В прятки с отчаянием (СИ) - "AnnysJuly"

— Люси, чего-нибудь будешь? — перекрикивая музыку, интересуется Ив. — Пирожных нет, извини, сегодня все обожрали, оглоеды!

— Еда в меня вряд ли сейчас полезет, а вот от чего-нибудь крепкого я не откажусь… — совершенно не покривила я душой, желая напиться. Мои нервишки это заслужили.

— Детка, ты уверена, что хочешь этого? — влезает Гилмор, наклоняясь ко мне ближе. — Может, тебе не стоит увлекаться…

— Знаешь, Гилмор, я уже задолбалась предлагать себя удочерить всей фракции. Пожалуй, объявление напишу, так быстрее будет!

— Да ладно, не кипятись, я ж так только… Так, сиди тут, я сейчас, — и, к моему удивлению, его как ветром сдуло, а я ошарашено провожаю его взглядом. Это что-то новенькое.

— Тотализатор, — ухмыляется Иви, и загадочно манит меня рукой ближе, что приходится забраться коленками на высокий стул, чтобы дотянуться до Харлоу, перегнувшись через стойку, чмокнуть ее в подставленную щеку и разглядеть в ее пальчиках, вертящихся перед моим носом, три билета на концерт. — Гэб нам достал, говорит, музыка там просто нереальная, так что хватаем Мию и идем развлекаться без нашего вечного сопровождения.

— Здорово. Я тебя обожаю! — искренне выдала я, смачно ее расцеловав. — Давно пора выводить Ми из депрессии, а то засиделись мы совсем, ничего, кроме патруля и тренировок, не видим.

Мия еще не отошла от той страшной истории и довольно заметно дергается от парней, если те бесцеремонно пытаются навязать ей свое общество… не так, как раньше, конечно, но она переживает. И я не знаю, сможет ли теперь кто из мужчин затронуть ее настрадавшееся сердце. Слишком подл и жесток был с ней тот, кого она любила… Но нужно пережить это, а не замыкаться в себе, и рано или поздно станет легче. А уж мы все для этого сделаем со своей стороны.

— Я сама себя обожаю, не только ты, — съехидничала девушка.

— Хэй, а меня, меня кто будет обожать? — как из ниоткуда, объявился рядом страшно довольный собой, весь взъерошенный Гэб, встряхнув меня как следует, не забыв дружески обжать, попутно выхватывая у Иви бутылку, строя ей глазки и корча пошлую моську на посылаемые девушкой воздушные поцелуи. — От сердца оторвал, все для вас, любимых, только благодарности от вас не дождешься!

— Так уж от сердца, Гэб? — хитро сощурившись, смеется Харлоу. — Тебя потрясти как следует, много чего интересного можно добыть.

— Да я на все согласен, дорогая, можешь даже меня раздеть, сопротивляться не стану!

— И тебя обожаю, доволен? — смачный чмок ему в ухо. — Все, изыди, от тебя разит, как от винной бочки, — отпихнулась я от гогочущего парня, скорчив злую рожицу и старательно отводя взгляд от Риза, так и сидевшего с непроницаемым, немного насупленным лицом.

Глаза смотрят исключительно перед собой, длинные пальцы небрежно вертят бокал, а мои, непроизвольно сжимающиеся кулаки от напряжения, сейчас просто повыворачивает из суставов. Как это у него получается… быть таким независимым и неприступным, демонстрируя полное безразличие, что меня так и подмывает мужчину хорошенечко тряхонуть… Он так близко, что больно смотреть. Девица его как-то незаметно испарилась, зато рядом появился взрослый мужчина, втирающий ему что-то, ухмыляясь и качая головой.

— Все, я работать утопала, меня сейчас на части порвут эти забулдыги, — и шлепнув передо мной еще один стакан из толстого стекла с долькой лимона и льдом, Ив отошла к другим посетителям. Я делаю крупный глоток, не разбирая вкуса, морщусь. Крепко слишком. Как раз сейчас мне это нужнее всего.

Алкоголь распускается в желудке теплым цветком, притупляя чувство напряжения. А ведь так хорошо вечер начинался, вроде бы и физически, и морально я уже успела прийти в норму, и вот на тебе, пожалуйста. Неужели, я теперь каждый раз так остро и болезненно буду реагировать на его присутствие, а ведь если он станет бесстрашным и останется в Яме, мы будем пересекаться довольно часто… Что же делать, как быть в этой сосущей тоской, так прочно поселившейся в сердце, что не вытравить ее ничем… Или вытравить? Я ведь даже не пыталась.

Сидит весь такой невозмутимый, а стены-то стеклянной, теперь у меня больше и нет… Что же это было, зачем он приходил… Ах, ну да, это ведь я его позвала, но к чему, тогда были все эти сцены, если он взял и так просто… переметнулся, нашел запасной аэродром, причем моментально. Почему, ну почему у меня вечно все с ног на голову? Как представлю, что Риз целует… не меня, становится настолько паршиво, что хочется запустить сейчас вот этим стаканом ему в лоб, чтобы не только мне было так невыносимо больно! Да шло б все… Надоело гоняться за иллюзиями.

