Оборотная сторона полуночи - Сидни Шелдон

Чотас вновь прервал свою речь, достал из кармана большой белый носовой платок, секунду разглядывал его, словно удивляясь, как это он попал к нему, затем высморкался и засунул платок обратно.

– Ну что ж. Если она нарушила закон, давайте накажем ее. Но не за убийство, господа. Не за убийство, которого никто не совершал. Ноэль Паж виновна в том, что стала любовницей... – тут он сделал эффектную паузу, – человека, занимающего весьма высокое положение в обществе. Его имя держится в секрете, но полагаю, что вы должны знать его. Это имя можно найти на первой полосе любой газеты.

Публика оценила его шутку и встретила ее одобрительным смехом.

Огюст Ланшон заерзал в кресле и обвел глазами сидящих в зале. От ярости у него глаза налились кровью. Да как они смеют хохотать над его Ноэль! Демирис для нее ничего не значил, ровным счетом ничего. Женщина всегда дорожит только мужчиной, которому отдала свою девственность. Маленькому толстому владельцу ателье мод, приехавшему из Марселя, пока не удалось связаться с Ноэль, но он заплатил четыреста драгоценных драхм за пропуск в зал судебного заседания и теперь может каждый день любоваться своей дорогой Ноэль. Когда ее оправдают, Ланшон вмешается и возьмет на себя заботу о ней. Он перевел взгляд на ее адвоката.

– Обвинение утверждает, что двое подсудимых, госпожа Ноэль Паж и господин Ларри Дуглас, убили жену господина Дугласа, с тем чтобы обвиняемые могли пожениться. Посмотрите на них.

Чотас повернулся лицом к Ноэль Паж и Ларри Дугласу, и все сидящие в зале последовали его примеру.

– Любят ли они друг друга? Возможно. Но превращает ли их это в заговорщиков, преступников и убийц? Нет. Если на данном судебном процессе и есть жертвы, то вы видите их перед собой. Я очень тщательно изучил все имеющиеся улики, доказательства и свидетельские показания и убедился, что эти два человека невиновны. Я и вас постараюсь убедить в их невиновности. Я хочу пояснить присяжным заседателям, что не представляю здесь интересов Ларри Дугласа. У него есть свой защитник, и он достаточно компетентен. Однако государственный обвинитель считает, что эти два человека, сидящие сейчас на скамье подсудимых, вступили в преступный сговор, что они вместе задумали и совершили убийство. Таким образом, если виновен один из них, виновен и другой. Так вот, я заявляю, что оба они невиновны. Изменить свое мнение меня может заставить только наличие состава преступления. А его-то и нет.

Чотас говорил с возмущением, которое постоянно нарастало.

– Это фикция. О том, жива или нет Кэтрин Дуглас, моя подзащитная имеет такое же представление, как и вы. Да и откуда ей знать? Она не только не причиняла ей никакого вреда, но даже ни разу не встречалась с ней. Только представьте себе всю чудовищность обвинения женщины в убийстве того, кого она никогда в жизни не видела. Есть много версий о том, что случилось с госпожой Дуглас. Согласно одной из них, ее убили. Но это всего лишь одна версия. Наиболее вероятным представляется следующее предположение: она каким-то образом узнала о любви своего мужа к госпоже Паж и, будучи не в силах вынести этого, сбежала. Заметьте, господа, не от страха, а от уязвленного самолюбия. Все очень просто. Ведь при подобных обстоятельствах вы не стали бы посылать на казнь невиновную женщину и невиновного мужчину.

Адвокат Ларри Дугласа Фредерик Ставрос украдкой облегченно вздохнул. Все это время он отчаянно боялся, что Ноэль Паж оправдают, а его подзащитного Ларри Дугласа признают виновным и осудят. Если бы это произошло, Ставрос сделался бы посмешищем для своих коллег. Он постоянно ломал себе голову над тем, как бы примазаться к славе Наполеона Чотаса, а тут Чотас сам решил его проблему. Связав воедино обоих обвиняемых, он фактически взял на себя защиту не только Ноэль Паж, но и подопечного Ставроса. Если Фредерику Ставросу удастся выиграть это дело, то его жизнь круто изменится и все его мечты сбудутся. В душе он горячо благодарил своего старшего и более опытного коллегу за его благородный жест.

Ставрос с удовлетворением заметил, что присяжные жадно ловят каждое слово Чотаса.

– Эту женщину не интересуют материальные блага! – восторженно воскликнул Чотас. – Она без колебаний готова отдать все любимому человеку. Уверяю вас, мои добрые друзья, что заговорщица, потворствующая убийству, не станет вести себя таким образом.

