

– Я бы никогда, никогда не разлюбила тебя! Моя любовь к тебе не имеет никаких границ! Она устоит перед всем – неужели ты не понимаешь? Моя любовь сильнее Ада – я бы никогда не разлюбила тебя!

– У нас мало времени. Скоро огонь передаст Аду все, что произошло здесь, и тогда за нами придут. Я не выполнил своего задания – хуже того, я с блеском провалил его, но ты еще можешь уйти и вернуться к своей прежней жизни.

– Мне не нужна прежняя жизнь! Ты слышишь? Без тебя она не нужна мне!

– У тебя нет выбора. Сейчас же уходи, не заставляй меня вышвыривать тебя.

Я опустила глаза, растерянно рассматривая пол: словно могла найти там какое-то опровержение происходящему. Все мысли отступили, вся информация исчезла, осталось только одно слово: «Уходи!» Я не могла думать о том, что Марк только что рассказал мне, я не могла думать даже о его любви. Он прогонял меня – вот и все, что заполняло мое сознание, что било меня по голове, точно молоточком выстукивая каждый слог. «Уходи!»

Смысл этих слов сбивал с толку, давил на меня чем-то непомерно тяжелым. Ведь я не ангел – я слаба и человечна, чтобы держать такую тяжесть. Я не могла поверить в его слова и не хотела воплощать их в реальность. Эти слова раздавят, убьют меня.

Я не пускала в свое сознание смысл того, что происходило вокруг: взгляд Марка с отражавшейся в них болью; совершенно немыслимые слова, слетающие с его губ; любимое красивое лицо, искаженной гримасой отчаянья, но все такое же прекрасное, ибо никакие эмоции не могут испортить совершенство любимых черт.

Информация воспринималась: к сожалению, глаза видели, уши слышали, сердце чувствовало, как бы я ни старалась не впускать в себя все эти проклятые ощущения. Я упорно отстраняла от себя то, что так же упорно надвигалось на меня; я кричала: «неправда!», но в ответ слышала злой, яростный смех, забавляющийся моим отчаяньем.

Я пыталась прорваться в бездну, в темноту – туда, где нет чувств, туда, где умирают; но сознание не отпускало меня.

Я лучше умру, чем смирюсь с тем, что происходит.

Неужели кто-то сверху всерьез полагает, что я смогу выдержать и это?

Меня здесь нет. Это не я здесь стою. Это не мне Марк кричит «Уходи!» Нет, это все не я…

Когда-нибудь потом я подумаю о том, с кем это происходит и почему. А сейчас…

Сейчас я воображала себе отсутствие чувств и пыталась прорваться во тьму, но тьма не впускала меня – она закрыла все двери. Реальность звала обратно. Реальность была черна, ужасна и отвратительна.

В полном отчаяния взгляде Марка появился дикий, нетерпеливый огонь злости. Он словно ненавидел меня, словно проклинал тот день, когда мы познакомились…

Нет, не может быть – его взгляд я тоже пропущу сквозь себя, я не пущу его в сознание.

Марк кинулся вперед и, ухватив рукой стол, резко рванул его. Вместе со всем содержимым – с тарелками, бокалами, фруктами – стол полетел в сторону. Мне вдруг стало так хорошо, когда я представила, что это стол упадет на меня, собьет с ног, разобьет голову, лишит сознания… Я успела даже поблагодарить кого-то за быстрое избавление. Но… стол пролетел мимо, вдребезги разбившись в метре от меня, и все, что мне перепало – лишь осколки битой посуды.

– Если ты сейчас же не уйдешь отсюда, клянусь, я вышвырну тебя сам!

Потом, когда-нибудь потом я подумаю о том, что он кричит. А сейчас я хочу исчезнуть. Я хочу не слышать, не видеть и не знать. Или хотя бы уснуть. Если кто-то свыше пожалеет меня, то не позволит больше проснуться.

Я повернула голову в поисках выхода, и виски сдавило какой-то тяжестью: точно я что-то передвинула. В замешательстве я взмахнула рукой, чтобы понять, будет ли движение телом даваться мне с таким же трудом, как и поворот головы.

Рука легко взлетела вверх: я даже как-то не ожидала, что части тела будут настолько послушны.

Я ни о чем не думаю. Я ищу выход. Я хочу спать.

