Черное. Белое - Ирина Завалишина

Я вскочила с постели и, пошатнувшись, бросилась искать опровержение тому, что шептала мне моя память.

Пусть все окажется сном, страшным кошмаром, когда-либо снившимся мне!

Я сейчас же найду доказательства тому, что мне все приснилось.

Не успела я добежать до шкафа, чтобы посмотреть его содержимое, как споткнулась о кресло и, летя вниз, с ужасом обнаружила на нем красное платье.

Нет, это еще ничего не значит.

Поднимаясь с пола, я рванула дверцу шкафа. Мои вещи – все мои вещи – были на месте, но… Разбросаны так, точно кто-то в спешке закинул их на полки, не имея достаточно времени для того, чтобы уложить хоть в каком-то порядке.

Косметика? Что с моей косметикой?

Стараясь не верить в самое худшее, я оглянула комнату.

О Боже! Все мои вещи были свалены в одну кучу, их просто бросили на пол.

Нет, нет, неужели это правда?!

Я продолжала осматривать комнату в поисках чего-то, что еще могло бы послужить опровержением кошмара или каким-нибудь другим образом объяснить ситуацию.

На столе лежала белая бумажка. Может быть, это записка, которую оставил мне Марк?

Да, конечно, он написал мне, что скоро вернется, чтобы я не переживала ни о чем – иначе просто и быть не может!

Спотыкаясь о несуществующие препятствия, я подбежала к столу.

«Вика! Я надеюсь, что ты объяснишь мне, что происходит. Я весь вечер вчера пыталась разбудить тебя. Ты что, наглоталась снотворного? Я бы вызвала скорую, если бы время от времени ты не отмахивалась от меня руками, во сне твердя, чтобы я не будила тебя.

Если ты, наконец, соизволишь проснуться – прошу тебя придумать убедительную историю, объясняющую беспорядок в квартире. Ты что, собиралась переехать к Марку?»

Я старательно отгораживала себя от реальности, заставляя сознание немного подождать, потом подождать еще чуть-чуть, пока я не найду что-то, что прямо укажет мне на то, что весь кошмар мне приснился.

Но это был не сон – все произошло на самом деле. Марк действительно бросил меня, прогнал, причем тогда, когда мы были так близки к тому, чтобы вечно быть вместе.

Я беззвучно опустилась на пол, словно во мне не было костей – обмякла и тихо упала. Сдерживать сознание от принятия информации еще какое-то время было не в моих силах.

Я почти на целые сутки сумела лишить себя действительности. А сейчас мое сознание, утомившись притворяться, будто бы все хорошо, начало думать. Я не разрешала, я не позволяла, но мозг говорил мне, что не думать – значит не жить. Тогда я сказала ему, что лучше умереть, а он ответил, что, пока бьется сердце, от мыслей он меня не избавит. А значит, не избавит и от чувств.

Сознание не работало почти сутки – а сейчас заработало с удивительной быстротой. Оно мигом выстроило все события в логическую цепочку, показывая мне, что произошло на самом деле, и оставляя дальше разбираться во всем самой.

Ангел Тьмы получил задание – соблазнить девушку, человека, и увести ее в Ад. Преследуемая цель – их совместный ребенок, который откроет Аду путь наверх.

Среди огромного населения планеты Земля этой девушкой суждено было стать мне. А я-то умудрилась поверить в то, что просто-напросто понравилась ангелу…

Вот почему Марк искал встречи со мной, вот почему выделял меня среди всех, вот почему говорил такие слова, поверить в которые было слишком сложно… Конечно, разве может ангелу понравиться какая-то земная девчонка?

А я не верила ни Олегу, ни Лере: ангелы Света предупреждали меня, что не может темный ангел не преследовать цели в своих действиях. Но даже они не знали, какова была его цель.

Марк очень быстро подготовил меня к тому, чего хотел добиться: я бы отправилась в Ад уже давно, ему вовсе не нужно было ждать столько времени.

Так почему он медлил? Чего он ждал?

Сначала ангелы Света увезли меня с собой, потом эта чертова война…

Я люблю его – люблю больше жизни: в этом нет, и не может быть никаких сомнений.

Как я раньше не заметила, что в любимых глазах горит не просто огонек страсти? Я просто боялась поверить в то, что было очевидно, что бросалось в глаза всякий раз, когда он смотрел в мою сторону: Марк любит меня!

Марк любит меня, и в этом тоже не может быть никаких сомнений.

Только… Теперь я больше ему не нужна. Я разрушила все его планы, и он попытается забыть меня. Наверно, ангелу разлюбить не так уж и сложно.

Но почему он не взял меня с собой? Почему он рассказал мне все? Даже зная правду, я бы все равно предпочла уйти в Ад, только бы Марк был рядом.

