Макото Синкай. Чувственные миры гениального японского аниматора - Алексис Молина

сцен фильма. Но прежде всего это убежище, пронизанное сомнениями молодой девушки, место, где зритель наблюдает за ее внутренней жизнью. На ней все еще надета школьная форма – доказательство того, что в этой футуристической хижине разыгрывается юношеская драма, а не просто история о космическом приключении. Это неотъемлемая часть научной фантастики – изображать будущее, чтобы пролить свет на настоящее. Но в случае с «Голосом» это не столько «наше настоящее», сколько личные моменты Микако и Нобору. Фильм не представляет собой социальную критику, использующую научную фантастику для анализа реальности. Напротив, он использует ее, чтобы рассказать историю, которая разворачивается вне времени: о сомнениях и колебаниях двух влюбленных подростков, переживающих разлуку.

В «Голосе» технология – это прежде всего средство для создания близости. Отправленная на другой конец галактики, Микако сталкивается с инопланетной формой жизни, которая является не более чем ее собственным отражением, и все инструменты, которые сделали ее путешествие в космосе возможным: ее меха, ее оружие, ее бесчисленные дисплеи и огни, – возвращают ее к ее жизни на Земле, когда она встречает тарсианина. Неудивительно, что виды Агарты оказывают примерно такой же эффект, и мы уже комментировали ностальгию по Земле, которую они вызывают у девушки. Но Нобору воплощает в себе иное отношение к технологиям. Если не считать его голографических дневников, которые, в конечном счете, довольно забавны, в его жизни нет никаких значительных сай-фай-элементов, и, учитывая возраст фильма, его мир для современного зрителя кажется устаревшим и изношенным, потому что, в отличие от Микако, которая находит в технологиях инструменты, чтобы понять саму себя, герой воспринимает научный прогресс как основной фактор своей изоляции. Именно потому, что человечество начало осваивать небеса и вступило в войну с тарсианами, он разлучен с любимой девушкой, поэтому все научно-фантастические элементы являются маркерами его одиночества. И все же в этой технологической серости его единственный свет – тоже изобретение, хотя и устаревшее: его телефон, который мы описали как реликвию в почти христианском смысле этого слова. Разделенный с Микако ракетами, космическими кораблями и прочими элементами научной фантастики, юноша поддерживает связь с девушкой благодаря этому предмету. В таком фильме, как «Голос», это выбор, основанный не на случайности, и он помогает утвердить центральную роль, которую технологии сыграют в последующих фильмах режиссера. Наперекор всему, это по-прежнему связь. Будь то мобильный телефон или мехи, поддерживающие связь Микако с ее историей, технология в «Голосе» не обесчеловечивает – скорее наоборот. Если объект разделяет влюбленных, то это разъединение могло произойти и в другой обстановке, как, например, в «5 сантиметрах», где Токио, а затем Танэгасима, едва ли ближе к Ивафунэ, чем Агарта к Земле. В «Космонавте» постоянно встречаются отсылки к космическим пейзажам «Голоса», и кажется очевидным, что Такаки и Акари переживают свою разлуку с такой же силой, как Микако и Нобору. Таким образом, если пространство не является условием расстояния, то остаются мехи и телефон – любые предметы, которые сокращают дистанцию. В этом отношении «Голос» хотя и вызывает определенную пространственную ностальгию, скорее является работой, которая позитивно воспринимает технологический прогресс.

Когда мы говорили о реликвии в почти христианском смысле этого слова, мы раскрывали основную идею фильма: хотя воображение – это научная фантастика, основанная на ослепительном технологическом прогрессе, «Голос» характеризуются прежде всего неизменной верой двух молодых героев. Если отбросить все рамки, то сюжет становится до удивления простым: два подростка не перестают верить в то, что они любят друг друга, что их чувства взаимны. С этой точки зрения телефон – не просто удобный предмет, а катализатор, позволяющий им материализовать свою веру и свою любовь. Это способ выразить их в словах или письме. Это также предмет, хранящий следы «чудес», которые связывают подростков, и поэтому это нечто большее, чем техническая природа. Телефону отведена сакральная роль. Отношения между героями определяют цели «Голоса», ведь чем глубже Синкай погружается в технические аспекты, чем больше режиссер заставляет своих героев полагаться на технологии, тем больше мистическое измерение, которое излучает фильм. Последние слова не оставляют сомнений: хотя технология хранит огонь любви двух героев, последняя его вспышка – результат чуда, преодолевающего пространство и время и не зависящего от техники.

«За облаками» следует схожей логике. Поскольку это научно-фантастическая история, мы видим ту же одержимость вездесущими технологиями. Башня, о которой идет речь на протяжении всего фильма, очевидно, является самым большим научным достижением, но за ее гигантским силуэтом скрываются другие элементы: от военных лабораторий до ангара, где Хироки и Такуя строят свой планер, – тоже намекающие на идею мира, фундаментально измененного наукой. В этом мире, однако, самый одаренный инженер Такуя – мечтатель, а амбиции такого персонажа, как профессор Томидзава, в основе своей религиозны: он стремится наблюдать за «мечтами Бога». Даже в большей степени, чем в «Голосе», очевидно, что сакральное и техническое здесь идут рука об руку, ведь сама башня, недоступное и чудесное место, – это в равной степени и «земля обетованная», и рассеянное, почти божественное присутствие в жизни героев. Но это не самая интересная деталь фильма. Все технические приемы картины сходятся в одной идее: сокращение расстояния через изучение неизвестного. Мы много писали о центральной теме «За облаками» и поэтическом аспекте научного исследования. Тем не менее, оставаясь в рамках нашей дихотомии, мы можем увидеть, как наука под камерой Синкая материализуется как своего рода религия, функция которой заключается не только в объяснении необъяснимого, но и в том, чтобы связать героев воедино. Начиная с военных исследований и заканчивая сближением Хироки и Такуи, в фильме постоянно присутствует техническое воображение. Погружаясь в мечты девушки или создавая планеры, наука становится мостом к Другому и к грезам. Очевидно, в первом случае этот мост тем более сомнителен, что, помимо удержания Саюри в коме, амбиции героев носят в первую очередь военно-политический характер. Тем не менее оружие, которое они хотят создать, использует «мир снов», где оказалась девушка. Хотя все военные базы, на которых они работают, уставлены экранами, испещренными графиками, уравнениями и прочей научной мутью, их мундиры увешаны медалями, а лица всегда серьезны и замкнуты, в их проекте нет ничего рационального. В фильме очень туманно говорится о том, чем на самом деле являются различные предметы или миры, образующие башню. Все, что осталось от научного подхода, – это лишь поэтичная идея понять мечты подростка как единственный способ спасти мир. В противоположном конце Хироки и Такуя воплощают более точную форму науки – из опыта было известно, что планеры работают, но их техника преследует только одну цель: добраться до башни, сначала ради удовольствия