Глаза упорно не могли отличить дверь от окна, и я встретилась с непредвиденными трудностями в поисках выхода. Все плыло перед глазами, хотя я упорно щурилась, чтобы лучше видеть. Но почему я четко видела взгляд Марка и его искаженное злобой лицо, а чертова дверь никак не вырисовывалась в пространстве?..

Сделав несколько мучительных поворотов головы, я, наконец, нашла что-то, похожее на дверь.

Мыслей нет. Есть только дверь. Когда я выйду, я усну. Думать больше не придется. Никогда.

Тело послушалось меня, и мне не пришлось прилагать дополнительных усилий, чтобы заставить его двигаться. Шагов я не ощущала, поэтому было странно, что дверь приближалась, но ногами я как будто не передвигала. Ладно, об этом я тоже подумаю потом. Сейчас нужно было открыть дверь – и не важно, что движений собственных рук я тоже не чувствовала.

Мне казалось, что дверь не откроется или возникнут другие трудности – возможно, я перепутала, и это была вовсе не дверь; но она открылась, послушная моим движениям.

Это показалось странным.

Яркий свет ослепил меня, ухудшая и без того не очень хорошую способность видеть и различать предметы. Мне показалось, что на улице было холодно, хотя, вероятно, не стоило доверять своим ощущениям.

Но на земле лежал снег, а на мне не было верхней одежды. Скорее всего, и вправду холодно.

Впрочем, это не имеет значения.

Сейчас нужно найти место, где я смогу уснуть.

Город был как незнакомый: я не помнила этих домов и магазинов.

Куда идти? Где мой дом?

Возле меня остановилась машина, и остатки сознания твердили мне, что нечто желтое на ее крыше указывает на то, что это такси.

Через несколько секунд я уже сидела внутри, по указу водителя вспоминая свой адрес. Мыслительная деятельность не совмещалась с четким приказом, который я дала своему сознанию: не думать. Мозг никак не мог понять, как ему не думать и одновременно вспоминать домашний адрес. Я пыталась указать ему границу, разделяющую то, о чем можно думать и о чем нельзя. Наверное, я задавала ему слишком сложные задачи.

Наконец, в памяти всплыл этот проклятый адрес, и я даже смогла его озвучить.

Водитель почему-то не попросил денег, но меня это не интересовало.

Потом я вспомнила про ключи, которых у меня не было. Дверь от квартиры оказалась открытой, а о том, нормально это или нет, я тоже решила не думать.

Главное – что я закрыла ее за собой, и тут же опрометью бросилась в кровать. Необходимо, чтобы темнота поглотила меня.

Глава 43

Я чувствовала какие-то непонятные толчки. Что-то било мое тело, ритмично повторяя свои удары. Это что-то толкало меня, точно хотело куда-то вытолкнуть, причем туда, возвращаться куда я совсем не хотела. Пока не было этих толчков, все было прекрасно: темно и тихо. Мне нравилась эта тишина и спокойствие, а внезапно появившееся оживление не нравилось совсем. Я как будто не жила, а была в каком-то несуществующем мире, и сама тоже не существовала. Меня просто не было. И тут эти ужасные толчки.

Удары продолжались; они звучали равномерно, не уменьшая и не увеличивая темпа. Но, тем не менее, упорно возвращали меня куда-то. Что это такое стучит и бьет меня, я не понимала, но что-то должно было измениться, и виной тому служили эти удары.

Потом стало жарко. Чертовы удары нашли свое отражение во всем теле, которое я внезапно обрела. Нечто горячее разливалось по телу.

Не хочу! Остановите эти удары!

Прошло очень много времени, прежде чем к звуку ударов присоединились другие. Новым звуком была тишина – до этого я не слышала, а теперь слушала тишину.

В сравнении с этой тишиной я смогла определить, что выбивает удары внутри меня. Оказывается, это было мое сердце.

Когда я услышала тишину, удары сердца я не могла различить так же хорошо, как минуту тому назад.

Но… Если бьется сердце, значит, я жива. Как такое может быть?

Ведь совсем недавно ничего не было – только пустота…

Скоро вернется сознание, вернется память – чувства уже появились.

Я пошевелила рукой – пальцы ощутили что-то мягкое и теплое. Кажется, это одеяло. Я сплю. Спала. Просыпаюсь.

Ресницы дрогнули, и я открыла глаза. Тут же из горла вырвался дикий стон – проклятая память на этот раз не пожалела меня, и ужасные потоки информации поглотили сознание.