Конан, варвар из Киммерии - Роберт Говард

— Дураки! Безумцы! — Его сумрачное, злое лицо перекосила гримаса презрения. — Орите, что хотите! Конан умер, и Арпелло — король!

Что ему за дело, что вся Аквилония против него? У него хватит людей, чтобы удержаться в крепких стенах города до прибытия Страбонуса. Но Аквилония разделена. Бароны уже бросили в бой свои армии, чтобы овладеть богатством соседей. Ну и что? Страбонус расколет беспорядочные ряды баронов, как нос галеры режет волну океана!

— Безумцы! Дураки! Арпелло — король.

Солнце поднималось над восточной башней, когда в алеющем небе показалась черная точка. Вот она выросла до летучей мыши, затем до орла. Люди испуганно закричали: над стенами Тарантии появилось такое, о чем говорилось лишь в полузабытых легендах. Фантастическое существо с рычанием приземлилось, и с него спрыгнул человек. Существо исчезло с шумом, подобном грому, а на вершине башни появился полуголый варвар, покрытый кровью, потрясающий шпагой. Раздался вопль народа:

— Король! Наш король!

Арпелло оторопел, закричал, но тут же пришел в себя и кинулся на Конана. С львиным ревом киммериец парировал свистящий удар, бросил свою шпагу, схватил принца за шею и между ног и поднял над головой.

— Возьми своих заговорщиков с собой в ад! — крикнул он и бросил принца вниз, словно мешок с песком.

Народ отступил, тело грохнулось с высоты ста пятидесяти футов и разбилось о мраморные плиты, разбрызгивая кровь и мозг, разбилось в своей броне, как раздавленный майский жук.

Лучники на стене бросились в испуге бежать, осажденные же советники выскочили из дворца и стали рубить их, рубить на куски! Пеллианские рыцари и солдаты искали спасения на улицах, но толпа растоптала их. Торжествующие крики смешивались с криком агонии. А наверху голый король наклонился над зубчатой стеной, размахивая руками и громко смеясь. Он смеялся над всеми — над толпой, над принцами и над самим собой.

5

Полуденное солнце сияло над спокойными водами Тибора, смывающего южные бастионы Шамара. Защитники города знали, что лишь немногие из них увидят восход солнца. По равнине рассыпались палатки осаждающих. Народ Шамара, задавленный численностью врага, не мог помешать ему переправиться через реку. Связанные вместе баржи составили мост, по которому прошли орды завоевателей. Страбонус не решился напасть на Аквилонию, оставив свободный Шамар за своею спиной. Он послал легкую кавалерию в глубь страны, а сам поставил осадные машины здесь, на равнине. Флотилия судов, пригнанная Амальрусом, стояла на якоре, посредине реки — там, где укрепления спускались к воде. Некоторые из судов были потоплены защитниками города, но остальные держались крепко: их нос и мачты были защищены железными щитами, их лучники сеяли смерть. Это были шемиты, о которых говорили, что они рождаются с луком в руках, ни один аквилонский лучник не мог с ними сравниться.

Катапульты осыпали город камнями и стволами деревьев, проламывали крыши и давили людей, как насекомых; тараны били по стенам; саперы зарывались под землю, словно кроты, чтобы подложить мины под основания башен. Под стенами копошились воины, закованные в железо. Они пытались выломать ворота — ставили лестницы, поднимали осадные башни с копейщиками. Городские рвы уже не были полны водой. Там были теперь только камни и трупы — людей и коней.

Неполных две тысячи защищали крепость, против сорока тысяч врагов! Надежда оставляла город. Никто не шел к ним на помощь, а их король умер — об этом вопили враги. Только мощные стены крепости и отчаянная храбрость ее защитников спасали положение, но долго так не могло продолжаться. Западная стена уже превратилась в груду обломков, о которые спотыкались защитники в яростной рукопашной схватке. Башни качались, как пьяные.

Осаждающие собирались на решающий приступ.

Звучали трубы, на равнине собирались осадные башни, покрытые кожей. Народ Шамара видел качаемые ветром штандарты Кота и Офира, среди сверкающих рыцарей коренастый силуэт Страбонуса в черной броне, расшитый золотом камзол Амальруса. Между ними скакал человек, от одного вида которого бледнели самые храбрые, тощий силуэт хищной птицей летел в длинной развевающейся мантии. Алебардники выступили вперед, развернулись, как сверкающие волны расплавленной стальной реки, всадники пришпорили боевых коней, копейщики подняли свои флажки. Настала решающая минута. Защитники крепости вручили свои души Митре и крепче сжали в руках окровавленное оружие.

Внезапно раздался звонкий голос трубы — откуда-то из-за холмов, вслед за ним — топот копыт. И вот из-за холмов выкатились всадники, как пена, гонимая ветром. Это были спаги, отправившиеся грабить окрестности: они лежали на своих лошадях, нещадно пришпоривая их, а за ними сверкали на солнце ряды движущейся стали. Из рядов вырывались и появлялись на виду у всех рыцари в железных латах; над ними развевался штандарт Аквилонии с изображением льва.

Осажденные, опьянев от радости, закричали во весь голос, застучали окровавленными шпагами по своим пробитым щитам, а горожане — богатые купцы и нищие, шлюхи в красных юбках и знатные дамы в шелках — пали на колени и запели благодарственный гимн Митре, и слезы благодарности катились по их щекам.

Страбонус, яростно отдававший приказы, поставил коня перед конем Амальруса и проворчал:

— Все равно мы сильнее их, конечно, если у них нет подкрепления за холмами. Мы не выпустим никого из города. Это всего лишь пуантенцы. Мы так и думали, что Тросеро решится на это безумие!

— Я вижу Тросеро и его капитана Просперо… НО КТО МЕЖДУ НИМИ? — вскричал вдруг Амальрус.

— О Иштар, помоги нам! — пролепетал, бледнея, Страбонус. — Это король Конан!

— Вы с ума сошли! — закричал Тзота в порыве ярости. — Конан уже два дня, как в брюхе у Сатхи!

Натянув поводья, он повернулся, чтобы взглянуть на армию, которая уже стекала по равнине. Ошибки быть не могло: все узнали силуэт в броне вороненой стали на черном боевом коне, под колыхающимся шелком штандарта. Тзота в ярости зарычал. Впервые в жизни Страбонус видел мага в таком замешательстве, и это зрелище напугало его.

— Это колдовство! — визжал Тзота, дергая себя за бороду. — Как он мог убежать, добраться до своего королевства в столь короткий срок, да еще собрать армию? Это сделал Пелиас, будь он проклят! И будь проклят я, что не убил его, когда он был в моей власти!

Услышав имя человека, которого все считали уже десять лет мертвым, короли вздрогнули, их паника сообщилась армии. Конан… Тзота угадал суеверный страх людей, злоба исказила его черты.