Операция "Бешеные лошади" - Анатоль Нат

В сопровождающие ему набился атаман, как знающего проблему что называется изнутри. Поскольку с того дня как Сидор заболел, он практически один руководил строительством их торгового причала в заливе, не вылезал из водолазного костюма и по ходу разбирался со всеми возникающими проблемами.

Поэтому, заскочив рано с утра за Сидором, он погрузил ещё довольно слабого и быстро устающего Сидора в банковскую коляску Маши на мягких рессорах, в которой бы его не растрясло, и они вдвоём направились в старый речной порт, к своему новому причалу.

Стоило им только выехать за ворота как Сидор не утерпел. Главный вопрос, требующий в отношениях с Пашей прояснения так до сих пор обговорен и не был. Не было практически никакой возможности к тому чтобы спокойно его обсудить.

Поговорить, уединиться в землянке было невозможно. Постоянно рядом крутится кто-то чужой. То ящерам что-то надо, то к профессору приходят какие-то клиенты, то Пашины ушкуйники за чем-то нет, нет да и заявятся к Сидору. Обстановка была совершенно не деловая. Никакого уединения.

— А теперь, когда никого чужого рядом нет — давай рассказывай.

Сидор с удобством откинувшись на мыгкую спинку коляски, настроился слушать.

— Плохо, — поморщился не оборачиваясь к нему Паша. — Всё плохо. Попытка выявить провокатора — провалилась. Ни твоя афёра с мытом и углублением русла реки, ни моя с поыткой пограбить пограничную деревеньку — не удалась. Ясно только одно. Кто-то стучит. Причём и городским властям и амазонкам. Но вот кто? Неясно. Одни или несколько — неясно. Как происходит передача информации — неясно.

— Наблюдение за моей бандой ничего не дало.

— Боюсь, пока не выявим говоруна, соваться на рудник опасно. Спалимся.

— Тогда что? Остаются только лошади?

— Выходит что так, — нехотя согласился с ним атаман. — Почему я и поднял этот вопрос на последней встрече. Профессор того же мнения.

— Что это?

Сидор невольно встрепенулся, вслушиваясь в невнятный гул, донёсшийся до него как только они оказались в районе современного порта.

Широко открытыми глазами ни неверяще смотрел на это, как раньше считалось торговое сердце города.

Теперь это больше напоминало не деловой торговый центр, а развороченный лесной муравейник с озлобленными, страшно злыми, снующими вокруг муравьями. И над всем портом висел буквально физически ощутимый густой слой мата, которым последние дни тут только и разговаривали.

— Это последствия углубления русла реки и очистки этой части портового залива, — с кислым видом, нехотя уточнил атаман. — Все строятся и перестраиваются.

— Как только углубили речное дно на Каменке, так уровень воды в заливе у стен города упал. Упал серьёзно, метра на полтора, на два. Никто даже в теоретическую возможность подобного первоначально не верил, в отличие от тебя, — кисло усмехнулся он, — но все столкнулись с последствиями. — Паша привычно поморщился. — Ох и крыли же тебя, Сидор, матом, — восхищённо помотал он головой из стороны в сторону. — Хорошо что тебя там не было и ты этого не слышал.

— Теперь все причалы, что были ранее на мелководье, в частности практически все рыболовецкие, оказались полностью на суше. Береговая линия залива сократилась. Причём довольно существенно. Так что некоторые владельцы собственных причалов оказались в буквальном смысле без места.

— Как ты понимаешь, любви к нам с их стороны, это не прибавило.

— Зато ящеры довольны…, - мрачно проговорил атаман. — Получили массу работы по устройству новых причалов. Они в ходе работ на реке показали на что способны и теперь кроме них на эти работы никого не нанимают. Довольные…, - недовольно покачал он головой, как будто это лично в его карман залезли.

— А в порту теперь и по всей реке идёт активный передел границ. От города и до самого устья, до самой Рвицы, — кивнул он на кипящее вокруг людское море. — Хорошо, что хоть до крови дело не дошло.

Сидор невольно поймал себя на том, что бессознательно поёживается. Первые мгновения не понимая откуда это странное чувство, после слов Паши он как-то сразу понял, что это он ловит на себе чьи-то злые, раздражённые взгляды.

— Ага! — мрачно хмыкнул атман, заметив нервное подёргивание плеч Сидора. — Вот и мы все теперь так поёживаемся. А в порт сюда никто из наших больше не суётся. Могут и бревно на ногу уронить, а то и вообще — на голову.

— Что? Всё так плохо?

— Хуже даже чем ты себе можешь представить.

— Тут, ещё сразу после того как ты заболел, к нам поначалу многие приходили. Смотрели как мы вместе с мишками работаем. Удивлялись всё. Смеялись, шутили. Смотрели как на диковинку или как на дураков.