По мере того как Чотас произносил свою речь, отношение присяжных заседателей к Ноэль Паж менялось на глазах. Они проявляли все большее понимание ее положения и проникались сочувствием к ней. Медленно, но весьма искусно адвокат нарисовал портрет красивой женщины, ставшей любовницей одного из самых влиятельных и богатых людей в мире. Она купалась в роскоши и пользовалась всеми благами, но в конце концов поддалась своей любви к нищему молодому летчику, которого она и знала-то всего без году неделя.

Чотас играл на чувствах присяжных, как музыкант-виртуоз на своем инструменте. Он вызывал у них смех и слезы, заставлял их внимательно и восхищенно слушать его и ни на секунду не давал им расслабиться.

Закончив свою вступительную речь перед судом присяжных, Чотас неуклюжей походкой заковылял назад к длинному столу и неловко сел за него. Публике стоило большого труда удержаться от аплодисментов.

Ларри Дуглас слушал, как Чотас защищает его, и злоба вновь охватила его. Он не нуждается в чьей-либо защите, потому что не сделал ничего плохого. Весь этот судебный процесс – сплошная нелепость. Если кто и виноват, так только Ноэль. Ведь это она все придумала. Ларри смотрел на нее, такую красивую и спокойную, но она не возбуждала в нем желания, а лишь напоминала ему о былой страсти. В сердце у Ларри осталось какое-то жалкое подобие чувства к ней, и он удивлялся, как же его угораздило поставить свою жизнь на карту ради этой женщины. Ларри перевел взгляд на ложу прессы. Оттуда на него уставилась миловидная журналистка чуть старше двадцати лет. Ларри слегка улыбнулся ей и заметил, что от его улыбки у нее просветлело лицо.

Питер Демонидес допрашивал свидетеля.

– Прошу вас, назовите суду ваши имя и фамилию.

– Алексис Минос.

– Ваша профессия?

– Я адвокат.

– Господин Минос, взгляните, пожалуйста, на этих двух обвиняемых, сидящих на скамье подсудимых, и скажите суду, видели ли вы когда-нибудь кого-либо из них.

– Да, одного из них я видел.

– Кого именно?

– Господина Лоур...

– Господина Лоуренса Дугласа?

– Да, его.

– Вспомните, пожалуйста, при каких обстоятельствах вы видели господина Дугласа?

– Полгода назад он заходил ко мне в контору.

– Он заходил к вам как к юристу?

– Да.

– Иными словами, ему нужна была от вас юридическая помощь?

– Да.

– Будьте добры, объясните нам, чего конкретно он хотел?

– Он просил меня развести его с женой.

– И для этой цели он нанял вас?

– Нет. Когда он изложил мне обстоятельства дела, я заявил ему, что в Греции он не сумеет получить развода.

– Каковы же были эти обстоятельства?

– Во-первых, он не хотел предавать дело огласке, и, во-вторых, его жена не соглашалась на развод.

– То есть он попросил у жены развод, а она ему отказала?

– По крайней мере так он говорил.

– И вы ответили, что не можете помочь ему, поскольку в связи с отказом жены будет очень трудно или вообще невозможно добиться развода, особенно при его желании избежать гласности?

– Совершенно верно.

– Таким образом, за неимением других крайних мер подсудимому ничего не оставалось...

– Протест принимается.

– Ваши вопросы к свидетелю?

Тяжело вздохнув, Наполеон Чотас поднялся с кресла и медленно направился к свидетелю. Демонидес не проявлял беспокойства. Минос был юристом и обладал достаточным опытом, чтобы не поддаться на уловки судебного красноречия Чотаса.

– Господин Минос, вы – адвокат.

– Да, это так.

– Я уверен, что вы прекрасный адвокат. Меня удивляет только, что нам с вами никогда не приходилось сталкиваться по работе. Фирма, которую я возглавляю, широко представлена во всех областях правовой деятельности. Возможно, вам случалось иметь дело с моими компаньонами в сфере разрешения споров между торгово-промышленными корпорациями.

– Нет, я не имею дела с торгово-промышленными корпорациями.

– Прошу прощения. Тогда, может быть, вы вместе с моими компаньонами участвовали в каком-нибудь деле, связанном с уплатой налогов?

– Нет, я не занимаюсь разбором дел, связанных с уплатой налогов.

– О! – Чотас вдруг сделал вид, что крайне удивлен этим и чувствует себя не в своей тарелке, создавалось впечатление, что он попал впросак. – Вы связаны с делами, относящимися к операциям с ценными бумагами?

– Нет.

Минос даже обрадовался унижению своего коллеги. На лице свидетеля появилось самодовольное выражение, и Демонидес заволновался. Сколько раз он видел это выражение у свидетелей, которых Чотас готовил к расправе.