О, алкоголь... несомненный источник приключений на жопу. Не знаю, что на меня нашло дальше, голова кружилась от выпитого, от мелькающих огней, от тоски и… боли, безысходности и отчаяния, а еще от желание какого-то дурацкого вызова… Кому? Ему? Но когда Джай подошел и притянул меня к себе прямо на стуле, я развернулась к нему и буквально впилась ему в губы. Физически почувствовала, как сильно мы привлекли внимание, хотя целующиеся парочки в баре не такое уж редкое явление. Вот так всем, пусть все знают… И он тоже! А что, собственно, знают…

Ох, мамочка, папочка, любимые, не знаю, что стало с вашей приличной девочкой, но в таком отчаянии я еще не была. Я хотела, да, черт возьми, я хотела… сделать ему больно… Ризу… Глупо? Ведь он отказался от меня, даже не пытаясь побороться, но… всегда остается это глупое, пресловутое «но» и не менее дурацкое «может быть»…

Мужская сильная рука прижимает теснее, что я ощущаю кожей биение сердца Джая, теплые губы приоткрываются навстречу, жадно прихватывают мои, позволяют легонько пробраться язычку внутрь, дразняще пройтись по его, скользнуть по нижней губе влажным прикосновением, чтобы потом ласково прикусить, быть может, чуть сильнее, чем требовалось. Я отрываюсь от мужчины, на миг зажмуриваюсь, а из памяти настойчиво наплывает вкус и мягкость совершенно других губ, потемневшие глаза, с отражением солнца в жарко блестящей радужке, прикрытой пушистыми ресницами. Ни у кого раньше не видела такой радужки, сплетенной из золотисто-коричневых и зеленых прожилок…

Сердце сейчас разорвется от тоски, пустота наваливается страшным оглушением, сквозь которое слышится только бой крови в собственных висках. Что я делаю? Неужели я и впрямь рассчитываю вызвать этим ревность у Риза? Онемевшие пальцы расплескали остатки напитка из стакана, который быстро перехватывает Джай, чтобы я не выронила. Он наклоняется, несколько секунд вглядывается в мои глаза, трется носом о мой и требовательно запускает пальцы в растрепавшиеся пряди моих волос, прежде чем снова прикоснуться к полыхающим губам, не давая вздохнуть.

— Люси, детка, может, ну их всех на хрен и найдем другое местечко? Сколько ты еще будешь от меня бегать? — выдохнул он мне прямо в губы. О, как интересно… Возможно, он и прав, к чему раздирать себе душу, мучится, если необходимо просто определиться уже?

— Мы же договаривались… не торопиться. Дай мне немного времени, у меня сегодня был тяжелый день.

— Да уж… Я, вообще-то, не видел тебя почти сутки и соскучился. Давай, малыш, доверься мне, я знаю прекрасный способ, чтобы расслабиться, — от лукавых ноток в его голосе становится не по себе. А от победного взгляда, сверкнувшего за мою спину и подавно. Мне и гадать не нужно, чтобы понять, на кого Гилмор так самодовольно смотрит. Только зачем? Эй, я тебе не вещь, чтобы меня выигрывать!

Острое ощущение смятения, что у меня кожа между лопаток покрылась мурашками от того, как резко дернулась губа Джая в презрительно-слащавой ухмылке, прямо толкает обернуться, но вместо этого перед глазами уже проявляется мужской образ, сдавливающий ладонью бокал с такой силой, что тот разлетается осколками, осыпаясь на пол вместе с густыми, как вишневый сироп, каплями крови. Риз медленно встает с барного стула, сверля нас тяжелым взглядом, а сам будто задыхается, и, развернувшись с видимым отвращением, направляется на выход.

Чудовищное отчаяние наматывается на сердце… Что это за всплеск эмоций? Нет, ты подумай! Несколько дней ни слова, ни взгляда, полнейший игнор, а теперь… нет, не возможно… Да, я обиделась, потому что он попал в больную точку. Он же сам выбрал Хлою! Целовал ее… Зачем теперь так смотрит, словно я его предаю? Ему не все равно, видимо… Не все равно. А как же… Твою чертову мать, что же мы делаем, что? Как во всем этом разобраться, а прежде всего в себе, как? Ему явно не понравилось то, что он увидел и как это ни ужасно признать, что-то похожее на торжество вдруг отразилось, как в кривом зеркале, показывающем все уродства души. Да, я хотела сделать ему больно, я сделала и что? Можно праздновать победу? Но почему тогда так хочется кричать от отчаяния и кусать губы до крови от гадливости из-за самой себя?