— Теперь больше никто не приходит и не шутит, — мрачно уточнил он. — И как на дураков больше не смотрят. Смотрят как на врагов. Мы превратились в нечто вроде париев древней Индии. А то и ещё во что похуже. В прокажённых, к примеру.

— Моим ребятам в портовых кабаках даже пива больше не наливают, — мрачным тоном пожаловался он. — В пивную войдёшь, так все разговоры разом смолкают. Смотрят на тебя и молчат, ждут, пока ты не уйдёшь. Мои уже перестали их посещать.

— А без пива сразу скучно как то стало, — пожаловался он с тяжёлым, безнадёжным вздохом.

— Скорей бы ты поехал в это своё баронство за женой, что ли. Всё какое-то развлечение, — атаман внимательно посмотрел на Сидора. — Ты как? В силах? А то ребята совсем измаялись. Скорей бы куда отсюда смотаться, только чтоб рож этих мерзких вокруг не видеть, — брезгливо поморщившись, атаман кивнул в сторону порта, который они огибали по дальней объездной дороге.

— А куда это мы едем? — наконец-то изволил поинтересоваться Сидор, внезапно заметив, что они направляются совсем в другую сторону, куда-то не туда.

— Дорогу нам сосед через свой участок перекрыл, — неохотно признался атаман. — Так что по короткой дороге не проедем. Соседушка наш левый, скотина, сказал, чтоб ноги нашей на его земле не было.

— Да и нам самим что-то пропала охота в порт соваться. Могут и пришибить ненароком.

— И пока гать через старый портовый залив не построили от нашего участка и до старой объездной дороги вдоль стен города, всё вообще у нас стояло.

— Так что теперь приходится объезжать чуть ли не весь город по кругу.

Путь вокруг порта под крепостными стенами города, мимо кипящего людского моря раздражённых, злых людей, занял у них чуть ли не целый час и только когда они практически добрались до Сенной башни, на дальнем, северном краю залива, Сидор понял что они, кажется, прибыли. Только вот место показалось ему совершенно незнакомо.

Бывшего просторного заболоченного луга, который ранее расстилался между местом, выделенным им для торгового причала и крепостными стенами города, больше не было. Перед ними маячила какая-то жуткая свалка, непонятно чего, и через это непонятное что, шла кривая, перекошенная, жуткая даже по внешнему виду кособокая гать.

— Это что? — уже непонятно в который раз за сегодняшний день, тупо поинтересовался Сидор. — Это наш залив? А это наш лужок, с которого мы намеревались хоть охапку сена накосить? А это что — гать?

— А чего она вся такая кривая, да косая? — неверяще, как на какое-то чудо уставился Сидор на бревенчатые мостки гати.

— Эта ещё что, — тяжело вздохнул атаман. — Это ещё даже ничего. Вот первая была…, - Паша неверяще сам себе помотал из стороны в сторону головой, — жуть. Вообще непонятно на чём держалась, пока сама собой от лёгкой волны не развалилась. Да и эта, — снова поморщился он, безнадёжно махнув рукой. — Стоит лишний раз топляк в заливе тронуть, как всё тут на перекосячину идёт. Теперь в этом заливе боимся лишний раз до чего коснуться когда кто-нибудь подъехать к нам должен.

— Залив это ты про вот это болото? — растерянно ткнул Сидор пальцем прямо перед собой в древесный хаос из каких-то гнилых древесных обломков и торчащего из-под буро-коричневой жижи топляка перед ними.

— Ага! — нехотя кивнул Паша головой, и в мечтательной, поэтической манере продолжил. — Болото! Оно самое, родное! Где по ровной, водной глади свободно растекался ветерок за нашим причалом вплоть до самих стен города. И до этой дрянной дороги, — Паша сердито топнул ногой. — По которой мы только что подъехали. И через который мы стобой хотели ещё делать наплавной мост.

— Сделали, — раздражённым голосом уточнил он.

— Стены, как видишь у нас за спиной, на месте, — кивнул он себе за спину. — Дорога, по которой мы приехали, тоже, — притопнул он ногой. — А глади водной, ровной словно стол, как ни бывало, — ткнул он прямо перед собой рукой. — Как уровень в реке упал, так и наш заливчик сдулся словно пробитый шарик. Если не сказать честнее — не шарик, а г…дон, — зло выругался он. — Теперь на его месте вообще жуть с ружьём, не пойми что. Болото, не болото, топь, не топь. Помойка! Тут и сваи какие-то повсюду торчат, явно от старых причалов, и топляки от молевого сплава, и баржи разбитые старые, и остовы каких-то сгоревших когда-то лодий. И вообще… непонятно что.