Реальность накрывала меня: она приближалась, вливалась в мое тело, как что-то неизбежное. Мои слабые попытки отрешиться от нее не приносили никаких плодов.

Выстроив цепочку событий, мозг сделал свое дело – и проклятая реальность начала душить меня.

Я старалась блокировать боль, но мозг отказывался не думать, а сердце не могло не чувствовать. Я хотела вернуться обратно – в бездну, но реальность не отпускала меня. Она крепко схватила мое сознание, сжала его в тиски, и даже не пыталась как-то облегчить мою участь.

Чертова кровь текла внутри тела, и каждый раз, начиная новый круг, она черпала из сердца новую порцию боли, чтобы разнести ее по всему организму.

Я не могу жить без Марка. Почему жизнь не отпускает меня?!

Боль прожигала все тело: начиная с горла, она кругами расходилась дальше, заставляя гореть каждую клетку.

Я потрогала лоб – на пальцах остались следы липкого, противного пота. Душа рвалась на части и, чтобы облегчить внутреннюю боль, она изливала ее наружу, превращая в физическую. Я умоляла сердце увеличить ту боль, что физически проявляла себя, чтобы под влиянием конвульсий потерять сознание.

Теперь каждый новый круг крови внутри тела сопровождался судорогой: тело передергивалось, точно от удара током, создавая при этом резкую, колющую боль, которой я была безумно благодарна, потому что на целых две секунды сознание покидало меня.

Судорога повторялась через каждый три минуты, и я ждала ее, чтобы еще на две секунды забыть о том, почему мое тело переносит такие страдания.

Я распласталась на холодном полу, точно труп, бившийся в предсмертных судорогах. Каждый удар сердца ощущался предельно четко: я чувствовала, как оно выталкивает отравленную кровь. Горькая кровь, попадая в сердце, подпитывалась новой порцией яда, чтобы судорог стало еще больше.

От боли я сжимала зубы с такой силой, что не заметила и прокусила губу. Я тут же вспомнила о поцелуе, который ощущала совсем недавно.

Проклятая душевная боль с еще большей мощью восстала во мне, заглушая собой физическую и превращая ее в ничто.

Чертовы мысли заживо пожирали меня – мои собственные мысли, казалось, хотели раздавить все мое существо, вывернуть наизнанку, вынуть содержимое.

Перед глазами стоял Марк – но это был не Марк, а лишь мысль о нем. Развиваясь с неумолимой скоростью, эта мысль быстро дополнялась другими представлениями: например, о том, что я люблю его. Или – что он любит меня. Или – что он прогнал меня. И каждая такая подмысль приносила свою, отдельную боль. А вместе они усиливали судороги.

У меня было такое чувство, что меня топят в кислоте: я четко ощущала, как она разъедает отдельные части тела. Только какие именно – я определить не могла. Причем разъедались эти части отнюдь не равномерно: то медленно, прожигая в клетке отдельно оболочку, межклеточную жидкость и в самую последнюю очередь – ядро; то быстро и разом сжигая несколько клеток сразу, вдруг резко лишая тело какой-то части.

Это все происходило внутри меня. Это делали мысли, они разрушали мою душу, но, видимо, не целенаправленно, а так, как получится.

Я хотела, чтобы сжигание кислотой происходило не во внутреннем мире, а во внешнем. Потому что внешний перенести в миллионы раз легче – это не так болезненно и действует гораздо быстрее. Если бы меня закинули в бассейн с кислотой, то очень скоро от меня ничего бы не осталось – и! – самое главное: не стало бы мыслей.

Но если в бассейн закидывать только мысли и душу, процесс умирания займет гораздо больше времени и принесет намного больше боли.

Если человек приставит пистолет к виску и нажмет курок, то в ту же секунду он перестанет думать. От мозга останутся лишь ошметки, и человек будет свободен. А если его оставить где-нибудь на солнце и крепко привязать, чтобы он не мог шевелиться, а после бросить в таком состоянии? Очень скоро налетят мухи, будут ползать по телу, по клеточкам съедая его. Когда человек будет просить пить – его напоят, когда захочет есть – его накормят, но это лишь продлит процесс надвигающейся смерти, которую человек, в конце концов, примет как самое лучшее, что только может постигнуть его. Избавление!

Но избавление не шло ко мне, хотя я всеми силами пыталась представить себе свою смерть. Физического воздействия не было – было внутреннее, душевное, причем его сила настолько разрывала саму душу, что боль выбрасывалась наружу в виде судорог.

Но даже и этих судорог было недостаточно для того, чтобы я могла умереть: все, на что их хватало – это лишить меня сознания на пару секунд, а потом опять вернуть в реальность.